Чудо

Чудо.
(Основано на реальных событиях. Персонажи вымышленные, совпадения имен или названий случайны)

«И явилось на небе великое знамение: жена,
облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец
из двенадцати звезд.
….И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим.»
Откровение Иоанна Богослова

В горах темнеет стремительно. Сначала свет становится мягко-оранжевым, тени вытягиваются, лениво скользят по горячим камням, в мгновение остужая гранит, потом начинают метаться по скальным выступам, ныряют в теснины. Воздух густеет и, наконец, солнце опрокидывается за соседний гребень. В ущелье накатывает чернота. И только сполохи дальних зарниц да полная луна помогут путнику не сбиться с дороги.

В эту ночь в Южных Карпатах зарницы полыхали необыкновенно дружно. Тревожно гудела земля . Трое стояли на макушке холма и вглядывались в темноту. Впереди зажглась яркая искорка, потом другая, третья, десятая . Искры сложились в рисунок, закружились, заплясали в воздухе, озаряя вершину. Из света вышла фигура , улыбка проступила на тонком бледном лице , возникла мелодия.
- Не бойтесь, я здесь и вам больше ничего не грозит. Пойдете за мной и спасите всех, кого сможете. Благословенны не видевшие, но уверовавшие…

1.
Епископ Андреа Брунелли прибыл в Кастель Гандольфо* пополудни. Выходя из машины, Брунелли приподнял подол непослушной дзимарры* и заметил, что не успел стереть с башмаков рыжую дорожную пыль. Он так торопился доложить о своей секретной поездке, что прямо с поезда отправил шофера в резиденцию папы.
- Слава Иисусу Христу! - понтифик протянул руку для приветственного поцелуя.
- Во веки веков. Аминь, - ответил Брунелли и, припав к ладони понтифика, задел носом острый оклад перстня.
- Ну, как, сын мой, ты докопался до истины?- епископ почувствовал в голосе папы легкую насмешку. Будто дело, ради которого глава Римской Церкви послал своего советника в Карпаты, не стоило и выеденного яйца.
- Ваше святейшество, единственное, что я могу утверждать с уверенностью, - все, что творится в Междуречье – дело рук Сатаны.
- Вам виднее, друг мой, у Святого Престола нет лучшего экзорциста*, чем вы, отец Андреа. Так что там в Карпатах?
- Людей в Междуречье чуть меньше двух тысяч. Промышляют скотоводством. Молодежи в селе почти не осталось, едва достигнув совершеннолетия, юноши и девушки уезжают в город. Те же, кто остался, - забавляют себя вином и дурманом.
Месяц назад компанию междуреченских подростков начали посещать навязчивые галлюцинации. Шестнадцать лет - самый дурной возраст, ваше святейшество!
Понтифик улыбнулся, и епископ залился краской , осознав всю нелепость последней фразы. Двадцать с лишним лет назад шестнадцатилетний хиппи Андреа Брунелли был вытащен будущим папой из полицейского участка и наставлен на путь истины. С тех пор понтифик активно участвовал в делах своего протеже и всячески способствовал его служебному продвижению, ни разу не напомнив Брунелли, из какой грязи тот был поднят. Эти воспоминания были сейчас некстати, и епископ поспешил продолжить рассказ:
- Одна из местных заводил - Иванка Нягу прилюдно заявила, будто ей является Дева Мария. В один из вечеров мы с отцом Яковом - настоятелем местного прихода проследили за Иванкой и ее товарищами. Подростки взобрались на вершину хребта, который называют холмом Корыницы. Вспышка света на миг озарила горный кряж , - для Карпат вечерние зарницы привычны. Но никаких призраков, летающих тарелок, даже необычных атмосферных явлений мы не заметили. Зато подростки явно что-то разглядели на краю горизонта, - они стояли, не шелохнувшись, улыбались и бесшумно шевелили губами. Мы попытались заговорить с детьми, отец Яков окропил их святой водой, но никто из шестерых этого не заметил.
Настоящее безобразие случилось в субботу. После полудня в Междуречье стали приходить жители окрестных сел, съезжались гости из соседней коммуны. Около сотни людей собралось на холме Корыницы поглазеть на то, чего нет и послушать ересь о пришествии Девы Марии.
- Почему же сразу ересь, сын мой. Догмат о телесном вознесении Богородицы - одна из основных доктрин Святой Церкви. Вы же не отвергаете реальность чуда, как такового,- появление стигматов или мироточение икон?
- Если бы, ваше святейшество. Иванка Нягу говорит, что нет никакого телесного воскресения. Тело, ушедшее с земли, никогда на нее не вернется.
Мне пришлось пойти к междуреченскому старосте и потребовать прекратить мракобесие. Из ближайшего города был вызван наряд полиции, холм оцепили, все автобусные маршруты в Междуречье отменили. Шестерых сельских подростков по ходатайству социальной службы жудеца* отправили в окружную психиатрическую клинику на экспертизу. Но после трехдневного наблюдения их отпустили, не обнаружив ничего патологического. В медицинском заключении было лишь одно замечание - «повышенная нервная возбудимость».
- Хм, странная история. Вы сказали Карпаты? Не Трансильвания ли часом?
- Кажется да, ваше святейшество, но…
- Помилуй Боже это нечистое место. Значит , отец Андреа, вы уверены, что это вовсе не Мадонна тревожит нашу румынскую паству?
-Я считаю, что сам Сатана является подросткам в образе Пречистой Девы и заставляет проповедовать от своего имени. Я прошу вашего благословения на проведение обряда изгнания демонов.
Понтифик поднялся с кресла, вслед за ним вскочил и Брунелли.
- Вы уверены, что в этом существует необходимость? Вы же сказали, что психиатры не нашли у детей никаких отклонений?
Брунелли нечего было возразить, он прекрасно понимал, чем может обернуться обряд экзорцизма, проведенный без заключения консилиума психиатров. Но медлить было недопустимо.
- Да, я уверен , ваше святейшество, - со всей решимостью заявил Брунелли.
- Что ж, сын мой. Я сам донесу ваш доклад до сведения курии, и мы подумаем, как поступить.

