Город в человеке Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй.Тредиаковский «Телемахида» С легкой руки Радищева сия тредиаковская метафора стала афоризмом и прочно обосновалась в сознании, как базовый образ государства. Образ, кстати, правильный, но – идеологически однобокий. Чему ниже будут даны внятные разъяснения. Пока же воспользуемся популярной формулировкой для своих, сугубо утилитарных нужд: философия Города. В самом деле, если редуцировать некоторые (немногочисленные) нюансы, конструктивно Город симметричен государству. Самый удобный способ познакомиться с городом — это попытаться узнать, как здесь работают, как здесь любят и как здесь умирают.(Альбер Камю) Простой вопрос: город для людей – или люди для города?Город, прежде всего, состоит из людей. Они в нем живут: не правда ли, какая очевидная банальность? Но почему-то об этом всё время не то что забывают, а так – имеют в виду, факультативно подразумевают. И обильно рассуждая о проблемах, упускают базовую: главная проблема Города – это человек. Homo Urbanus. Человек – существо неоднозначное. О нем написаны уже тонны литературы разной степени философичности, однако предмет исследования в абсолютном большинстве случаев рассматривается как сферический хомо в вакууме абстрактного универсума, а прикладных, утилитарных выводов – не делается, увы.Homo Urbanus обладает всеми признаками классического человека, но при этом его территориальность и стремление к обособленной автономности на порядок выше. Человек – это лист, спрятанный в лесу мегаполиса. Город – это населенное одиночество.(Франсуа Мориак) Так называемые социальность и коммуникабельность человека – суть эвфемизмы его стадности, а она давно уже удовлетворяется виртуальными суррогатами: соц. сетями, MMORPG, сотовой и прочей связью. И чем дальше в будущее, в это «прекрасное далеко» – тем меньше насущная потребность в общении с живыми людьми. Не удивлюсь, если и футуристический секс будет дистанционным, о чем, впрочем, очень складно нафантазировал гениальный Лем в своём романе «Мире на Земле».Но в своей изначальной сути, человек индивидуален, самодостаточен и принципиально независим. Свобода воли есть синоним разумности человека вообще, именно она отличает его от прочих тварей и выводит на вершину эволюционной пирамиды. Любые поползновения внешнего мира к ограничению свободы человека, к редуцированию его независимости – всегда воспринимаются им, как вопиющая несправедливость, которой нужно противостоять. Причем, происходит все это на подсознательном уровне: личное пространство неприкосновенно. Но весь фокус в том, что в Городе нет свободных людей.Город неизбежно подразумевает ограничение людей и проникает в их личность. – Вот ты говорил: «город – сила», а здесь слабые все...– Город – это злая сила. Сильный приезжает, становится слабым. Город забирает силу... Вот и ты пропал...(к-ф «Брат») Никакая система не может работать с неизвестными (или произвольными) величинами. Если механизм собран из случайных элементов, чья конструкция индивидуальна и не обозначена в чертеже – такой механизм нефункционален. Более по-русски говоря, он – не работает. Он не может работать в принципе. Город должен знать своих людей. Осуществлять их учет и контроль. Но стоит об этом даже не заявить в качестве теоретического тезиса, а просто упомянуть вскользь, как адепты «счастья для всех даром», апологеты демократии и правозащитные гуру – мгновенно впадают в священный экстаз ненависти. Ибо – тоталитаризм не пройдет!.. Они тоже полезные, эти ребята, и для них у меня ниже найдется пара добрых слов, пока же хочу подчеркнуть: главная проблема, главный конфликт – это конфликт между Городом и человеком. Конфликт целого и частного. Его нельзя решить однозначно и директивно, он принципиально не решаем. Его можно только оптимизировать. Первый сад создал Бог, а первый город – Каин.(Эйбрахам Каули) Города растут, инфраструктура усложняется. А система взаимодействия «город-человек» остается на уровне паспортной базы данных. Электронные карты, буде они легко могут быть украдены или подделаны, суть тот же паспорт, только слегка продвинутый. Однако, чем сложней система, тем больше ей надо знать о своих элементах, и не для «лаяй», но для обеспечения их оптимального функционирования: - безопасность на всех уровнях (от криминального – до экологического) - здравоохранение (с мгновенной и точной диагностикой) - профессиональная деятельность (удаленная работа, связь, корпоративные базы данных) - электронная коммерция (удобный поиск, потребительские профили на основе анализа покупательской активности, надежная виртуальная финансовая структура) - политическая обратная связь (дистанционные выборы и референдумы, а также контроль и оперативная реакция электората на действия самой системы). Это лишь малая часть задач, но и они требуют уже качественно иных технологических решений мониторинга и структурирования. Будет ли это подкожный чип или височный нейропроцессор – не суть важно. Главное в том, что это необходимо и неизбежно, и чем раньше социум осознает сию аксиому, проникнется ей – тем быстрее начнет работать на будущее: реальное будущее в позитивном формате, а не сумрачную постапокалиптику, столь любимую современными графоманами. В больших городах люди напоминают камни, насыпанные в мешок: их острые края постепенно стираются, и они становятся гладкими, как галька.