Красные

Красные.

Деревня тонула в серости промозглого осеннего дня. По единственной улице со скрипом, перемешивая грязь, листья и навоз, ехала раздолбанная телега, груженая и накрытая перепачканной мешковиной. Разбрызгивая грязь, она миновала глубокую лужу. По воде поплыли рыжие глиняные разводы. Лошадь с чавканьем выдергивала ноги. Телегой правил толстый мужик в засаленной телогрейке.
- Требуха-то гниловата, токмо червям на прокорм.... - бормотал он себе под нос. - Тпру! - резко натянул он вожжи и подался вперед, всматриваясь вдаль.
Деревня была небольшой - дворов двадцать. Дорога пронзала ее насквозь, шла через посеревшее поле и исчезала из виду в черном лесу. На полпути между лесом и деревней мужик увидел их.
- Красные! Красные! - заорал крестьянин, нахлестывая лошадь, пытаясь развернуться.
Кляча рванулась, телегу тряхнуло, под полотнищем что-то перекатилось от одного борта к другому.
Мужик дергал вожжи, разрывая лошади рот, та хрипела, неуклюже пятилась и тут же рвалась вперед, яростно размахивая хвостом, стряхивая с драных боков опарышей. Желтые червячки, извиваясь, падали в грязь и тут же тонули в ней.
Телега развернулась поперек улицы, увязла в глубокой луже и застряла.
- Едрить твою! - мужик спрыгнул.
Заглянул под мешковину, плюнул на землю и убежал.
Телега осталась стоять посреди улицы. Лошадь шумно фыркнула хозяину вслед, дернула гнойным обгрызенным ухом, махнула хвостом и понуро опустила голову. Стылая вода стекала по ее брюху и ногам, оставляя блестящие дорожки на забрызганной грязью шкуре.
Из ближайшего дома выскочила растрепанная баба. На ходу вытирая о фартук запачканные тестом руки, она бросилась в свой сарай. Послышалось громкое кудахтанье кур, визг свиней, шуршание сена.
Из крайнего дома, кособокого, с просевшей крышей, вылез мужичок в драном тулупе и наползшей на глаза помятой шляпе. Постоял, пошатываясь, сделал шаг вперед. Движения его были тяжелыми, скованными.
- У-у-у! - хрипло закричал он. - Наши-и-и! - он сорвал с головы шляпу и помахал ею.
Рука его резко дергала в воздухе зажатой шляпой; заскорузлые и распухшие, с синими ногтями пальцы впивались в материю, комкая.
Из сарая вылезла баба, под мышкой она держала что-то обмотанное в холстину. Исподлобья она метнула взгляд на мужичка, плюнула наземь и скрылась в доме. Стукнула тяжелая дверь, лязгнул замок.
Мужичок сделал шаг вперед, попробовал надеть шляпу, но та выскользнула из рук, упала на землю. Словно не заметив, мужик шагнул еще. Обмотанная тряпьем нога втоптала шляпу в грязь.
Тем временем, красные подошли к околице.
Первыми, низко согнувшись, касаясь распухшими руками земли, шли пятеро рядовых; форма их истлела и висела лохмотьями, раздувшиеся босые ноги торчали из драных штанов.
Медленно поворачивая головы, они осматривались по сторонам и принюхивались. Лица их были оплывшие, в сочащихся сукровицей язвах, черные рты жадно хватали воздух, роняя желтоватую пену. Рядовые рвались вперед, но толстые ржавые цепи, тянущиеся от ошейников, удерживали их. Пять цепей сходились в железном кулаке комиссара исполинского роста. Позади еще четверо красных ехали верхом; ребра лошадей торчали сквозь гнилую шкуру.
К начищенным хромовым сапогам красного комиссара не липла грязь, в глазах горел отблеск чистого пламени преисподней; фуражка со звездой аккуратно сидела меж рогов, черные кожаные крылья плащом укрывали тело.
Крайний слева шумно потянул носом и зацепился взглядом за телегу; высунул язык, пробуя воздух на вкус; зарычал, оскалил редкие острые зубы, торчавшие из гнилых десен. Рванулся вперед.
Комиссар дернул цепь на себя. Рядовой опрокинулся на спину, забарахтался загребая жирную грязь, заскулил, кувырнулся назад через голову, вскочил на ноги и занял место в строю.
К ним навстречу, приволакивая правую ногу, шел деревенский мужичок. Тулуп его распахнулся, обнажая голый синеватый живот с грубым швом посередине. Толстая черная нитка кое-как скрепила кожу, не давая вывалиться внутренностям.
- Ах-р-р! - захрипел он, валясь на колени. - Свобода-а-а! Я с ва-а-ми!
Комиссар равнодушно скользнул по нему взглядом, его больше интересовала деревня. Из разных дворов повыползали несколько таких же неуклюжих мужиков. Они молча стояли на дороге. Ждали. Деревня замерла.
Мужик в тулупе поднял с земли острую палку, криво нацарапал у себя на лбу звезду и встал в строй с рядовыми; пригнувшись к земле, он жадно клацал зубами, роняя слюну.