2.
К утру в комнате, где поселили Мирослава , стало совсем холодно. Он проснулся, заерзал в сырой постели, нащупал на стуле брюки с рубашкой, натянул на себя и укутался в одеяло с головой. Ко всем неудачам последних дней не хватало только почечного приступа. Его организм категорически отказывался переносить повышенную влажность - уже полмесяца в Карпатах лило, как из ведра.
Спустя полчаса Мирослав немного согрелся, но уснуть ему так и не удалось. Он уже почувствовал привычный зуд в руках, который вызывало в нем новое дело, - вся желчь, скопившаяся за две недели застоя, рвалась наружу, - схватить за загривок, обличить и низвергнуть в глубины мрака всю человеческую глупость и мерзость.
Мирослав Чоло вел рубрику «Происшествия, скандалы , расследования» в бухарестском деловом еженедельнике и был хорошо известен в журналистских кругах. И он никак не мог пройти мимо междуреченской загадки, тем более, что пресса уже раздула этот плод чьей-то наркотической галлюцинации до масштабов инопланетного вторжения.
Издания в унисон трубили, что страну посещают летающие тарелки, солнце в Карпатах совершает странные пляски, из земли вырывается огонь, который не в силах потушить даже пожарные. Какой только ахинеи не было на страницах румынских газет - вспомнили и о древнем ордене Дракона* , чьи адепты в 15 веке боролись с врагами религии, а ныне вышли на войну с атеизмом.
Мирослав подозревал, что вся эта шумиха в Карпатах организована для отвода глаз. Мистикой и фантастикой можно оправдать какие угодно преступления. Национальный парк «Золотые Ворота» давно маячил лакомым куском перед акулами игорного бизнеса. В «Золотые Ворота» первым делом и направился Мирослав. Но от дождей Муреш* вышел из берегов, похоронив под своими водами дорожный мост, - пришлось повернуть наверх.
Междуречье , как и все горные села , было выстроено вдоль дороги и бесконечно долго тянулось вверх по ущелью. Одинаково убогие , как надгробия на старом кладбище, домишки едва возвышались над обочиной.
Дождь яростно колотил по лобовому стеклу, дворники заедало, к тому же начинало смеркаться, - Мирослав ехал вперед наугад, пока чуть не врезался в бампер черного галендвагена*. Уже в междуреченской гостинице Мирослав узнал, кому принадлежал автомобиль.
- В кардинальские апартаменты поселю, - заявила старуха- консьержка, - их преосвященство только что съехали, так я тебя на их место. Комната – самая лучшая, на перине спать будешь… А деньги-то у тебя есть?
Мирослав достал портмоне и предъявил хозяйке.
- Старыми или новыми купюрами? – женщина недоверчиво обсмотрела кошелек со всех сторон .
- Новыми, уважаемая, - Мирослав достал пару сотенных леев* и сунул ей в ладонь.
Консьержка поспешно припрятала деньги за пазуху и скрылась за соседней дверью. Мирослав подскочил к бюро, окинул глазами бумаги, заметил вахтовый журнал. «Андреа Брунелли, Ватикан …», - а вот это уже интересно, - в дело вмешался Святой Престол!
Внезапно за окном что-то с шумом треснуло . Мирослав поспешно захлопнул книгу и обернулся на звук. Сквозь забрызганное дождем стекло на него смотрело нечеловеческое лицо. Ощеренная пасть, длинные желтые клыки, черные, как угли глаза.
- Черт подери, - выругался Мирослав, на шум выбежала консьержка.
- Что случилось, чего орешь?
- Там, - Мирослав указал на окно, но за стеклом уже никого не было. И было ли? Тяжелый переезд, проклятая сырость – мало ли что привидится в ночи.