(Сомерсет Моэм) Город можно благоустроить, модернизировать, перепланировать, обвязать системами слежения, можно вообще – построить новый, с нуля, в котором будет благорастворение воздухов и технологический парадиз. Но человека-то нового, где взять? Поэтому, прежде всего, надо озаботиться «модернизацией» самого Homo Urbanus, уменьшая зазор между личной свободой и общественной необходимостью, оптимизируя его взаимосвязь с системой. Социальная ассимиляция сознания. Де факто эта ассимиляция происходит примерно так: демократия, частная жизнь – незыблемые ценности. СМИ бдят на страже, власть кокетничает с народом. Но все это – до первого форс-мажора. Взрыв известных башен (ну как тут не вспомнить город, чье легендарное имя вынесено в название текста?) – и пошел процесс закручивания полицейских гаек: демократия временно отходит в тень и там стоит, опустив глаза долу, вводится перлюстрация и прослушка, на авиарейсах за малым не проктологи на терминалах, свобода свободой – а жить-то хочется… От взрыва к взрыву, от трупа к трупу. Тернистый путь социальной эволюции… Уже сейчас, бросив на это дело лучшие умы и силы, следует заняться стратегическим планированием: реклама, пропаганда, государственные программы. Воспитать людей для новых Городов, иначе там просто некому будет жить. Методы и принципы могут разниться (в зависимости от стран и ментальностей), но есть и общие матрицы. Прежде всего, это расширение личного пространства, территориальности человека, на базе социальных групп (или общин, если угодно). Национальные общины (в России – строго противопоказано, но это отдельный разговор), корпоративные (смотрим на японцев и учимся), кондоминиумы, профессиональные (по образу цеховых). За каждым из этих тезисов – концепция и конкретная программа, полностью развернуть которые не позволяет формат данного эссе. Но если не строить Город вместе с человеком – не будет ни Города, ни человека.
Выход за пределы Города похожи на часы, только они не измеряют время, а вырабатывают. И каждый большой город производит свое особое время, которое знают лишь те, кто в нем живет. По утрам люди, как шестеренки, приходят в зацепление и тащат друг друга из своих норок, и каждая шестеренка крутится на своем месте до полного износа, свято веря, что движется таким образом к счастью. Никто не знает, кто заводит пружину. Но когда она ломается, город сразу превращается в руины, и поглазеть на них приезжают люди, живущие совсем по другим часам. (Виктор Пелевин) Чем мне нравятся библейские притчи, так это тем, что из них, при желании, можно извлечь неожиданную мораль или оригинальную трактовку исторических событий. Или даже мощный тезис, подтверждающий некоторые вполне современные теории. Не зря же сэр Исаак Ньютон – авторитет в науке безусловный – написал работу, посвященную толкованию «Откровения Святаго Иоанна Богослова» (в просторечии – Апокалипсис). Библия умеет много гитик, ничуть не меньше, чем наука. Так, например, в апокрифе про Вавилонскую башню можно разглядеть не только традиционный канонический смысл, но и очень даже непротиворечивое описание технологической ошибки. Оказывается, башни и города рушатся не только из-за распила бюджета и разворовывания дефицитных стройматериалов, но и вследствие принципиальных конструктивных закономерностей. Как это у Жванецкого: а включаешь – не работает!.. Техника техникой, но лифт ломается чаще, чем лестница.(Станислав Ежи Лец) Итак: строим Вавилон с башней в центре. Не вопрос, у нас сорок лет по срокам, потенциально честные менеджеры и непьющие эльфийские прорабы – общество будущего! Вопрос в другом: а до каких пор можно строить этот Вавилон? башня какой высоты, чтобы не рухнула на головы непричастных обывателей? Каков максимально возможный размер города вообще?.. Не надо изобретать колесо, ответы давно уже есть, просто их вспоминают уже постфактум, когда город лежит в руинах, а жители вешают на фонарях мелких муниципальных служащих, не успевших свалить из обреченного Вавилона вслед за мэром и присными. Существует теория надежности, в которой как раз и рассматриваются принципы статистической работоспособности систем, в зависимости от их сложности. На уровне обыденного сознания (дабы не угнетать читателя терминами) это звучит так: чем проще в техническом смысле конструкция элементов, чем выше надежность этих элементов, тем выше уровень функционирования всей системы. И наоборот: чем сложнее система, тем меньше ее работоспособность. Тем чаще она ломается. Замечательный советский ученый, доктор физико-математических наук, создатель конструктивной теории информации и системологии Флейшман еще больше акцентирует этот тезис: с повышением числа элементов в системе вероятность выхода из строя хотя бы одного из них на протяжении некоторого отрезка времени стремится к единице. То есть в абсолютно сложной системе будут и абсолютно ненадежные элементы. Эрго: такая система работать не будет. Система встанет, город развалится, башня рухнет. Причем, это не сферическое допущение или там метафора из гуманитарного подсознания автора эссе, нет, это – упрямый научный факт, имеющий теоретическое обоснование, скажем, в классической работе Б.В.Гнеденко «Математические методы в теории надежности», и интересующиеся могут оттуда почерпнуть и формулы, и графики, и вообще всю доказательную базу. Но коль скоро мы рассматриваем общие тенденции, воспользуемся, лишь общими же выводами. Город, как конструктивно многоэлементная система, имеет свой предел сложности. И выше этого предела – дальнейшее функционирование, разрастание и апгрейд города не только нерационален, но и чреват плачевными последствиями. Обозначим проблему: определение рационального ограничения конструктивной сложности города. Собственно, еще праотец современной компьютерной архитектуры Джон фон Нейман сформулировал основные положения надежности формы организации системы: рациональная сложность системы; автономность блоков; наличие резервных элементов; наличие избыточности функций; необходимость пропорционального функционирования отдельных, связанных между собой подсистем; необходимость учета взаимосвязей с другими подсистемами и соответственно пропорциональное функционирование систем более высокого уровня. Любое из этих условий – обязательно к соблюдению при проектировке, строительстве и дальнейшей эксплуатации города. Мой любимый размер!