Солнечным осенним днем по улице бежал обнаженный мужчина. Назвать его совершенно голым было бы не справедливо, поскольку его талию стягивал пояс с кожаным футляром, похожим на кобуру, а на ногах блестели лакированные полуботинки. Левое плечо, нагруженное спортивной сумкой, подскакивало, в такт прыжкам через лужи, и тогда наколотый на спине зеленый дракон бесстыдно шевелился, дразня прохожих раздвоенным языком. Молодой человек не выглядел сумасшедшим или наглым. Напротив, его приятное лицо смущенно улыбалось, выражая надежду на сочувствие окружающих, как бывает у человека, попавшего в затруднительное положение. Если бы он не прикрывал интимное место красной папкой с завязками, а надел спортивные трусы, встречные женщины с удовольствием любовались бы его атлетической фигурой и гладкой кожей, розовеющей от холодного воздуха. Однако девушки хихикали, а две пенсионерки остановились, глядя вслед его румяным ягодицам. - Видать, бандиты раздели, - сказала бабушка в модной шляпке. - Ограбили бедолагу средь бела дня. Куда полиция смотрит! - Не бандиты, а ученые, - объяснила бабушка в платочке. – В космическом НИИ испытывают сверхсекретную машинку для создания невидимости, мне их уборщица Катя рассказывала. В августе этот красавец-изобретатель без пиджака бегал, в сентябре уже без пиджака и без брюк, а скоро его фигура совсем исчезнет. Наука! Горожанам не пришлось слишком долго удивляться. Парень свернул с оживленного проспекта на улицу генерала Семенова, быстро пересек сквер возле церкви Св.Екатерины и взбежал по мраморным ступеням, ведущим к подножию славы: институт космических проблем, где голый Иванушкин числился старшим научным сотрудником, помещался в самом красивом здании города. * * * В колдовской час предрассветья - «между чертом и петухом», как говорили, крестя лбы, наши предки, - глубоко под землей, в бункере, способном выдержать атомный удар, заседала сверхсекретная группа «Планетарная разведка». Военные собрались, чтобы принять апокалипсическое решение: отразить вторжение инопланетян ядерным ударом. Вот только по какому месту бомбить, было все еще неясно. Разведка Земли давно засекла агрессора. Пришельцы копошились вокруг городов и сел, а мирное население их не замечало, принимая инопланетян за шаровые молнии, НЛО земного происхождения, за чертей – за кого угодно, только не за инопланетный десант на Землю. И все потому, что корабли инопланетян ловко маскировались энергетическими оболочками. В тесной комнате без окон, за узким столом, привинченным к полу, сидели семеро мрачных мужчин, одетых в гражданскую одежду. Опознать среди них военных было нетрудно: по прямой осанке, пиджакам и спортивным костюмам, сидящим, как мундир, по спокойствию лиц, выдающему привычку командовать и повиноваться. Матерые разведчики из разных стран когда-то натягивали друг другу носы, а нынче стали союзниками. В табачном дыму, струившемся из трубки русского генерала Плутяги, курилась военная тайна и морщила некурящий нос американского полковника Мазера. Бывшие враги глядели друг на друга с нескрываемым уважением. Четкий порядок военного совещания нарушали двое, явно принадлежащие к гражданскому населению планеты, то есть пестрому миру разгильдяев и болтунов: итальянский физик - подвижный лохматый брюнет, косивший левым глазом, и русский академик бородатый старец славянского типа в вышитой рубахе-косоворотке под серым пиджаком. Итальянец волновался, подпрыгивал, размахивая руками, русский академик держался степенно. Полковник Мазер отмахнул рукой табачный дым и сказал: - США готовы навалиться на пришельцев всей мощью ядерного оружия. - О, мамма миа! – крикнул итальянец и вскочил, опрокинув стул. – Информация о пришельцах засекречена, в войну миров человечество не верит! Закатив глаза, ученый воздел руки к потолку и простонал: - Вы представляете, что начнется, если НАТО кинет атомную