Наутро дождь стих и в ущелье спустился густой туман, - из окна своей комнаты Мирослав смог разглядеть лишь ветку каштана, росшего вровень с домом. Часы отбили девять, в животе заныло, но буфета в гостинице не было, - пришлось искать продуктовый магазин.
Мирослав шел почти на ощупь, - вплотную к обочине. Навстречу ему попался мужик, тащивший на поводке козла . Животное мотало рогами из стороны в сторону, трясло бородой и упиралось копытами в гравий, решительно показывая хозяину, что не намерено двигаться дальше. Но сельчанин делал вид, что не понимает питомца, и всякий раз, когда козлиные рога описывали в воздухе дугу, резко дергал за поводок, пинал в бока и громко ругал скотину
- Простите, не подскажите, где тут продуктовый магазин?
- Чего надо? – гаркнул мужик. Козел снова затряс бородой и задергал копытами. Похоже, у скотины было несварение от хозяйского голоса.
- Магазин тут где? – таким же наглым тоном ответил Мирослав.
- На той стороне – пастух сразу остыл и вяло махнул налево, козел повернул морду вслед за хозяйской рукой и фыркнул.
Закупив продуктов в сельской лавке, Мирослав шел обратно, откусывая на ходу еще горячую булку. Но коварный туман вывел его не к гостинице, а к церковной ограде.
Чоло не считал себя верующим, хотя и был крещен в младенчестве матерью-католичкой. Ее вере не помешал даже брак с евреем. Каждое воскресенье родня матери тащила ребенка в собор, по субботам братья отца норовили прихватить мальчишку с собой в синагогу. Соседство двух антагонистичных религиозных направлений , в конце - концов, взрастило в душе Мирослава стойкое отвращение ко всему, что было связано с верой.
- Вам что-нибудь нужно, сын мой? – встретивший его священник был таким маленьким, что напоминал состарившегося ребенка.
Мирослав представился, показал удостоверение.
- Боюсь, молодой человек, я вам не помощник. Послушайте доброго совета: не лезьте в чужие дела и вам никто дорогу не перейдет, уезжайте из Междуречья как можно скорее. Какая бы ни была правда, человек всегда ее исказит, - такова уж людская природа. Не вы, так ваш редактор или издатель. Вам, журналистам, как и врачам, нужно давать клятву Гиппократа, чтоб не навредить!
Впервые у Мирослава не нашлось ответа. Облик сельского священника, - тщедушного улыбчивого старичка, гнома - подберезовика сбил журналиста с толку. Он даже представить себе не мог, что у хранителей церкви, как и всех остальных, коптящих небо, имеется желчный пузырь, откуда время от времени изливается зловонная жидкость.
- А кардинал Брунелли? – выстрелил Мирослав исподтишка. Но этот выпад ничего ему не дал,- священник продолжал удивлять:
- Епископ, с вашего позволения. Андреа Брунелли – пока еще епископ.
И тут Мирослав понял, в чем причина такого нерадушного приема. Будь Чоло ревностным католиком, отец Зовко непременно бы помог ему. Религия- это как круговая порука. Идущий с нами войдет в открытые двери, прущий супротив - расшибет нос об амбарный замок.
И вдруг неожиданно для себя Мирослав сложил ладони лодочкой, протянул вперед и склонил голову:
- Благословите, падре!
Выходя из церкви, Мирослав поскользнулся на отполированных дождем каменных ступенях и полетел вниз головой . В какой-то миг он думал, что если не свернет шею, то расшибет лоб, но кто-то невидимый на миг приподнял его над землей перед самым падением, смягчив удар.