(ослик Иа) По тексту первоисточника – «примерно с меня». Ослик мудр. Город обязан быть «размером с человека». В идеале – ничего лишнего, избыточного. Всё для. Такой Китеж-град еще называют оптимальным. Оптимальны ли современные мегаполисы? Для большей наглядности, конкретизируем: сколько стоит мегаполис? так сказать, в эксплуатации? Возьмем небольшой город, без претензий на исключительность и столичность. Вот Элиста с населением 103 тыс. человек, бюджет которой на 2009 год составил 1 млрд. 132 мил. руб. Логично предположить, что город с населением в миллион человек будет стоить 10 млрд. в год. Однако, это не так. И если мы обратим свой пристальный взор на Москву (11 млн. населения), то с удивлением обнаружим, что ее бюджет на тот же 2009 год составляет аж 1 трлн. 387 млрд. руб.! То есть в десять раз больше, чем предполагается по логике, не отягощенной сюрреалистичностью российской государственности. Так и запишем: один москвич стоит в десять раз дороже, чем один элистянин. Причем, элистянина можно обобщить до россиянина ан масс. А не дороговато ли нам выходит этот Третий Рим? Тут внимательный читатель может уличить меня, как автора эссе, в притягивании и передергивании, напомнив о столичном статусе Москвы. Но позвольте! Вот тоже немаленькая страна USA, и в ней есть соответствующий столичный город, и живут в нем – внимание! следите за рукой! – 670 тыс. человек. Шестьсот семьдесят тысяч. И как-то управляются и с экономикой, и с политикой, и с демократией. А денег им на это дают – еще внимательней! момент истины! – 10% от общего бюджета округа Колумбия (5 мил. населения – 5,3 млрд. долл. на 2011 фин. год), да еще и морщатся при этом: дескать, непропорционально и надо урезать. Вы можете себе представить Москву, сидящую на десяти процентах от бюджета области?.. Это я еще не посчитал процент госчиновников тут и там, чтобы уже точно определить цену власти. Боюсь, если честно. Не хочу заглядывать в бездну. Всего-то и нужно, что замечать детали и как они скалываются в систему. Когда ты поймёшь всю систему, ты сможешь экстраполировать будущее.(Чак Паланик) Человек по своей природе легко внушаем. В частности, загипнотизирован еще с начала века красивыми проектами урбанизации общества. И все так же, как и сто лет назад, рисуются прозрачные витражи и летающие граждане в ярко-голубом небе, изящно обрамленном ажурными конструкциями не только явно не жилой, но и вообще нечеловеческой архитектуры. Город будет! саду цвесть!.. Но – не входит каменный цветок. То есть какие-то движения предпринимаются, интернет опять же, фастфуд и синтетика, но жить лучше не стало. Проще – да, бытовые мелочи редуцируются стиральными и прочими посудопылевлагомоечными машинами, вечером в граждан смотрит цветной телевизор, выпрыгивая из экрана обнаженным женским 3D, а спроси человека – счастлив ли он? думает ли он (не по работе, а – так, для мыслительного куражу)? хорошо ли ему в этом урбанизированном муравейнике?.. Впрочем, это лирика. Вернемся к нашим системам и терминам. В том же начале века уже довольно внятно и аргументировано выступили и сторонники дезурбанизации. Они исходили из тех же концептуальных тезисов, что мы озвучили чуть выше: город имеет свой предел сложности и стремительно дорожает. Сама технологическая логика неумолимо диктует человечеству необходимость поиска альтернативных систем расселения, обслуживания, производства – использующих ресурс обширных свободных территорий. И тогда же возникла дискуссия о золотом сечении урбанистики: что такое оптимальный город? Надо сказать, что спор об этом не прекращается и по сию пору, называются разные цифры, но ни одна из них даже близко (!) не приближается к населению в 1 млн. человек. 300-400 тысяч, город «размером с человека». Чтобы жить в будущем – надо выйти за пределы настоящего. Ученые не спасут мир. Они не найдут правильных решений, они лишь смогут указать на негативные последствия неправильных решений.(Бернард Вербер) Агломерация. Вот наиболее реальный прогноз развития градостроения и, одновременно, системный подход к организации социума. Компактная концентрация городов с оптимальной плотностью населения, объединённых в многокомпонентную динамическую систему с интенсивными производственными, транспортными и культурными связями. Мегаполисы будут постепенно рассредоточивать свои «исторически сложившиеся» функции, облегчая собственный «запас сложности». Кстати, происходить это будет не поглощением, не пожиранием урбанизированным драконом окрестных буколических падей и далей, но реинтеграцией мегаполиса в изначально новую структуру агломерации. Проще и дешевле строить с нуля новое, чем ремонтировать старое, заменяя одни проблемы другими. Моноцентрические агломераты (см. Москву в будущем и Вашингтон в настоящем) будут равноправно соседствовать с полицентрическими агломератами, имеющими уже несколько городов-ядер (например, Рурский бассейн в Германии). Это значительно расширит пространственную концентрацию общественной жизни и принципиально изменит сам архетип города. Правильное завтра настанет не вдруг и не сразу. Тщательная, кропотливая работа по статистическому анализу, просчет