бомбу?! - Сядьте на место, - мягко приказал генерал Плутяга. Итальянец упал на стул, любезно подвинутый ему русским академиком, и закрыл лицо руками. Заговорил представитель НАТО - по-английски, с китайским акцентом, вставляя русские слова: - Агрессоры прослушивают радио- и телевещание. Их следящие устройства налеплены буквально в каждом учреждении всех столиц мира, в ресторанах и даже в городских парках, замаскированные под птичьи гнезда. Полковник Мазер кашлянул в кулак и добавил: - Мы не можем объявить населению о вторжении. Иначе удар не будет превентивным. Генерал Плутяга прищурился ржавыми ресницами и, утверждая каждый глагол движением дымящейся трубки, сказал: - Россия создала новое оружие против агрессора. Мы не будем стрелять по тарелкам, а наоборот – наше оружие втянет энергетические заряды агрессора в стволы специальных пушек. Двойной эффект: уничтожим противника и одновременно зарядим аккумуляторы электроэнергией. Затем расстреляем пришельцев обычными ракетами. В комнате послышался удивленный шепот. Тихим щелчком включилась вентиляция, но присутствующим показалось, что сама богиня победы вздохнула, благословляя землян на подвиг. Русский академик, сильно окая, возразил: - Но ученым нужен еще год, чтобы принципиально новое энергетическое оружие довести до ума. - Не до ума, - быстро поправил Плутяга, - а до практического использования. Старый ученый кивнул, мазнув узкой бородой вышитую грудь рубашки. - Выиграть время надо, - сказал по мужичьи степенно и уступил: – Десять месяцев, в крайнем случае, полгода... Генерал Плутяга оборвал его: - Три месяца! - Четыре! – припечатал старик, раздувая ноздри. Плутяга сунул трубку в рот. В тишине хрустнуло, словно генерал разгрыз конфету. Из-под усов генерала вылетел дым, американец взмахнул ладонью, отгоняя серую завесу. Плутяга успокоился и продолжил: - Русские чекисты проводят операцию под кодовым названием «Дракон». Агрессоры уже заглотили приманку. Наш человек скоро войдет в контакт с пришельцами и тогда… - Что тогда? – спросил китаец и закашлялся. - Агрессоры получат вагон дезинформации, а мы – время на доводку нового оружия. - Вы уверены что агент справится? Кхе! Кхе! Кхе! - Уверен так же твердо, как и в том, что инопланетяне не владеют секретом невидимости… Заседание продолжалось до рассвета. Когда солнце полезло на золотые купола церквей, бункер был уже пуст. Дежурный солдат с белой повязкой на рукаве подмел комнату мокрой шваброй, запер дверь и ушел в дежурку спать, не подозревая об опасности, нависшей над всем человечеством и над его бритой головой в частности. * * * В институте было тихо. До начала рабочего дня оставался еще целый час. Иванушкин кивнул сонному охраннику и насвистывая вызвал лифт. Поднимаясь на 23-й этаж, осмотрел себя в зеркале. Со стороны могло показаться, что он любуется наготой, как один старый король любовался новым нарядом. Видимо, ему тоже пришла в голову эта мысль. Он засмеялся и погрозил своему отражению пальцем. Спустя два часа из кабинета директора института послышались лающие звуки, стоны и грозный рев. Общественность института давно заметила, что место пребывания секретаря Ученого совета института Анны Григорьевны Гутман можно определить на слух: где орут, там и Гутман. Утром Анна Григорьевна увидела голого Иванушкина, бегущего по коридору в свою лабораторию. Теперь она сидела в кресле возле директорского стола, пунцовая, как увядающая роза, и выкрикивала: - … Нет, не ошиблась! Своими глазами видела его голую задницу – вот, как вас сейчас! Простите, я не то хотела сказать. Доколе мы будем терпеть выходки этого сумасшедшего! Я – женщина! И требую уважения! - Вы не правы, Анна Григорьевна! – парировал директор института. - Иванушкин исключительно талантливый молодой ученый. Мы переманили его из провинциального института физических проблем. А таланты нестандартны. Мы должны