Красные дошли до телеги, преграждавшей путь. Запряженная в телегу лошадь, вскинула голову, всхрапнула, закатывая бельма глаз, дернулась, но не смогла сдвинуться с места.
Рядовые зарычали и замахали длинными руками, подгоняя лошадь. Та хрипела и визгливо ржала, телега дергалась; под колесами чавкала грязь.
Комиссар ослабил цепи. Рядовые бросились к лошади. Крайний слева запрыгнул ей на спину, впился зубами в круп и вырвал кусок плоти. Обнажилось серое мясо. Боец пальцами разрывал плоть, пожирал ее и расшвыривал вокруг. Мертвечина легко отрывалась целыми пластами. Показались желтые кости. Лошадь визжала и била передними ногами, брыкалась; на ней повисли еще двое рядовых, остервенело вгрызаясь ей в задние ноги.
Остальные раскачивали телегу. Последнее усилие, и она, вместе с лошадью, завалилась на бок. Не успев вовремя соскочить, двое бойцов повисли на борту, а сидевшего на лошади придавило тушей. Медленно, роняя грязь, вращалось колесо. Дергала обглоданными ногами лошадь.
Мешковина слетела и из телеги вывалились четыре раздувшихся трупа. Троих притопило водой в луже, только спины виднелись. Четвертый упал ближе к забору, на пожухлую траву. Молодой парнишка с почерневшими лицом, свалявшимися серыми волосами, в белой рубахе, запачканной кровью, и со следами от пуль. Его белесые глаза смотрели в хмурое небо.
- Поработить хотели! - глядя на трупы, качнул головой комиссар. - Не позволим!
Рядовые оставили лошадь. Разбрызгивая воду, они влезли в лужу и перевернули трупы лицами вверх. Впившись пальцами, разорвали животы и просунули туда руки. Бойцы шарили внутри, доставая тухлую требуху и жадно поглощая ее; разматывали кишечники, выкидывая их в грязь. Кишки плыли по луже, сплетаясь в замысловатый узор.
Комиссар оглядывал дома, подолгу всматриваясь в каждый. Наконец, он зацепился взглядом за добротный дом со свежей соломой на крыше и большим пристроенным сараем. Четверо верховых позади отряда замерли, лишь лошади скалили зубы, шумно фыркали да с чавканьем переступали на месте.
- Враг! - комиссар указал на дом когтистым пальцем.
За его спиной распахнулись крылья, изнутри они оказались красными. Комиссар взмахнул ими - словно алое знамя затрепетало над отрядом.
- Вра-аг... враг! - кинулся к нему приставший к отряду деревенский мужик. - У-у-у! - он грозил кулаком дому. - Это вс-се он! И меня тож-же он-н! Туда... туда... Я покажу!
- Слышь, комиссар, - негромко сказал один из верховых, - сдается мне, бандиты тоже там.
- Очистим округу от белой сволоты, - кивнул комиссар.
Он коротко свистнул и дернул цепи. Рядовые резко вскинулись - лица их были перемазаны глиной и мутной коричневой жижей - вскочили и заняли место в строю.
Единым прыжком они перепрыгнули через полуобглоданную лошадь. Та еще дергалась. Комиссар наступил на лошадь. Брюхо ее лопнуло, вывалились зеленоватые, раздутые газами потроха. Лошади красных, нервно пофыркивая и косясь на разорванные трупы в луже, переступили через них. Одна улучила момент и на ходу урвала кусок метвечины. Довольно помахивая хвостом, сочно хрумкая, жевала.
Двор был огорожен высоким забором с крепкими воротами.
- Открывай! - крикнул комиссар.
В ответ со двора громко закудахтала курица, глухо взвыл пес, позвякивая цепью.
Рядовые заколотили в ворота, принялись пинать и царапать когтями, отрывая щепу. Один ухватился за край и полез вверх, скребя доски ногами.
Едва он перевалился через край, ворота открылись. Двое из верховых спешились и встали рядом с комиссаром, тот спустил рядовых.
Почувствовав свободу, бойцы бросились ломать дверь в дом; ржавыми хвостами тянулись за ними цепи.
- Не пущу! - крикнули из дома, послышался звук передвигаемой мебели.
Комиссар шагнул на крыльцо, и пнул дверь. Она треснула посередине, слетела с петель. Сквозь трещину был виден тяжелый дубовый стол, его подталкивал давешний мужик в сальной телогрейке.
- Контр-ра! - прорычал комиссар, снова пиная.
Дверь вместе со столом влетела в сени. Стол прижал мужика к стене. Зазвенело битое стекло, поднялось облако пыли.
- Берите, что хотите и уходите! - взвизгнул мужик.
- Где белые? - комиссар полоснул когтем по бревну, оставив глубокую борозду.
- К-какие белые? Их давно здеся нету... - просипел мужик. - Вы ж всех прогнали!