***
В полдень лучи солнца искрили лиловую гладь Альбано* до рези в глазах. На балконе виллы стоял седовласый мужчина и , щурясь, наблюдал , как на противоположном берегу озера резвилась молодежь , раскладывая на песке пестрые доски для серфинга.
Спустя пару минут к человеку на балконе присоединился еще один. В его руках был свиток.
- Это документ из секретного архива Апостолической библиотеки. Здесь описаны события, произошедшие в Португалии в 1882 году. Они в точности повторяют наш случай. Вы должны ознакомиться и принять все меры, чтобы не допустить повторения ситуации . Это нужно пресечь на корню. Чудеса нельзя скармливать черни, сын мой, иначе мы сами останемся без хлеба.

3.
Епископ Андреа Брунелли запер купе и улегся на кушетку. Обычно в поездах он быстро засыпал, но сейчас сон не шел. Впервые за двадцать лет Брунелли ослушался своего покровителя, да что там,- покровителя,– он ослушался Божьего наместника на земле! Но поступить иначе, - значит предать отца Зовко, всех междуреченцев, которые ему поверили, предать свою совесть и самого Всевышнего, ниспославшего ему великий дар - изгонять бесов…
Это было десять лет назад, в Северном Пьемонте, где Брунелли принял заброшенный приход. Ее звали Анджела Висконси, она работала на ферме и безуспешно лечилась у психиатров от шизофрении. Во время приступов безумства женщина крушила мебель, била стекла, пугала соседей и родных детей, о которых, кроме нее некому было позаботиться.
Однажды она попросила отца Андреа о помощи. Брунелли понятия не имел, каким образом церковнослужители помогают душевнобольным. Небольшая теория экзорцизма, преподанная в университете, была плохим подспорьем. Весь его опыт и здравый смысл восставал против языческих обрядов. Но отказать несчастной священник не смог. Ему вообще было трудно отказывать людям. Эта черта характера всегда казалась Брунелли слабостью, собственно из-за нее он и попал в бандитскую группировку, увлеченный на кривую дорожку своими друзьями. Пройдет немало лет, прежде чем епископ Брунелли станет ревностным и беспощадным воином Церкви Христовой. А пока…
Проштудировав чуть ли не всю мировую литературу об экзорцизме, включая древние языческие источники, он дополнил канонический метод некоторыми деталями. Он полностью исключил возможность телесного истязания жертвы , - это не только грозило летальным исходом, но и было бесчеловечно по сути, противно христианскому учению о милосердии и любви.
Потом Брунелли долго выверял алгоритм и заучивал каждый шаг, каждое слово, каждое движение. В результате таких тренировок он твердо уверовал в свою правоту и приступил к обряду без тени сомнения, без малейшего страха.
При первых же ритуальных словах непреодолимая сила вырвала Анджелу Висконси из рук священника, пригвоздила несчастную к стене, распяв на невидимом кресте. Лицо изуродовала чудовищная гримаса, изо рта пошла пена.
И тут голову Брунелли взорвал голос. Слова впечатывались в мозг, раздирали черепную коробку, троекратно усиливаясь в барабанных
перепонках, бились пульсом в венах: «Убей Ее, убей!» . Но отцу Андреа некогда было пугаться, увлеченный своей решимостью, он несся вперед, сокрушая этот жуткий голос, этот адский печатный станок внутри себя и эту алчущую смерти силу.
Он довел обряд до конца и только тогда понял, что прикоснулся к чему-то необъяснимому, потустороннему. Тело Анджелы на глазах обмякло, сползло . С тех пор Андреа Брунелли твердо уверовал в реальность злых духов и объявил им войну…
Поезд шел плавно и почти без остановок. Остаток ночи епископ провел в молитвах, заснув лишь под утро. Во сне ему привиделась Иванка. Она стояла на вершине холма и улыбалась. Ветер парусом надувал пурпурный мафорий*, и это монотонное мелькание ткани, эта неестественная неподвижность тонкой фигуры, странная, будто приклеенная к губам, улыбка, пугали и в то же время завораживали. Когда очередной порыв ветра обнажил руки Иванки, епископ отчетливо разглядел меж ее пальцев тонкую белую лилию.
- Почему вы не верите мне? – спрашивала девушка, но уста ее оставались сомкнутыми.
- Не знаю, - растерянно ответил Брунелли.
- Вы должны верить мне. Мир в опасности. Вы должны поститься и молиться за всех.
Епископ нащупал в руке бутыль со святой водой, откупорил и плеснул Иванке прямо в лицо:
- Во имя Отца и Сына и Святого Духа, если ты – Матерь Божья, останься со мной, если нет – изыди !
Девушка даже не вздрогнула, только улыбка еще ярче засияла на лице. И тут епископ понял, чем поразила его эта улыбка: в ней не было ни единого человеческого чувства, - ни печали, ни радости, ни снисхождения, ни усмешки. Так смотрят с икон лики святых. И под этим взглядом Брунелли сжался до размеров букашки, налился краской стыда, и застонал от досады, будто нечаянно осквернил святыню. Епископ бросился на колени перед Иванкой и, причитая «Моя вина!», попытался поцеловать ее ноги, но… не нашел их!