быть снисходительными и не равнять под одну гребенку бездарей и гениев. - Демагогия! Вы его покрываете! - Да-с! Покрываю! – Директор встал из-за стола и выпрямился. Обыкновенно мужчины ростом под два метра сутулятся, но привыкший к просторам Вселенной директор института космоса широко развернул плечи и потянулся, не стесняясь Анны Григорьевны, а затем, как горилла, уперся кулачищами в стол, сминая кучку служебных бумажек, и заорал: - Покрываю! И советую вам, - (он указал пальцем на скудный бюст собеседницы), - не сеять панику в научных рядах. Один Иванушкин стоит сотни ученых секретуток. Гутман стала свекольного цвета, рванула на груди старинную камею и взвизгнула: - Я этого так не оставлю! Коллегия Министерства образования уже интересовалась достижениями вашего любимчика - А мне плевать на мнения ваших знакомых из министерства и родственников из заграничного бомонда! Переорать директора было невозможно, и Гутман ввела в бой интеллектуальное оружие. - Есть мнение, что Иванушкин шарлатан! Научная основа изотонометрического экспликатора является гипотезой, а не четко разработанной теорией. - Ах, бросьте! – Директор внезапно успокоился, небрежно махнул ладонью и занял свое рабочее место. – Вам больше нечего сказать? Свободны!.. Если бы Шекспир не умер несколько столетий назад и по какой-нибудь надобности оказался сейчас в кабинете директора, он был бы поражен сходством Анны Григорьевны с преступной леди Макбет: обе дамы отличались упорством в достижении цели и неразборчивостью в средствах. Однако английская леди М. была хороша собой, а облик секретаря Ученого совета изваял самый ехидный из художников – мать-природа: змеиная шея Анны Григорьевны заканчивалась изящной треугольной головкой, немигающий взгляд втыкал иглы яда в собеседника, а толстый рот шипел. Однако ни благородства кобры, ни трагической красоты эфы в ее облике не было, и даже африканская мамба показалась бы человечнее этой женщины. Подобных Анне Григорьевне в народе называют змеей подколодной. Увы! Более меткого выражения еще не придумали. Словом, характера Анны Григорьевны опасались все сотрудники института. Директор, ученый с мировым именем и славным прошлым первопроходца космоса, уже рылся в бумагах, забыв о перепалке с ученой дамой. Обозленная Гутман выпятила нижнюю губу и, топоча каблучками, выбежала в приемную. Битву с ИванИванычем она проиграла. Но мягкотелый Иванушкин представлял собой один сплошной ум, к тому же не испорченный интригами. Анна Григорьевна отогнула манжет блузки, взглянула на золотые дамские часики, подарок японских конкурентов. Часики улыбнулись и сказали детским голосом: - Десять часов, одна минута. Вы сегодня сексуальны. Анна Григорьевна плюнула в золотую ямку, часики пискнули и заткнулись. Японцы не хотели никого обидеть, просто неверно поняли психологию русских женщин. Гутман вышла из лифта и устремилась в самый конец длинного, устланного красной дорожкой коридора. Перед дверью из белого стекла остановилась и, задержав дыхание, прислушалась. В лаборатории Иванушкина было тихо. Спустя пять минут сцена бури повторилась. Анна Григорьевна размахивала руками, сметая со стеллажей на кафельный пол распечатки, авторучки, а заодно колбы и склянки, в которых биохимики заваривали чай. Старший научный сотрудник Иванушкин тоже размахивал руками, ловко подхватывая научную посуду. - …А я заявляю, что вы голый! – орала Анна Григорьевна. - Ошибаетесь. – Иванушкин улыбался ямочками на румяных щеках. - На мне костюм из белого индийского кашемира в красную клетку. - Но я собственными глазами вижу вашу голую задницу и… - Понятно. Вас смутила невидимость некоторых предметов одежды. – Вы пришли на работу без брюк и без трусов! - Успокойтесь! Тот факт, что вы не видите одежду, не говорит о том, что ее нет. - По-вашему, я дура? - В какой-то мере, да. Анна Григорьевна никогда не терялась. Чем