- Белые бандиты. Здесь они. Точно знаю - здесь, - комиссар перегнулся через стол, схватил его за шиворот, вытащил и, держа на весу, поднес к лицу. - Не скажешь, сам узнаю.
- Ищите... нету никого... - всхлипнул мужик, он обмяк и мелко задрожал; штаны его намокли, и запахло калом.
Рядовые по одному протиснулись вслед за командиром в сени и скрылись в доме. Послышался бабий визг, грохот посуды, трещала мебель.
Комиссар брезгливо принюхался, прислушался к происходившему в доме и поволок мужика на улицу. Тот безуспешно цеплялся за бревна стен.
- В последний раз спрашиваю - где?!
Мужик молчал, рот его открылся, слюна стекала по трясущемуся подбородку. Комиссар перехватил его за ноги, размахнулся и с силой ударил о дом. Кровь забрызгала стену и залила лицо мужика. Комиссар ударил еще раз, голова треснула, показался нежно-розовый мозг. Красный ловко перехватил тело за шею, просунул коготь в трещину, оторвал кусок черепа с волосами, зачерпнул мозг и принялся есть. Затем выковырял глаз - водянисто-бледного оттенка, за ним болталась алая бахрома - задумчиво отправил в рот. Пожевал, оглядываясь по сторонам.
Дом его больше не интересовал. Сарай тоже не привлек внимания. Белых там не было. Где же...
Погреб! Память хозяина дома, полученная со съеденным мозгом, точно подсказывала - бандиты прячутся в погребе.
Комиссар пересек двор, спустился по ступеням, распахнул тяжелые, окованные железом дверцы и, пригнувшись, вошел. Погреб был тесным, и остальным красным пришлось ждать снаружи.
В пустом погребе было темно и сыро, под ногами плескалась лужа, пахло плесенью. Осклизлые полусгнившие деревянные полки поросли белыми поганками, такие же грибы покрывали стены и свешивались с потолка.
Комиссар сорвал со стены целую семью грибов, сжал в кулаке, пропуская фаршем меж пальцев и разглядывая. В погребе стояла тишина.
Красный зарычал и принялся крушить грибы. Он срывал их со стен, выдирая с кусками земли; тянулись длинные нити мицелий. Комиссар в остервенении топтал их ногами. Белесые кусочки прилипли к сапогам. Многие грибы лопались и распыляли споры. Мутное облако, похожее на туман, окутало комиссара. Он заметил это и выскочил из погреба.
- Ну, что там, комиссар? - спросил его ждавший снаружи сослуживец.
- Порядок. Все гнездо вырезал. Деваться им теперь некуда, щас полезут. Нельзя дать им уйти!
Все красные бойцы собрались перед погребом. Рядовые окружили комиссара.
- Я вот все думаю, товарищ комиссар, что есть большее зло - белые или вон эти? - сослуживец кивнул на валявшийся у крыльца труп хозяина.
- Без белых, эти не подняли бы мертвеца, а белые сами по себе тоже ничего не могут. Кто они? Пшик один!
- А чем тогда мы отличаемся?
- Разговорчики! - прорычал комиссар. - Под трибунал отдам!
В раскрытом проеме погреба клубился плотный туман из спор, выстреливая тонкими щупальцами.
- Им теперь одно - смерть! Не дайте себя опутать, - скомандовал комиссар и принял у одного из сослуживцев факел.
Из тумана послышался визг, нарастающий, становящийся все тоньше. Трое рядовых упали; они катались по земле, зажав уши руками, хрипели, рычали, крутились, пытаясь зарыться, подобно червям. Один с такой силой стиснул свою голову, что кость треснула, трещина прошла через лицо, брызнул сгнивший мозг.
А визг все нарастал. Не выдержав, мелкими осколками разлетелись оконные стекла.
Внезапно визг смолк. Комиссар покрепче ухватил факел. Туман вылетел из погреба, повис над красными, распался на части и ринулся в атаку.
Клочки тумана бросались на рядовых, те рычали, пытались сгрести их, разорвать, но хватать было нечего; споры разъедали плоть бойцов, оседали мучнистой пленкой и прорастали мицелиями. Тонкие нити тянулись вглубь мертвых тел, но бойцы вырывали их вместе с кусками собственного мяса.
Комиссар размахивал факелом, пытаясь коснуться врага огнем, но споры уворачивались.
- Долго не выдержат! - ревел комиссар.
Подтверждая его слова, клочки тумана, один за другим начали вспыхивать. Вместе с ними загорались и рядовые, они катались по земле, пытаясь сбить огонь. Один оказался возле дома; огонь жадно лизнул деревянную стену, вскарабкался по ней; занялась соломенная крыша.
Рядовые догорали, их тела распадались кучками углей.
Пламя перекинулось на соседние дома; выбегали люди, но живой огонь бросался на них. Алое зарево взметнулось к небу.
Комиссар раскинул мощные крылья и взлетел. Он кружил над деревней, принимая ее под красное крыло.