инфраструктур агломератов, пропущенные сквозь фильтры комбинаторики, готовность власти (и общества, что немаловажно) к непростым хирургическим методам. Рыба ищет, где глубже, а человек – где больше платят, лучше, кормят, веселее развлекают. И никогда не будет жить в городе-спутнике, если ему предстоит ежедневная перспектива часового путешествия на работу в центр или в местном супермаркете цены будут выше «столичных». Поэтому, новым городам предстоит борьба за каждого жителя. Для России с ее непростой историей и эзотерической ментальностью совершенно необходимым шагом является пересмотр административно-государственных функций Москвы. Я говорю о переносе властных структур, ибо, если не разгрузить столицу от этого магнетического сверх-модуля, никакие преобразования не спасут мегаполис. Не зря же царь-реформатор когда-то пренебрег Кремлем и построил Питер, пусть даже и на болотах. В идеале, конечно, предполагается полностью новый город. Это просто выгодно с точки зрения планирования и структуризации для получения желаемого результата – административной столицы, с фиксированным количеством населения, с определенными задачами и, соответственно, технологическим обеспечением для их решения. Скажем так, город «размером с госчиновника» - а что? всем радость: москвичи воздохнут свободней и распределят весьма немалую долю кремлевского бюджета на другие, более насущные нужды, а собственно власть может, не отвлекаясь на пафосные проезды по городским улицам с мигалками и сиренами, вдумчиво заседать в Думе и взвешенно управлять государством. Современные средства связи позволяют решить любой вопрос удаленно, а т.н. «личные контакты» - для чего они? для передачи скромных конвертиков без указания адреса? вот, заодно и проблему с коррупцией хоть немного разрулим – пусть электронно взятки дают, так их гораздо легче поймать и приструнить. Самые лучшие вожди те, существование которых народ не замечает.(Лао-Цзы) Есть еще одна популярная идея о территориальном разделении исполнительной и законодательной власти между Москвой и Питером, но при всей ее смачности, она довольно сомнительная: то есть на бумаге и в теории все гладко, а на практике мы уже через пять лет получим в северной Пальмире те же проблемы, что и в Москве. Так что не надо, как всегда. Надо – как лучше. Следующий важный шаг – декапитализация мегаполисов. Рассредоточение финансового контроля и узловых точек денежного трафика. Это неизбежно спровоцирует и перераспределение финансово активного населения, а также обеспечит дополнительные источники финансирования новых городов. Кто сказал, что все деньги должны быть в столице и оттуда распределяться? Вот Цюрих, 350 тысяч жителей, и при этом город контролирует финансы всей Западной Европы. Из эпатажных концептов на эту тему: миссия «Олигарх в пустыне». Как известно, 90% финансов России контролирует весьма немногочисленная группа людей, число которых измеряется десятками. С ними можно поступить по-разному. Можно революционно: все отобрать и поделить, но это мы уже проходили, и неоднократно. А можно и государственно: посадить губернаторами в ядра агломератов. Да, тезис экзотичный, но, скажем, Абрамовича до сих пор на Чукотке поминают добрым словом. Опять же: а ну-ка, есть ли в Москве месторождения нефти и газа? Даже самые поверхностные знания географии на уровне средней школы подсказывают ненормативный ответ на этот вопрос. Тогда почему в Москве находятся головные офисы Газпрома и Роснефти? Уточню вопрос: почему не в Тюмени и не в Уренгое? Распределение центров экономического стратегирования – тоже одна из важнейших задач агломерации, как нового образа жизни. Итак, резюмируем. Будущее города – в его подгонке под человека, как территориально, так и психологически. Идеология мегаполиса ветшает, уходит в историю. Конструктивные и экономические пределы возможного не позволяют планировать дальнейшее расширение Старого Вавилона. Компактные агломераты станут новым форматом социальной матрицы бытия. Старые города постепенно (а иногда и принудительно) передадут значительную часть своих функций агломератам, а сами будут реконструированы с прицелом на культурные, туристические или развлекательные цели. А жить там будут только специально для этого предназначенные люди: богема, обслуживающий персонал, исследователи городского ретро. Музей – вещь полезная, но простому человеку жить там незачем.
Защита от дурака Лучший вид на этот город — если сесть в бомбардировщик.(Иосиф Бродский) Люди убивают друг друга – это называется по разному, в том числе есть и официальный эвфемизм: война. Воюют не сто и не двести лет, а с тех незапамятных времен, как первая обезьяна взяла в руки палку и сказала: это мое и это мое тоже! Упрямый факт, никуда от него не деться. И вряд ли что кардинально изменится, сорок лет – пылинка на весах истории… «Город-сказка-город-мечта» хорош лишь в шлягерах и дурной беллетристике, но если его можно накрыть прицельным ракетным залпом – грош ему цена. Давайте применим к военно-стратегической безопасности мегаполиса общеизвестный технический термин «защита от дурака» и формулируем новый тезис: защита от агрессивного и сообразительного дурака – потенциального противника. То есть, опять-таки, можно сколь угодно красиво и возвышенно экстраполировать, строить воздушные замки в состоянии полной футуристической прострации, благостно «верить в людей» – а придет злобный вражеский дурак и размажет все эти мечты ковровым бомбометанием. Чтобы верить в людей, надо их знать. А зная – не особо им доверять. Городу столь же полезно бояться войны, как отдельному индивидууму - смерти.