***
В подземелье Вороньей башни на севере Трансильвании было сыро, пахло плесенью. Остывая, нагретые за день старые стены кряхтели и стонали, словно живые.
Пятеро сидели за столом, жгли керосиновый фонарь, потягивали вино из подкопченных железных кружек, оглядывались на дверь. Наконец, она распахнулась , впуская внутрь фигуру в черном плаще с капюшоном. Не снимая покрова с лица, странник присел на скамье в углу, выложил на стол два пухлых почтовых конверта и произнес с сильным акцентом:
- Вы готовы, братья? Это - деньги на амуницию и оружие. Здесь – ваша зарплата. Если нужно, подкупите местных старейшин и авторитетных сельчан. До поры до времени действуйте осторожно, не привлекая лишнего внимания. До условного срока рты не раскрывать, лишнего не болтать. Да благословит вас Господь.
- А как быть с прелатом?
- О нем не беспокойтесь, это – наша забота. Пока он работает нам на руку.

4.
Следующий день Мирослав провел на холме Корыницы. Он договорился со знакомыми геофизиками, ведущими уфологические изыскания, и те выехали в Междуречье со всей аппаратурой. Однако инструментальные исследования ничего не дали. Электромагнитный и радиационный фон в ущелье и на вершине холма был в пределах нормы. Ученые скисли и засобирались домой, - их практика показывала, что НЛО и полтергейсты стоит искать лишь там, где сходит с ума медная рамка да бесятся дозиметры.
Что ж, Мирослав с самого начала мало верил в мистическое происхождение междуреченской сенсации. Скорее всего, подросткам заплатили, чтобы они разыграли спектакль и оттянули внимание Бухареста на себя. А тем временем в национальном парке «Золотые ворота» в обход закона построят подпольные казино. Все, что ему нужно – это разговорить артистов-мистификаторов.
Мирослав вернулся в гостиницу в сумерках. В холле было темно – единственная лампа тлела над лестницей, освещая лишь с десяток стертых ступеней. Он поднялся на второй этаж, бросил рюкзак на пол и полез в карман за ключом, как вдруг входная дверь скрипнула и поползла внутрь. А ведь он мог поклясться, что замкнул номер перед уходом. Это была уже многолетняя привычка - убирать за собой, прятать от чужих глаз и хранить все нужное за замком .
Мирослав шагнул внутрь.
- Здравствуйте, господин Чоло! – послышалось звонкое сопрано с сильным карпатским акцентом, - извините за беспокойство, но мне очень нужно с вами поговорить.
Она стояла как раз напротив окна - лишь силуэт, тонкая лилия. Лица не разглядеть, но Мирослав уже знал, какой у нее маленький носик, обиженно вздернутая верхняя губа. Он потянулся к выключателю.
- Нет, не включайте свет! Меня зовут Иоанна - Иоанна Нягу. Консьержка отеля - моя тетка, она рассказала о вашем визите. Помогите мне, господин Чоло.
Девушка бросилась к Мирославу, и они чуть не стукнулись лбами. Вот так дела! Виновница последних румынских сплетен - совершенно юное и нежное создание. Мирослав мнил себя великим ценителем женской красоты и нашел Иванку довольно привлекательной. Он облизнулся, но вовремя вспомнил - девица слишком молода.
- Я хочу, чтобы вы рассказали людям правду. Мне уже никто не верит, но поверят вам, известному человеку, столичному журналисту.
- Подождите , госпожа Нягу, не волнуйтесь. Конечно, я помогу вам, если это будет в моих силах… Присядьте, выпейте воды.