Сколько видов существ в рассказе? три, четыре? С первого прочтения увидела две - зомби и грибы. С третьего - призадумалась.
Почешу вас немного.

На ходу вытирая о фартук запачканные тестом руки, она бросилась в свой сарай.
Постоял, пошатываясь, сделал шаг вперед.
Казнить, нельзя, помиловать.
"Пошатываясь" к чему относится?

Рука его резко дергала в воздухе зажатой шляпой; заскорузлые и распухшие, с синими ногтями пальцы впивались в материю, комкая.
Ну, дал бы автор конкретики: впивались в фетр, всё ж читателя бы тактильно зацепил. Да помню: женский взгляд. Но чувств же пять. Не избегайте.

Мужичок сделал шаг вперед, попробовал надеть шляпу, но та выскользнула из рук, упала на землю. Словно не заметив, мужик шагнул еще.
Не то слово. "Попробовал" - знал, что не получится. А этому всё равно.

Лошадь шумно фыркнула хозяину вслед, дернула гнойным обгрызенным ухом, махнула хвостом и понуро опустила голову. Стылая вода стекала по ее брюху и ногам, оставляя блестящие дорожки на забрызганной грязью шкуре.
Кстати, понимание того, что речь идёт о зомби пришло где-то здесь и вот, как по мне, так противостояние (упоминание о белых) можно уже со след. абзаца вводить. Но тут автор сейчас станет ругаться, что я - не его ЦА.

Одна улучила момент и на ходу урвала кусок метвечины. Довольно помахивая хвостом, сочно хрумкая, жевала.
Вы уверены, что гнилое мясо хрумкает?

Комиссар перехватил его за ноги, размахнулся и с силой ударил о дом.
Спорно.