(Жюль Ренар) Технологии – не роскошь, а средство вооружения, и чем дальше – тем больше аксиомы фон Клаузевица ветшают в современных реалиях. За сорок лет средства изничтожения человека еще поумнеют, ускорятся, мимикрируют и расширят радиус. И чтобы сколько-нибудь надежно закрыть мегаполис, потребуются совсем другие действия и деньги. Изначально (так сказать, исторически) города образовывались с целью защиты не только собственно горожан, но и окрестных крестьян (производителей еды для города), которые, в случае нападения псов-рыцарей потенциального противника, стремительно стекались под защиту крепостных стен и уже оттуда, руководимые грамотными командирами, обстреливали поганых захватчиков из арбалетов. Псов-рыцарей, кстати, сие нечестное (неблагородное) оружие дико злило, его даже Папа Иннокентий II одно время запретил, под угрозой анафемы (Лютеранский Собор в 1139 году). Но современный город (а тем более – город будущего) давно уже никого не защищает, и люди города в форс-мажорных ситуациях обретают там не защиту, наоборот – угроза возрастает многократно. Люди попадают в ловушку. Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете…(Владимир Шаинский) Кина не будет, будут трупы. И много, увы. Если вовремя не озаботиться эшелонированной системой ПВО, причем, не только мегаполиса, но вообще – по всей территории государства. Так называемое «ранее обнаружение» подразумевает перехват на подлете еще к границам, а не когда Руст садится на Красную площадь – это уже не система, а тотальный позор. Чем выше и быстрее летают вражеские ракеты – тем сложнее их перехватить, тем с большей вероятностью они долетают до города. Сама по себе идея «все яйца в одной корзине» кажется сомнительной даже на обычном логическом уровне, а коль скоро она реализуется и стратегически – это гроб. Вот так и запишем: мегаполис будущего – братская могила для жителей в случае войны. Поэтому я и настаиваю на рассредоточении людей, материальных и энергетических ресурсов в агломератах. Резервирование систем, пересмотр самой структуры трансрегиональных энергетических сетей в сторону их модульности, взаимозаменяемости и универсальности. С увеличением количества целей значительно уменьшается вероятность их накрытия (там не прямая зависимость). Конечно, все это возможно только при наличии вменяемой ПВО как таковой, а нынешнее состояние дел, скажем, в Москве не дает основания для оптимизма. Да что там: достаточно проехать по т.н. «большой бетонке» и посмотреть эти руины – иллюстрация к Фоллауту… Одной Царь-пушкой Москву не защитишь. Ладно. Допустим, войны не будет (постучим по чему-нибудь деревянному, например, по голове сферического генерала). А что будет? да что угодно, кроме хорошего. Закон бутерброда еще никто не отменял. Мир все-таки уже почти сто лет крупно не воюет (и слава Богу), но агрессивность человечества не уменьшается, она сублимирует в локальные способы умерщвления себе подобных – терроризм. Рассмотрим некоторые аспекты, а заодно – и передадим привет всем противникам тотальной чипизации граждан. Оно ведь как: весьма приятственно разглагольствовать о демократии и правах человека, пока жареный петух лежит на блюде в обрамлении соответствующего гарнира, а не клюет в… ну, например, в тыл тела гуманиста. С ростом терроризма, разрешающая способность демократии заметно падает.(Леонид Сухоруков) Я не буду сейчас особо вдаваться в психологию террористов. Тем более что сам термин «психология», на мой взгляд, неприменим к сволочам, взрывающим людей пачками. Да и написано уже по этому поводу сорок бочек аналитики – людьми гораздо более умными и компетентными, чем ваш покорный слуга. Определяющий фактор терроризма, как социально-деструктивной акции – наиболее широкий резонанс оной. Можно, конечно, подложить гексогеновый сюрприз и под мэрию Урюпинска, где даже в будние дни заседает пара десятков человеко-чиновников, но кто об этом узнает? кто об этом расскажет? Террористы паразитируют на нашем же отвратительно нездоровом любопытстве к масштабным катаклизмам, а также на профессиональной сущности журналистов – пожирать падаль в промышленных масштабах. Поэтому взорвут станцию метро. Или супермаркет в прайм-тайм. Или детский сад в густонаселенном районе… И – обязательно! – в мегаполисе: городе информационных и пропагандистских понтов. Город – основной козырь террористов, их территория военных действий. В городе люди не знают друг друга, тут легко раствориться и затеряться. Эх, да что там… в городе упадешь (сердце схватит) – и будешь валяться, пока не сдохнешь. Или пока не возбудишь внимание стражей порядка. А так – никто не поможет, ну, как правило. Homo Urbanus атомизирован, замкнут сам на себя. Самый благодатный материал для террористов – стада разрозненных людей, делай с ними что хочешь и как хочешь. Я ни разу не идеализирую деревню, но вон в Сагре этого нарко-цыгана с его пришлой бандой селяне гоняли, извиняюсь за выражение, ссаными тряпками. Возможно такое в мегаполисе? сильно сомневаюсь… Чтобы сберечь людей, охранить их от фанатизма террористов, город обязан быть умнее своих жителей, он должен знать все про всех, про каждого человека: кто где живет, что делает и чем дышит. И вести учет потенциально опасных элементов – красный маркер в базе данных. И мгновенно реагировать на неопознанный, чужеродный чип либо отсутствие такового. Мне скажут: с терроризмом надо бороться в первую очередь политическими методами. Правильно. Но политика политикой, а жить-то хочется… И без максимально всеобъемлющего контроля вести разговор о безопасности людей просто глупо. Человек вынужден делегировать часть своих гражданских прав – системе, чтобы обеспечить себе основное, безусловное право: право на жизнь. И тут мы плавно переходим к проблеме городской преступности вообще. Это ведь только в киношно-книжных детективах: пришел опер, покурил трубку, поиграл на скрипке и – убийца дворецкий!.. В жизни все гораздо сложнее и скучнее. Оперативная деятельность – копание в бумажках и работа с населением. То есть совершенно необходима внятная, удобная и всеобъемлющая база данных, это азы криминалистики, недаром архивы всех криминальных служб мира – самое важное в системе их правоохранительных органов. И, кстати, первое, что делают бандиты во время бунтов и смут – уничтожают эти архивы и данные. Порядок в городе измеряется не наличием воров, а умением властей их обезвреживать.