драматичнее ссора, тем азартнее она билась за свою правду, но в эту секунду только сжала кулачки: против наивности гения ее энергия была бессильна. - Вы наглец! - Простите мою откровенность, но сомневаться в достижениях науки просто глупо. Иванушкин взялся за подбородок и, как художник, отступил на три шага, разглядывая Анну Григорьевну, не верящую в науку. Гутман на всякий случай одернула юбку. - А вы заметили, - улыбнулся Иванушкин, - у меня на поясе небольшую черную коробочку? - Я не имею обыкновения разглядывать голых мужчин, особенно в рабочее время. - Следовательно, вы не заметили прибора? Но именно он внушил вам, что я не одет. Гутман внезапно протянула руку и ущипнула мужчину за ляжку. На коже, стиснутой ее пальцами, остались белые, быстро краснеющие пятна. Иванушкин поморщился. - Что, больно? - Гутман поджала губы и спросила с тонкой ехидцей: - Вы и теперь уверяете, что одеты? - Конечно. Гутман мгновенно выбросила руку вперед. Что-то мелькнуло в воздухе. Иванушкин охнул. Густая жидкость, похожая на венозную кровь, потекла по его обнаженному животу и коленям, оставляя сгустки бугорков. Он отскочил назад, размазывая ладонями липкое вещество, потом понюхал пальцы, лизнул. - Это же вишневое варенье! - Конечно! – Гутман торжествовала. – Жаль ваши чудесные белые в красную клетку брюки. - Ну, вы и змея! – удивился Иванушкин. - Вы и теперь утверждаете, что на вас костюм? - Анна Григорьевна, - с кротким укором произнес Иванушкин. - Да будет вам известно, что моя разработка сугубо секретная. Нашему институту ее заказало военно-космическое ведомство. Я не имею права открывать вам подробности, но скажу, чтобы утешить вашу гордость: какую бы одежду я на себя не надел, прибор мгновенно делает ее невидимой, и даже обстрел вареньем не поможет обнаружить на мне трусы. Я мученик науки. - Вы мошенник, Сергей Сергеич, и я это докажу! – воскликнула Анна Григорьевна. - Кстати, почему ваша одежда исчезла не вся, а выборочно? - Верно! - улыбнулся Иванушкин. - Галстук на голой груди и даже банальная дырка на пятке выглядят странно. Но это оттого, что прибор еще не доработан. В окончательном варианте исчезнет не только одежда, но и сам человек. - Наверно, вы холосты? – догадалась Гутман. – Или обручальное кольцо тоже исчезло? - Женой не обзавелся. - Иванушкин вдруг застеснялся, и Анна Григорьевна отложила в памяти кое-что важное. – Видите, как я доверяю вам, уважаемая госпожа Гутман. - О! – Анна Григорьевна презрительно стиснула губы и, постукивая каблучками, вышла в коридор. Дверь закрылась беззвучно. Женщина отметила про себя, что дверной механизм не снабжен скрипучим устройством «антишпион». Измазанного вареньем голого Иванушкина Анна Григорьевна тут же, через дверную щель, зафиксировала на микровидео. Она представит сюжет на Ученом совете – послезавтра, когда соберутся не только профессора и академики, но прибудут и военные. А это поважнее, чем директорская научная клака. Здесь замешана большая политика. Так-то, друг Иванушкин! Ученый совет состоялся в назначенное время. Вертолетную площадку на крыше здания заняли разноцветные летательные аппараты самых влиятельных ведомств: военно-космического и департамента галактических перевозок, попросту говоря, космических дальнобойщиков. Гутман очень надеялась, что гениальный дурачок с.н.с. С.С.