- Нет, спасибо. Я ненадолго отлучилась из дома, пока нет отца, он – ветеринар, сейчас на вызове. Если он узнает, куда я пошла, - накажет и меня, и моего брата .
-Так что вы хотите мне рассказать?
Иванка оглянулась по сторонам, вытянула шею вперед и вывела по слогам:
- К нам явилась Пресвятая Дева.
- Зачем? - резко оборвал Мирослав, - это была проверенная и хорошо отработанная журналистская тактика - сбить собеседника с толку и определить, лжет он или нет.
Но Иванка не споткнулась и даже не сбавила темпа:
- Чтобы спасти нас!
- От чего?
- От гибели. Я это сразу поняла, это возникло у меня вот здесь, - Иванка прикоснулась к груди.
- Вы католичка?
- Да, теперь я верю, но в церковь не хожу. Божья Матерь сама к нам приходит, и тогда стены исчезают, все барьеры исчезают без следа. Бесконечное райское пространство открывается перед глазами, и возникает Она - вся в лучах дивного света…
При этих словах глаза Иванки заблестели, плечи расправились, будто выпуская из-под лопаток смятые крылья, вся она вытянулась в струну, готовая взлететь. Мирославу ,и впрямь, показалось, что сейчас она находится не здесь, не в темной сырой комнатушке заштатного отеля, а где-то далеко, выше холма Корыницы, выше птичьих троп, выше радуги...
От сантиментов его отвлек грохот на лестнице. Спустя мгновение в комнату ворвались чудовища. Раззявленная драконья пасть, клацнув зубами, замерла в сантиметре от носа Мирослава .
- Ах вот ты как, - замычало где-то из-под водосточной трубы. Эхом ответило козлиное блеяние. На пороге тряс бородой старый знакомец - козел. Монстры обернулись на голос животного, и только тут Мирослав понял, что перед ним – ряженные.
- В чем дело, вы кто такие?
- Склони голову, когда разговариваешь с рыцарем ордена Дракона, смерд! Ты должен покинуть Междуречье в течение суток , иначе…
- Это вы отсюда проваливайте и козла не забудьте! - заорал Мирослав и двинулся на «драконов».
Он бы сумел завалить одного или двух, если бы не истошный вопль Иванки. Мирослав оглянулся – девушка стояла на подоконнике, спеленатая в саван, вокруг нее клубком метались темные тени.
Это было последнее, что он запомнил. Очнулся Мирослав, лежа на полу. В комнате было пусто, только легкий ландышевый шлейф напоминал о том, что здесь была девушка. Этот запах еще до полуночи изводил Мирослава. В нем таилась какая-то неясная, но могучая угроза, дурное предчувствие, дыхание смерти.

***
В редакции бухарестского делового еженедельника было накурено. Грузный мужчина в очках то и дело слюнявил окурки из пепельницы.
- Маришка, сбегай за сигаретами, сил больше нет! Почитай, что мне прислал это ирод.
Из-за пластиковой перегородки появилась молодая женщина, взяла из рук редактора листок с телеграммой и прочла вслух:
- Междуречье – жуткая дыра. Ни мобильной связи, ни Интернета, никаких пришельцев и призраков. Моя версия о намеренной мистификации подтверждается. Выезжаю в «Золотые ворота». Придется задержаться. Чоло.
- Задержаться ему! А что я выдам в завтрашнем номере, а? Про то, как Мирослав Чоло путешествует по Трансильвании и тычет пальцем в небо?
Э, нет, дорогуша. Беги за сигаретами, а потом напишешь заметку, что Мирослав Чоло вошел в контакт с пришельцами в обличии римских богов.

