= Снег между рельсов = Снег между рельсов. Темнеют бока мёрзлых вагонов у взгляда. Слегка слышишь, как крепнет железо в тоске, и в потемневшем проходишь, к искре с края подлунного: дальше же - тож тёмных вагонов застывших. Бьёт дрожь; смотришь, оглядывая дым и склон в чёртах деревцев: здесь тоже живём. 1dec010 http://poesia.nicetheme.com/
Если я когда-нибудь увижу "бока мёрзлых вагонов у взгляда" или "дым и склон в чёртах деревцев", то лучше бы мною тогда занялись специалисты.
Да это программа создатель рифм )) Где-то Фиатик давал ссылку на такого деятеля-стихоплёта, который спецом постебался над литературной тусовкой, представив сборник бредовых стихов, слепленных компьютером.
Да ладно. Вот вполне авторское - Следи за ее левой рукой. Столовые приборы уже не безопасны. В окошке желтой кассы Задернет черт вуаль, и розы упадут на шмайсер. Следи за ее левой рукой. Она не расскажет, что хочет на плечи Явно ты - не пацан, ты - спутник-разведчик, Запрятанный герой. О, туча журавлей Принесет нам тысячу детей. О, радость моя, радость. О, счастливчик-дуралей. Большой баклан, большое сердце Несет над морем, гонит шторм. Любовью заминирован роддом. Любовь - неисчерпаемый кондом. Следи за ее левой рукой. Она извернется, родит тебе двойню. Калашников - покойник В сравнении с одной такой. Следи за ее левой рукой. Теплая улитка в ладонях круче жабы. В подвале наблевали, На конях ушли, обои сорвали. О, туча журавлей Принесет нам тысячу детей. О, радость моя, радость. О, счастливчик-дуралей. Большой баклан, большое сердце Несет над морем, гонит шторм. Любовью заминирован роддом. Любовь - неисчерпаемый кондом.
Ну ничего, если БГ было можно, то почему Ундервуду нельзя? Никакой связи с сабжем тут, конечно, нет. Автор его мыслит, видимо, спецсимволами, потому и выходит такая лажа.
Шапко, ну что за детский сад. Всё равно, что третьекласница смело подойдёт к потдатому гопнику и скажет ему прямо в лицо: "Ты, плохой! Пиписька!" Как вы думаете, какая последует реакция?
Оскорбительное ржание и предложение подойти поговорить насчёт "плохой пиписьки" лет через пять-шесть.
Хлеб на ступенях. Темнеют глаза, тех кто не прячет нескромного взгляда. Чуть прогибаясь, склонилась она - Ах, развалилась поклажа! Дрожь и смятение. Крепнет железо в тоске, давят вдруг ставшие тесными старые джинсы. Бледным статистом потемкинской лестницы став, я протираю рубашкой вспотевшие линзы.