(капитан Жеглов Глеб Георгиевич,оперуполномоченный Московского уголовного розыска,начальник Отдела борьбы с бандитизмом) Город воров и убийц – разве этого мы хотим через сорок лет? Нет, не хотим. Мы хотим Хрустальный Град с магическими технологиями и красивыми женщинами. Но что толку от этих глянцевых прогнозов, если послезавтра меня на самобеглом тротуаре эко-сити зарежет отмороженный гопник? Или кто-то подло сопрёт все мои нажитые непосильным трудом плазмы (две штуки) и роботов-горничных-кухарок (пять штук)? Больше людей – больше преступлений: концентрация порока на единицу территории. Городская же преступность умножает эти проблемы: организованность криминальных групп, срастание их с властью, раздел сфер влияния – и прочие сомнительные удовольствия. К тому же урбанизированный криминал отнюдь не брезгует технологическими новшествами, а его оснащенность всегда опережает таковую же – в правоохранительных органах, и не только в нашей стране, но и вообще в мире. Инерция госаппарата – явление, увы, наднациональное. Чтобы не «догонять», не тщиться вычерпать море ситом, надо играть на опережение – и прежде всего, использовать базовые способы работы полиции, о которых я писал чуть выше. «Protect and Serve» – сей замечательный слоган может быть осуществлен только общими усилиями, общество спасут не «честные копы», но социальная установка на правопорядок. Например, в работе доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста РФ В. И. Гладких, посвященной изучению преступности сверхкрупного города как самостоятельного объекта криминологического исследования в рамках сравнительно-регионального направления криминологии, подсчитан оптимум взаимодействия правоохранительных органов и населения. Для миллионика это дает очень интересный результат: не идеальная (!), но сколько-нибудь результативная система раскрытия и профилактики (что немаловажно!) преступлений возможна только в случае сотрудничества в той или иной форме каждого десятого жителя города. Тут важно понимать, что речь идет не о непосредственном участии обывателей в погонях, облавах и перестрелках, но о разветвленной сети информаторов. Это опять-таки, азы оперативной работы, и нравится нам это или не нравится, но менять правовой менталитет придется в любом случае. В США почему-то никто не считает зазорным или позорным сдать копам урода соседа, в пьяном виде избивающего семью. И сразу – точка пересечения с терроризмом: страна Израиль, автобусная остановка, лежит как бы «ничейный» кейс – никому из простых граждан даже в голову не придет соблазниться халявой, а сам кейс пролежит не дольше пяти минут до приезда спецподразделения по звонку, специально замеряли: и журналисты, и сами бравые еврейские менты. Кто у нас приедет и какова будет судьба этого кейса в руках российских граждан, думаю, объяснять не надо. Само по себе правовое сознание не впрыгнет в головы людей, для этого необходима долгая, кропотливая работа по воспитанию и пропаганде, по формированию в сознании граждан правильных ориентиров, но если по TV крутить сплошь бандитские сериалы, лишь слегка разбавленные ситкомами про клоунов из МВД, то в нашем Хрустальном Граде будут жить отнюдь не эльфы, а орки и гоблины. Вот ведь как все просто, не надо даже нанотехнологий с биоэнергетикой. Однако, как бы мне не хотелось об этом говорить, главный враг города – не иноземный захватчик, не бородатый террорист и даже не структурированный в ОПГ бандит. Главный враг города – его простые жители. Спровоцируй голод — и каждый станет преступником(Batman Begins) Homo Urbanus настолько зависим от благ цивилизации, что малейшее провисание проводов, соединяющих его с городом и прогрессом, вызывает нештатную вибрацию всего организма: отключили интернет на десять минут и все пропало! и прерванное аськанье современной блондинки – равносильно прерванному натуральному половому акту! Мда… Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Мегаполис очень просто убить и без бомбардировок, достаточно вырвать его энергетическое сердце. А нет электричества – нет ничего: ни света (что естественно), ни связи, ни воды, ни тепла зимой, ни холода летом. И через пару недель в городе начнется бардак и погромы. Смута. Тут уже не хочется шутить. Потому что это очень страшно. Вот я – человек достаточно циничный, давно уже не идеализирующий жизнь, знающий цену словам и поступкам. Но даже я был потрясен, когда в 2005 году миру наглядно продемонстрировали, как эфемерна гуманистическая оболочка человека, как практически единомоментно он превращается в скота и мразь. И все это происходило – внимание! – не в какой-то там занюханной стране третьего мира, но в самых что ни на есть цивилизованных США. Новый Орлеан после наводнения – настоящий, беспримесный ад, позор власти и многозначительный звонок прочему человечеству. Очень показательно, что это случилось именно в оплоте