Затем выковырял глаз - водянисто-бледного оттенка, за ним болталась алая бахрома - задумчиво отправил в рот. Пожевал...
Что жевать-то. Консистенция же где-то возле красной икры. Перемалывать нечего. Уж простите за подробности. Диссонирует.

Погреб! Память хозяина дома, полученная со съеденным мозгом, точно подсказывала - бандиты прячутся в погребе.
Фантдоп не раскрыт.

Комиссар сорвал со стены целую семью грибов, сжал в кулаке, пропуская фаршем меж пальцев и разглядывая. В погребе стояла тишина.
Как по мне, так лишнее.

- Без белых, эти не подняли бы мертвеца, а белые сами по себе тоже ничего не могут. Кто они? Пшик один!
- А чем тогда мы отличаемся?
Фантдоп не раскрыт. В смысле: я не поняла.

Он кружил над деревней, принимая ее под красное крыло.
Вроде как оборот подразумевает "взять под защиту". А в рассказе подразумевается несколько иное.

И не говорите, что я опять не начесала на авторскую истерику. Уверюсь в потере навыка и расстроюсь, ей-богу.

Не, на истерику не тянет. Но в отличие от прошлого раза - почти все мимо (ну, мне, как афтару, а точнее - соафтару, так кажеца)
Наверное, вы не ца))))

По пунктам:
Какая разница, сколько существ?

Да, после "пошатываясь" - надо тчк или(.

Пять чувств у живых)) Фетр фтопку!

Да, вместо попробовал - лучше "попытался".

Не в противостоянии суть.

Хрумкает лошадь, когда жует. Она зубами трет. Хоть банан - хрумкать будет. Мало того, мог ведь и хрящ попасца или жила!

Спорно? Возможно. Соавтор наваял. А мне чото лучше не придумалось)

Консистенция глаза возле красной икры?! Милая моя! Да когда вы в последний раз глаза жрали?! На самом деле оболочка - весьма упруга)).

не в фантдопе суть.

Не уверен, что лишнее, да если и так - не вижу криминала особого.

не в фандопе суть.

Да, взять под защиту. И дело не в том, что подразумевается в рассказе, а в том, что под этим понятием подразумевает комиссар))

Суть рассказа (для чего его писали) - хотелось создать тяжелый, вязкий трэшак, не тоскливый, не прикольный, а тупо тяжелый и вязкий, как гнилой моск. Это вещь в себе. Тут не важнО раскрытие фантдопов, достаточно внутренней логики. Даже не важен сюжет, важна лишь какая-то гармония в композиции. Бесспорно, на любителя)) Да, 99% не поймут, ибо не ценят эстетики подобной, что, в общем-то, нормально и правильно (не ценить ее) (или же использовать для создания "негатива"). Но есть и кто ценит)))) И это круто!)))))))))

По пунктам:
Какая разница, сколько существ?
Исключительно по причине любознательности спросила.

Да, после "пошатываясь" - надо тчк или(.
Нет, не надо. Просто меня споткнуло. Пришлось останавливаться и задумываться. Если никого, кроме меня, не спотыкает, то не обращайте внимание.

Пять чувств у живых)) Фетр фтопку!
Повествование от лица живого человека.

Да, вместо попробовал - лучше "попытался".
Нет, не лучше.

Не в противостоянии суть.
Разумеется не в нём. Просто за соавторами читателю было бы увлекательнее бежать. Предположительно.

Да, взять под защиту. И дело не в том, что подразумевается в рассказе, а в том, что под этим понятием подразумевает комиссар))
Нет, повествование не от лица комиссара. Точка зрения автора - спрос с автора.

Суть рассказа (для чего его писали) - хотелось создать тяжелый, вязкий трэшак, не тоскливый, не прикольный, а тупо тяжелый и вязкий, как гнилой моск. Это вещь в себе.
Марти, атмосфера, бесспорно, удалась. Получился хороший тяжёлый текст. Но это не трэшак. Вы, по привычке, внесли в него сюжетно-состоятельное наполнение. А наличие сюжета и конфликта - это признаки правильного произведения, не трэша. Трэш по определению должен быть пустым и бессвязным. А у вас получилась стилизация. Ну, уж извините, что к ней предъявила повышенные требования. Писали бы вы убого, я бы вам сказала "очень мило, но Веллера стоит почитать". Но вы пишите хорошо. Поэтому ловите придирки соответственно уровню.