5.
- Чем могу быть полезна, ваше … ваше…? – регистраторша окружной психиатрической клиники неплохо знала английский, но, видимо, ей ни разу не приходилось сталкиваться с религиозными терминами.
- Я ищу врачей, которые осматривали подростков из Междуречья, примерно две недели назад.
- Да, я помню. Это был доктор Танасе. Сейчас узнаю, свободен ли он.
Медсестра набрала номер, что-то прочирикала по-румынски , положила трубку и улыбнулась.
- Я провожу вас.
Доктор Танасе оказался довольно общительным молодым человеком с приятной наружностью и горячим южным темпераментом. Он схватил епископа за руку и тут же удивил, заговорив с ним по-итальянски.
- Лучано Танасе, падре. Какими судьбами в наши края?
- Сеньор Танасе, вы - итальянец?
- А что, похож? – доктор Танасе тряхнул шевелюрой, - я учился в Милане, там же проходил ординатуру. Присаживайтесь и расскажите, что вас беспокоит.
- В другой раз, доктор. Я здесь по иному делу. Вы помните шестерых подростков из Междуречья, которых привозили к вам на обследование?
- Конечно.
- Вы нашли их здоровыми?
- Да, вполне.
- А знаете ли вы, что спустя пару часов после отъезда из вашей клиники у детей случился приступ умопомешательства?
- Вот как? Нет, не знаю. И в чем же он проявился?
Епископ подробно рассказал психиатру обо всех признаках одержимости.
- Мне нужно официальное заключение консилиума врачей о том, что дети страдают шизофренией или любой другой душевной болезнью.
Доктор Танассе вскочил со стула и заметался по кабинету.
- Падре, зачем вам...ВАМ... этот подлог ?
- Это не подлог, возможно, вы и сами просмотрели болезнь. Я хочу помочь этим детям. Вы слышали когда-нибудь об экзорцизме?
- Изгнание демонов?
- Называйте это, как хотите, но обряды экзорцизма спасли уже не одну сотню душевнобольных. По закону, чтобы приступить к этой работе, священник должен иметь на руках положительное заключение психиатров.
- Знаете что, - загорелся вдруг доктор , - у меня появилось новое оборудование, которое я все никак не могу испытать - нет соответствующих соглашений. Вот на ваших пациентах и опробуем.
- Хорошо, доктор. Когда я могу привезти вам детей?
- Да хоть сегодня. Снять показания – не займет много времени. А расшифровать их я смогу после работы.
Брунелли вернулся следующим утром с иереем Яковом и четырьмя подростками, - Иванку и ее брата не отпустил отец. Доктор Танасе увел детей к себе, а священники остались ожидать в баре. Они выпили не один литр чая, прежде чем психиатр вернулся. Его лицо и шея пошли бордовыми пятнами, левый глаз подергивался, а шевелюра встала дыбом, будто об нее потерли эбонитовую палочку.
- Это немыслимо, - крикнул он, - пойдемте скорее, я покажу!
Танасе несся по лестнице через ступеньку, не разгибая коленных суставов, будто свихнувшийся кузнечик. Святые отцы едва поспевали за ним. Дверь в лабораторию психиатр сбил плечом, - самому в пору лечиться, - подумал Брунелли.
- Вот полюбуйтесь, - Лучано махал перед носом епископа лентой самописца.
- А где дети? - вкрадчиво поинтересовался отец Яков.
- Спят в соседней комнате.
- Как спят? Почему?
- Мне пришлось дать им успокоительное после …м-м ..припадка.
- Так вы видели, доктор, вы видели?!
- Да, мало того, я все это записал. Смотрите, - Танасе опять замахал своими бумажками, - я снял энцефалограмму и не удержался, - дай , думаю, сразу расшифрую. Да так увлекся, что совершенно забыл про сорванцов, а когда вспомнил, они стояли тут, - доктор ткнул пальцем в дальний угол кабинета, - на коленях и что-то беззвучно бормотали. Знаете, я умею читать по губам,-мой отец рано оглох, пришлось научиться. Так вот, - дети шептались на неизвестном мне языке!
Я их раз одернул, другой - не реагируют, смотрят в одну точку. Я возьми, да фонариком им в глаза. Ваше преосвященство, вы не поверите, - зрачкового эффекта не было!
- Что, простите?
- Это, когда хотят убедиться, - умер человек или еще жив, - светят ему в глаза фонариком, у живого зрачок рефлекторно сужается от света, у мертвого такой реакции нет. И у этих детей ее тоже не было, но ведь они все до сих пор живы!
Епископ присел на стул, отец Яков последовал его примеру.
- Я, не будь дураком, еще раз снял с них энцефалограмму уже в бессознательном состоянии. И вот, полюбуйтесь - бета-ритм сменяется альфа-волнами.
- Что-что?
- Такую запись можно получить только у спящего человека.
- И что же здесь странного, доктор?
- А то, что стояли дети в неудобной позе и все время что-то говорили, какой же это сон, падре? Это похоже на транс, на сомнамбулизм. Эти дети, явно страдают какой-то еще не изученной формой шизофрении. Как же я не увидел этого в первый раз!
- Н-да, дела, сеньор Лучано. Но теперь-то вы напишите мне заключение?
- Ах, заключение…да, падре, конечно, я напишу. Но обещайте, что привезете мне этих детей еще раз. Хочу показать их отоларингологам - странно ведь: когда люди говорят шепотом или про себя, все - равно вдыхают и выдыхают воздух на границах фраз, а тут как будто рыба рот открывает…
- Хорошо , доктор, но не раньше, чем на следующей неделе . Дайте мне спокойно уехать из вашей страны, мой визит сюда неофициальный.
- Понимаю, понимаю, - Лучано Танасе затряс гривой и горячо принялся пожимать руки священникам.
- До новых встреч, до новых встреч.