демократии, потому как отдать приказ стрелять на поражение в американских же граждан – не просто разрыв шаблона, но сюрреализм в чистом виде. И никто не поможет, никто своевременно не спасет: ни роботы-полицейские, ни спецслужбы, ни даже массовые расстрелы, потому как звереют сами граждане ан масс: одни грабят и насилуют, другие линчуют всех подряд. Никакими технологиями это не одолеть. Чтобы предотвратить самый пессимистический сценарий (смуту), надо заранее его предусмотреть, защититься от самого непредсказуемого дурака – среднестатистического человека. Тут действует тот же простой принцип: занятый человек гораздо менее опасен. Людей надо не просто спасать, их нужно организовать и дать возможность быть спасенными: поставить задачу, обозначить цели и приоритеты. Мобилизационные планы должны разрабатываться не только на случай войны, но и на случай катастроф и – очень важно! – массовых беспорядков. Все, так сказать, боеспособное мужское население призывается под знамена (со всеми вытекающими: под присягу и устав), и именно они должны отслеживать и регулировать оперативную ситуацию. Потому как в противном случае – их сведет с ума наркотик бунта. Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что автор – законченный пессимист и видит в людях только плохое. Кругом враги и мы все умрем. На самом деле это не так. В 2002 году в моем городе свирепствовал норд-ост, помноженный на хороший минус зимнего мороза, ураган валил портовые краны и выбрасывал на причалы ошвартованные танкеры, а я – пытался добраться до дома после ночной смены. Сначала шел на полусогнутых по-над домами, потом лег и стал ползти. Вот так, на карачках. Встать не было никакой возможности – сдует к чертям собачьим. Впереди маячила перспектива преодоления моста, и я понял, что погибну. Поэтому на первом же уклоне сел на свою, извиняюсь, задницу – и, как подгоняемый ветром глиссер, поехал к ближайшему карману автобусной остановки, изо всех сил подруливая конечностями. Когда все-таки удачно зарулил в спасительную нишу, там уже заняли оборону некоторое количество таких же попаданцев. Мужики скакали от холода (мороз жег дико, вся морда у меня была – мраморная), но первое что они сделали – это накинули мне сто грамм в пластмассовый стаканчик из неизвестно откуда образовавшейся поллитры. Водку я тактически грамотно употребил внутрь, а морда что? морда – ерунда, ее и растереть можно. А потом (при полном отсуствиии транспорта), как призрак из оперы, появилась какая-то безумная маршрутка, набитая под лючок, но, тем не менее, пассажиры как-то уплотнились – и мы поехали. На вопрос «сколько?», водила (а маршрутчики всегда славились своей корыстностью и беспринципностью) посмотрел на меня, как на идиота. Так что я хорошо и на всю жизнь запомнил и эту водку, и этого водилу.
Хищные вещи века Устройства – они как люди: одному дашь пинка, послушается, другому надо уважительно нажать на правильную кнопочку.Елена Ермолова Если так пойдет и дальше, у человека атрофируются все конечности за исключением пальца для нажатия кнопок.Фрэнк Райт Главный футуристический миф: технологии спасут мир. Они сделают его красивым, удобным и справедливым. Хрустальный Град по версии Достоевского и Розанова. Главная технологическая ловушка: полная зависимость человека от работоспособности кнопок. Нажимаешь на кнопочку – человек в западне, можно выпить и стопочку, можно выпить и две… Человек – это таракан в лабиринте микросхемы. Мы живем в обществе, абсолютно зависящем от науки и техники, в котором почти никто почти ничего не знает ни о науке, ни о технике.(Карл Саган) Не поленитесь, проверьте: а многие ли школьники нынешнего информационного общества знают таблицу умножения? то есть умеют выполнять сие нехитрое арифметическое действие не посредством нажимания калькуляторных пупырышек, а в голове, представляя себе сам принцип перемножения чисел? Медведь в цирке тоже на самокате ездит, львы целенаправленно скачут по тумбам – прогресс фауны! Скажут: пфф… зачем микроскопом гвозди забивать? считать на пальцах – так ни черта не успеешь и не уложишься в бизнес-план корпорации. И проявишь себя как неэффективный и немобильный. Нууу… ладно. Примем это как данность: таблица умножения – архаизм, и для грядущих математиков (статистиков, проектировщиков, инженеров, да и просто секретарш) она не нужна в принципе. Можно оставить, как факультатив, в элитных школах за отдельную плату. А все прочие – пусть читают мануалы и, возможно, когда-нибудь, на излете карьеры, проникнутся откровением табуляторов ворда и сколько-нибудь отличных от тупой авто-суммы функций экселя. Лирическое отступление в ироническом ключе. Но если вернуться к нашим… мм… урбанизированным хомам обоего полу, можно и экстраполировать слегка. Вот часто обсуждаемая (и, бесспорно, насущная) проблема городского транспорта. Она ведь не решается никак, кроме хирургического метода: только общественный транспорт. Весь личный автопарк стремительным домкратом перемещается за пределы мегаполиса – и там ездит вдоль и поперек куда кому вздумается. А в городе дорожная структура полностью реформируется именно под быстрые, удобные и комфортные общественные средства транспортировки городских человеко-юнитов. Диспетчерский центр рулит автопилотами (тоже не руками, но спец. сервером), а известный рефрен «Кондуктор, нажми на тормоза!» воспринимается некст хомо дженерейшн, как ретро-романс. Простой вопрос: завис сервер, сгорел автопилот – что делать? из какого ларца добывать «водителей электронной кобылы» одинаковых с лица и обладающих профессиональными навыками управления оной? Ладно, предположим, что умный муниципалитет заранее озаботился кадрами и держит кондукторов в резерве, но где они будут осваивать технику, нарабатывать опыт и поддерживать его на проф. уровне, если всё ездит на кнопках и чипах? На симуляторах тренируются?.. Прелестно. Тогда можно и за штурвал реактивных лайнеров сажать подростков, накачавших скилл в «Falcon Allied Force». А в главы такого муниципалитета – чемпиона Мытищенского района по «Simsity». Роботы никогда не заменят людей. Автопилот никогда не заменит шофера или пилота. Надувная женщина никогда не заменит настоящую. И даже натуральную корову никто и ничто не заменит, пусть даже эта сферическая нано-корова будет доиться сразу сгущенным молоком, расфасованным в вакуумную упаковку. Современные технологии делают людей всё более слабоумными.