Иванушкин явится голым. Она даже пригласила на заседание свою подругу, служившую главным психиатром города - как ни странно, ИванИваныч разрешил. Если удастся запихать изобретателя в дурдом, на место начальника лаборатории Анна Григорьевна собиралась устроить своего двоюродного племянника, тоже изобретателя. В амфитеатре аудитории собрались серьезные люди. Анна Григорьевна почти всех знала в лицо. Рядом с директором, в первом ряду, сидел рыжеусый красавец в серебристом костюме: директор привел дружка-генерала. Военную выправку не скроешь! Гутман чуяла военно-космическую породу, как такса чует лису в норе. Все друзья ИванИваныча одной стати – рослые, упрямые. «Скандалом не возьмешь», - подумала с тревогой, накачиваясь энергией для битвы. Пока подруга-психиатресса рассказывала о шизофрениках, воображающих себя гениями, Анна Григорьевна мечтала об интриге, чтобы свалить директора. Иванушкин опоздал на пять минут и, к сожалению, явился в костюме из белой шерсти в красную клетку со следами вишневого варенья на левом колене брюк. Окинув зал сияющими, честными глазами, начал доклад. Гутман слушала и одновременно думала о своем. Если не удастся убрать Иванушкина и его карьера направится в академики, этого дуралея можно элементарно женить. У Анны Григорьевны как раз имелась двоюродная племянница, анорексичная лентяйка. Увлеченная новым зигзагом мыслей, Гутман задумалась и пропустила окончание доклада. Она вздрогнула, когда зал внезапно встал и зааплодировал. Кто-то рявкнул: «Браво!» «Значит, второй вариант», - согласилась сама с собой Анна Григорьевна и, откашлявшись, крикнула: «Браво Иванушкин!» Ученые одобрили изобретение Иванушкина. Анна Григорьевна, тонкий психолог и умница как-то вдруг оказалась главным защитником молодого ученого. Она отстаивала его интересы с пылом Бабы Яги, требующей для Ивана-царевича полцарства. Что бы делал без нее этот хлюндя?! Гутман присутствовала на всех совещаниях и подавала голос раньше, чем Иванушкин открывал румяный рот. Директор института удивлялся, но быстро привык к новому размещению сил и давал распоряжения не Иванушкину, а его движущей силе – секретарю Ученого совета, милейшей Анне Григорьевне. Любовь директора к Иванушкину перетекла частично и на нее. На очередном совещании о практическом использовании прибора ШН (дразнилка «шапка-невидимка» вдруг стала законной аббревиатурой) на Гутман глядели двенадцать пар строгих глаз. Борьба за финансирование шла по плану Анна Григорьевна зачитала вслух доклад, написанный Иванушкиным. - Ну, хорошо, - сказал сотрудник департамента трансгалактических сообщений. - Я в научной подоплеке не разбираюсь. Но хотелось бы знать, что получит промышленность от вашего изобретения? Внезапно вмешался дурачок-Иванушкин: - Ничего, - ляпнул он. Гутман сердито шикнула, но молодой человек вышел из-под контроля. - Ну, я же говорил! – довольно засмеялся главный конструктор звездолетов сверхтяжелого класса. - Я предупреждал! Вы бросаете на ветер государственные средства! Иванушкин продолжал, не слушая шипения Анны Григорьевны: - Наше изобретение потребуется военным. - Каким образом? – вмешался могучий бас замминистра обороны. Иванушкин встал с места, расправил плечи и стал похож на директора института в молодости. - Подумайте сами: прибор в состоянии сделать невидимым любой объект массой, в полтора раза превышающей массу звездолета дальнего флота. - Так-так… Дальше! - … Или создать иллюзию уменьшенного объема, - выкрикнула Анна Григорьевна. - Ваш космический крейсер, запеленгованный противником за сто парсеков… - Ну, это слишком! – перебил Иванушкин. – Но на пределе наблюдения невооруженным глазом прибор зрительно уменьшит военный корабль до размеров блохи. - Поразительно! - И это еще не все, - влезла Анна Григорьевна. – Садитесь, Сергей Сергеевич! Я продолжу. Невидимость одежды, которая вначале так смущала коллектив института, была вызвана нестабильностью блока аэрации. Гутман раскрыла конспект и уверенно прочитала тезисы Иванушкина. - Наша творческая группа, - продолжала Анна Григорьевна, - которую в настоящее время возглавляю я, поставила более сложную задачу: добиться не только уменьшения объекта, но и его зрительного исчезновения. - К сожалению, - развел руками директор института, - полного исчезновения мы еще не добились. - А это и ни к чему! - воскликнул Иванушкин. – Я пацифист и не позволю использовать мое детище для войны с инопланетянами, ничего