Однажды любимая женщина Няшина покатилась по наклонной. Она зарегистрировалась в нескольких сетевых литературных вертепах, освоила лингвистическую феню и блистала в рецензиях звонкими терминами «гиперсема» и «абляут». Кроме этого она сама писала рассказы – мучительно фантастического формата. Заметим в скобках: бывают и худшие диагнозы. Рак, например, либерализм или порочное складывание рифм, толерантно именуемое «поэзией». Сам Няшин относился к этому снисходительно. В случае чего – свяжу и закодирую, думал он. И вот как-то вечером Няшин решил проконтролировать ситуацию. Горела лампа с зеленым абажуром, хрустела французская булка, витали музы там и сям, а любимая женщина ловко тюкала по клавишам и светилась люминесцентным вдохновением. «Двойная реальность», – прочитал Няшин название. – Так не бывает, – сказал он осторожно. – Бывает, – ответила любимая женщина тоном обиженного всяким художника. – Фантдоп, Ватсон! И этот… как его… фокал, вот! – Ладно, – Няшин взял зеркало. – Лучше один раз увидеть, чем сто раз написать. Смотри, вот это – одна реальность, так? Он поставил зеркало на ребро и помахал туда рукой, обозначив корректность отражения. – Так, – недоверчиво согласилась любимая женщина. – А вот – вторая реальность, – тут Няшин поставил второе зеркало напротив первого. Причем, зеркало это было прозрачно с одной стороны, как секретное стекло в специальных комнатах для допроса преступников и правозащитников. – Если одна реальность отражает другую, обе реальности обнуляются. – Неправда, - сказала любимая женщина. – Я вижу коридор! И хочу посмотреть, что там! – Это не коридор, а одномерная бесконечность! И ты там погибнешь! Встревоженный Няшин сбегал в лабораторию (зеркала он предусмотрительно накрыл бархатной тряпочкой), принес два псведомерных киберзонда (шестиногих и с пропеллером) и запустил их в зеркальный коридор – в разных направлениях. А чтобы эти киберы не поцарапались там внутри о стекло – намазал их ртутью. – Видишь? – сказал Няшин. – Они пропали! Но тут любимая женщина Няшина, устав от сомнительных лекций, ранящих ее авторское эго, решительно впрыгнула внутрь зеркала! Она заранее, пока Няшин отсутствовал, намазалась кремом! *** Няшин ждал. Питался дошираком. Пил безымянное спиртное. Через три недели с обратной стороны зеркал вышли две любимые женщины Няшина. – Купи мне акварель, Няшин, – сказала левая. – Буду импрессионисткой. – А мне – голубые глаза и продвинутую мимику, – сказала правая. – Хочу сыграть Дездемону.
а! вот зачем про материализацию отражений спрашивал)) но изящного рондо так и не замкнул... с этим зазеркальем всегда непросто