А вы уверены, что афтар жыв? Или что он - не есть тот комиссар?))

Возможно, это мой личный бзик, но у меня другой подход к трэшу. Вернее, я согласен с тем, что говорите вы, но йа нихачу этава! А хочу чтоб все было по-моему!)) То есть с дозированным присутствием "признаков правильного произведения", и никак не пустое и бессвязное. Я хочу видеть трэш таким. Я экспериментирую в этом направлении. А уж что получается - то получается))

Это правлено ацке! Ибо в основном писал соавтор))) Но у соавтора идеи + знание матчасти (пра лошадок), а я могу лишь графоманить. Зато соавтор напрочь лишена стилистического слуха, штоле. И править это - злой ад!

Насчет метонимии - понЯл. Да, если б относилось к шагу, второй запитой бы не было. Или типа: постоял, пошатываясь шагнул вперед.
А так - да, определение телом опущено.
Прояснили момент)

Щас сформулирую своё представление об идеальном трэшаке. Щас... Щас... Во!
Это окно в другой мир, в которое мы какое-то времы смотрим. События, происходящие за этим окном, могут казаться пустыми и бессвязными (впрочем, они могут и быть таковыми); но куда интереснее, когда они имеют свою, внутреннюю логику. Естественно, что логика сия перекликаеца с нашей, ибо даже миртвицы - тоже люди, хоть и мертвые. Ну и композиция важна, ибо, естественно, интереснее наблюдать какой-то целостный эпизод. Что предполагает наличие признаков конфликта и сюжета.

Так что с одной стороны, вы правы, но с другой - рассказ задумывался именно таким, каким получился. Можно его называть не рассказом, а зарисовкой, если хотите. Сюжетной зарисовкой.

Atlas, вот сейчас совсем не в тему было. Мне исключительно способ построения предложения не понравился. Но если, кроме меня, никого не спотыкает, то большинством голосов признавайте верным и подписывайте автору индульгенцию на использование. Я ведь могу и ошибаться.

Как по мне, так вы сейчас про сюрреализм говорите. Трэш - это кровища ради кровищи, никакой внутренней логики не предполагает. Но не суть. Я не буду ввязываться в спор о литературных жанрах: не имею чёткой понятийной базы, в основном всё на нюх.
Я о чём хотела сказать. Вот, например, я про виды существ спрашивала. Белые и красные - просто отлично. Необычно, может быть, спорно, но неожиданно - уж наверняка. Поэтому вызывает интерес: а остальные - они какие? То же самое и с нераскрытыми фантдопами. Это не недостатки. Это скрытые достоинства. Если их отшлифовать - рассказ станет ярче, а ЦА расширится. Но переписывать не призываю, просто отметила, что в этих местах хороший потенциал.

Да, уверена. Повествование от лица стороннего рассказчика, не участвующего в событиях. Этот рассказчик - не нелюдь, он нормальный человек. Аргументировать или на слово поверите?

Я тоже не имею чоткой понятийной базы о жанрах)) Да и источники, чес гря, противоречат порой. Тогда будем считать, что мне нравится сплав сюра с трэшем))
Ну а насчет "скрытых достоинств" - тут вот какая штука: да, раскрыть фантдопы, полную картину мира, разжевать логику поведения - все это сделает рассказ "правильным". Безусловно, ЦА расширится. Но! К гадалке ни хади - половина из этой ЦА скажут: "хорошо! но зачем этот трэш?! уберите эти гадасти! читать же пративна!" И, что самое печальное, в ЦА такого рассказа уже не будет меня))))))

Не совсем мне понятна ваша логика, но оспаривать не буду. Спишем разногласию на разницу в литературно-религиозных убеждениях.

*уважительно смотрит*

Можно об идейных соображениях подробнее? Вам близки красные/белые или просто трэш не нра?))

Тут йа с вами согласен. Но как бы, вроде, не стремился изобразить кого-то в негативном свете. Однако, и положительного ничего не могу сказать ни о тех, ни о других) Миртвицы!