плохого нам не сделавшими. - Чтобы инопланетяне сделали нам плохое, - пробормотал главный астропсихолог Академии, - надо сначала их отыскать. Сдается мне, что обороняться нам не от кого. Земля – единственная носительница космического разума. Замминистра обороны в ответ зарычал, и стало ясно, что эти двое уже давно обсуждают устройство Вселенной. Совещание закончилось. Прибор приняли к внедрению, решив кое-что обсудить позже, в рабочем порядке. Анна Григорьевна подсунула директору института приказ о назначении ее начальником лаборатории исчезновения и невидимости. Директор согласился - на удивление охотно. («Зачем нагружать творческий ум изобретателя административными заботами?») Анна Григорьевна никогда не ликовала. Директор сдался, Иванушкин-дурачок не в счет. Очередная победа казалась ей заслуженным успехом – и не более того. Под очередной статьей в научном журнале «Физика и будущее звездоплавания» стояло две фамилии. Гутман была первой и по алфавиту, и по количеству энергии, внедренной в проект. Она даже настояла на том, что прибор будет храниться у нее дома, в сейфе. Иванушкин заволновался. - Вы не понимаете, Анна Григорьевна, - твердил он. – Это опасно. Прибор секретный, мало ли что! - Вы намекаете, что я продам его зарубежным шпионам или сбегу за бугор с военной тайной? - Нет, и в мыслях не держал! Пожалуйста, верните прибор в институт. Согласитесь, неразумно хранить ценнейшую ведь в вашем домашнем сейфе, когда есть сейф директорский… - Сейф директора, - парировала Анна Григорьевна, - охраняет баба Катя со шваброй. Зато на моей парадной установлен замок с биораспознаванием объекта, а на моем сейфе - компьютерная система защиты – самая надежная в мире. - Даже слишком надежная, – согласился Иванушкин. – Тем не менее, прибор должен находиться в институте, в моей лаборатории. Это распоряжение ИванИваныча. - Теперь уже не в вашей, а в моей лаборатории, - поправила Анна Григорьевна. - Разговор окончен. Вы подготовили статью на английском языке для ежегодника «Юниверсал»? - Да. У меня в столе лежит распечатка. - Я завизирую, и можете отправлять. - Есть! – засмеялся Иванушкин и по-военному приложил ладонь к виску. – Все-таки утром обязательно принесите прибор в институт. Иначе натравлю на вас ОМОН и прокуратуру. - Не ерничайте, вы не студент. Кстати, послезавтра мы отмечаем День рождения моей племянницы. Вы купите розы и в двадцать ноль-ноль прибудете по адресу… Сейчас напишу… Вот! Не опаздывайте! Иванушкин взял листок с адресом и вдруг спросил: - А если я не хочу знакомиться с вашей племянницей? - Уволю. Не забывайте, что начальник теперь я. Шучу! До завтра! * * * Собака уверенно волокла вспотевшего проводника по следу грабителей. Кинолог изнемогал, натягивая брезентовый поводок и незаметно придерживая старательного пса. Овчарка царапала когтями заледеневший асфальт и неслась так азартно, словно преследовала не инопланетный десант, а дворовую кошку. Через два километра следы пришельцев вышли на проселочную дорогу, и повернули налево, в заснеженное поле. Выбитые тяжелыми мусоровозами колеи вели на городскую свалку. За собакой растянулась цепочка полицейских и людей в штатском. Последним бежал полноватый следователь, дышавший шумно и тяжко. Рядом с ним трусил Иванушкин, на бегу отвечая на его вопросы и рассуждая. Усталый следователь поглядывал на легкое дыхание молодого чекиста и мысленно клялся бросить курить. Остановился и, задыхаясь от быстрого бега, выдохнул: - Дай отдышаться… Все равно мы инопланетян не догоним. Как, ты говоришь, звали тетку, которую пришельцы украли вместе с прибором? - Анна Григорьевна. - Как жену Достоевского… Ее мужу об этом сообщили? - У нее нет мужа, - сказал Иванушкин. - Зато куча родственников в министерствах, редакциях газет, на телевидении и в той же раскладке, но за рубежом. Жалко ее, конечно, но уж очень она вредная