(Владимир Михайлов) Не знать, а думать. Потому как современное «знание» – компиляция «инфы» из телевизора и интернета. Да пусть даже и из учебников, зазубренных без вникания. Город будущего: все на кнопках и на зипперах, фуникулеры и геликоптеры, пневмопочта доставки (вместе с курьером в капсуле), умный дом с порошковыми деликатесами и напитками в тюбиках, а также апофеоз прогресса – туалетная бумага в таблетках: после принятия внутрь, все… кхм… отходы организма выходят из человека уже запаянные в целлофан!.. Ладно! Давайте отринем скептицизм – и просто поверим! В рамках, так сказать, мысленного эксперимента. И что? Да все то же, ничего хорошего. Человек – продукт среды, и какого человека будет продуцировать эта среда, я уже озвучил чуть выше. Получается парадокс: уже через пару десяток лет некому будет не только проектировать, но даже и обслуживать все это технологическое Эльдорадо. Или, как вариант, в очень ограниченных количествах и для строго фиксированной группы населения. – Нюхни, нюхни, у тебя денежки есть? – Нет... – Вынюхни, вынюхни!!!(м/ф «Приключения Фунтика») Самые хищные вещи века – деньги. Их слишком много. Они пожирают реальность, переводя ее на уровень выморочного турбокапитализма. Современные деньги давно уже оторвались от реальной экономики и живут своей собственной жизнью: делают сами себя, пренебрежительно скипнув «лишнее» товарное звено. А новейшие информационные технологии – суть инструмент распространения и доминирования денег над людьми. Основной козырь мегаполиса перед прочими непродвинутыми форматами социального устройства – в концентрации финансового теплорода: деньги живут в городе, у них тут логово. И если мы опять вернемся к нашему мысленному эксперименту, то с удивлением обнаружим, что город этот окружен полосой отчуждения, за которой… Роман «Москва-2042» Владимира Войновича читали? Проблемы бывают разные: большие и маленькие, локальные и глобальные, прогнозируемые и внезапные. Но есть проблемы – размером с цивилизацию, к которым довольно трудно подобрать определение, умещающееся в рамки нормативной лексики. Все очень просто и цинично: 20/80. Лишь 20% населения полностью обеспечивает технологическое функционирование «прекрасного далёко». Остальные – полной мерой вкушают вторую строку песни. У тех 80 процентов, которые останутся не у дел, будут колоссальные проблемы.(Джереми Рифкин, автор книги «Конец занятости») Что с ними делать? куда девать лишних людей? Ведь это только в твердой НФ 60-х годов освобожденный от необходимости зарабатывать на жизнь человек с радостью устремлялся к сияющим вершинам творчества: писал стихи, пел оперные арии и танцевал бальные танцы в общественных дендрариях. На деле же четыре пятых (!) населения, вычеркнутых из социальной активности, неизбежно люмпенизируется и раздолбает этот Хрустальный Град вдребезги и пополам. Им надо не просто платить пособие, их обязательно надо чем-то занять. Скажу честно: прочитав довольно много литературы по этому вопросу, решения я не нашел. Много экивоков и лозунгов, но однозначного выхода не знает никто. И – особо деликатный момент! – все тщательно обходят самый простой и самый напрашивающийся вывод: нет человека – нет проблемы. Такая себе фигура умолчания, дань имеющей быть (пока еще) толерантности. В существующей на сегодняшний день фермотнской схеме глобального структурирования мира нет места ни деревне, ни агломератам, ни вообще лишнему человеку, а тезис старого циника Бжезинского «титтитейнмент» – не более чем эвфемизм. Мегаполисы будущего – это места проживания людей, конструктивно и финансово достаточных для существования модели идеального бытия – мобильного и эффективного. Избыточные же элементы будут либо адаптированы к полуживотному существованию, либо уничтожены физически. Вот так оно, примерно, получается, коллеги. Если мыслить логично и системно. Однако, если заглянуть в анналы истории непредвзятым глазом, можно седлать более оптимистическое выражение лица. Сколько их было империй и систем – и где они сейчас? Складывается впечатление, что сама природа мира не терпит монопольного структурирования (о чем довольно интересно нам поведал shavi). Не взирая на логику и вопреки тенденциям, вся эта глобализация обязательно рухнет. Произойдет ли это вследствие социально-энтропийных процессов, или из-за собственной несостоятельности идеи «чистых денег» или возобладает философия «третьего пути» – не суть важно. В любом случае надо быть готовым и к глобальным потрясениям, и к решению множества вопросов, связанных, в первую очередь, с занятостью человека. А то что там в Фермонте решают – пусть их. Предупрежден – значит, вооружен. *** Я верю в оптимальную модель будущего. Я верью в технологии и люблю красивые, полезны вещи. Но я всегда помню и о том, что сложнее новая идея или новая технология, тем примитивнее оппозиция против них.