была. - Чем незамужнее, тем вреднее, - охотно согласился следователь. - Бедная женщина! - Я ее уговаривал по-честному, Анна Григорьевна, не хапайте прибора, опасное это дело, могут напасть, обидеть. А она – как не слышит. Не мог же я прямо ей сказать, что наш прибор – фуфло, приманка для пришельцев-тарелочников, что их прослушки и гляделки налеплены в моей лаборатории, по всему институту, в курилках и в туалетах на всех этажах! - Гутман, правда, ни о чем не догадывалась? - Откуда? Она же секретарь Ученого совета, администратор от науки. Где уж ей сообразить, что почем, если даже военпред и астропсихолог поверили в «шапку-невидимку»… Жалко тетку. По-человечески. - Но операцию она вам сорвала. - Сорвала! Генерал Плутяга со злости свою трубку растоптал. Он рассчитывал, что инопланетяне заберут вместе с прибором и меня. Недаром же я бегал по улицам голый! Основная дезинфа тут! Иванушкин приставил ко лбу палец. - Тебе, Сережа, считай, повезло. С твоей Гутман пришельцы шкурку сдерут и - расколют на раз. - Не расколют, даже если залезут к ней в мозги. Она уверена, что прибор работает, структуры прибора не знает и в технике не разбирается. А там схема навороченная – сработали спецы из академии наук. Все при деле, шарики мигают, где надо гудит. Ну, чего я буду объяснять подробности, ты же в технике не тянешь. - Пойдем дальше, - сказал следователь. – Все ушли, как бы не заблудиться в темноте. Когда мужчины добрались до места старта инопланетян, служебная собака уже отдохнула и сидела у левой ноги проводника. Полицейские курили, стоя в кружок, и разговаривали. - Улетели? – спросил следователь. - Улетели, - засмеялся полицейский. – Еще засветло. На свалке только следы остались. Да вы сами гляньте! Кузьмин, давай сюда собаку! Посвети фонариком, покажи следователю следы. Собака навострила уши, обрадовалась, и, не дожидаясь команды, рванула по затоптанному снегу в заросли ракиты. За ней последовали люди. - Идите сюда! – откуда-то из темноты позвал голос, и тотчас залаяла собака. Ветер донес запах горелого пластика. Полицейские полезли сквозь кусты, полосуя куртки жирной сажей, за ними - следователь и Иванушкин. Проваливаясь в снег, перемешанный с мусором, они вышли на холмистую равнину городской свалки, залитую лунным светом. След похитителей Анны Григорьевны и «шапки-невидимки» оборвался. – Вон там, смотрите! Будто в планете прожгли дыру на тот свет. Холмы мусора мягко дымили струйками вонючей гари, обрамляя огромную, метров ста в диаметре, круглую бездну, наполненную звездами, бледными облаками и луной. - Это что ж такое? – изумился следователь. Полицейские подошли ближе и столпились на краю отверстия. Кто-то сказал: - Что за черт! - Это не дыра! - вдруг сообразил следователь. - Мусор сгорел и переплавился. Гладкая поверхность отражает, как зеркало. - Осторожно! – предупредил кинолог. - Не наступайте, сожжете ногу вместе с подошвой. Поверхность горячая! Иванушкин потрогал носком ботинка черную гладь. Металлическая подковка звякнула о твердый оплавившийся край роскошного зеркала, из которого глядел на людей опрокинутый лик Вселенной. - Нет, уже остыло, - сказал он и отошел в сторону. Молодой чекист кивнул следователю, прижал к уху мобильник и направился в сторону подъехавшего микроавтобуса. Из теплого нутра машины вывалилась группа военных, окружила Иванушкина. Он козырнул кому-то, пожал руку и исчез среди одинаково одетых мужчин. Следователь запрокинул голову. Придерживая шляпу рукой, вгляделся в звездное небо. - Грабители улетели именно отсюда, - подвел он итог. - Вернее, стартовали в космос. Таким образом, на один важный для человечества вопрос мы все-таки ответили. Завтра весь мир узнает, что разумные инопланетяне существуют и даже несколько месяцев гостили на Земле. - Теперь что же – война будет? – спросил полицейский. - Поживем - увидим! – вздохнул следователь. КОНЕЦ