***
Окно в кабинете начальника Румынской службы информации было засижено мухами и изрядно помечено голубями. Агенты то и дело переводили взгляд с белого воротничка генерала на грязное стекло. Но шефа разведки это нисколько не смущало.
- До нас дошла информация, что в дело о междуреченском «чуде» вмешалась католическая церковь. В жудец уже второй раз приезжает прелат из Ватикана, причем, сейчас его визит носит неофициальный статус. Вчера четверо граждан Италии под видом туристов пересекли границу в районе Северина . У наших агентов есть достоверные сведения, что это никакие не туристы-итальянцы , а служители секретариата иностранных дел Римской курии. Зачем подданным Святого Престола понадобилось скрываться? Почему об их визите ничего не знают представители нунциатуры*?
Я поручаю это дело вашему отделу. Только наблюдение, никакой самодеятельности, в прямой контакт не входить - не спугните мне их. Докладывать о положении каждый день. Все понятно?

6.
Где-то вдали разрывался набат, гигантские молоты обрушивались на железные бочки, стреляли из пушек. Мирослав с трудом разлепил веки. Жгучая боль пронзила голову - последствия вчерашнего удара в затылок. Прислушавшись, он понял, что его разбудило. Сегодня пятница, вечером ожидали паломников, тетушка Домница готовилась к приезду гостей и от души громыхала кастрюлями на кухне.
Иванка! Что с ней, жива ли?
Мирослав поднялся, подавив приступ рвоты, добрался до умывальника, заглянул в зеркало. Под глазами цвели синяки. Красавец, тоже мне - ухажер, столичный франт. Били сзади, а фингал вылез спереди. Ну и пес с ним. Мирослав схватил куртку и вышел на улицу.

Дом междуреченского ветеринара стоял на отшибе. Пока Мирослав добрался до подворья, замочил ноги до самых колен. За два дня дождь нисколько не утих, - казалось, - разыгрался еще больше, поднялся ветер, который разбрызгивал колючие капли во все стороны. Мирослав продрог, в пояснице неприятно заныло, лоб покрылся испариной.
-Бе-е-е, - послышалось справа. За оградой стоял давний знакомец из мира животных и в упор рассматривал чужака.
- Ну что, брат мой меньший, я смотрю, ты тут на хозяйстве, дом стережешь?
- Ме-е-е, - ответил козел, резво развернулся на сто восемьдесят и потрусил к крыльцу.
- Тебе что, жизнь не дорога? Ты меня не понял, видать. Значит, сядешь на кол, - папаша Нягу угрожающе накренился, готовясь к рывку. И тут во двор вбежал взъерошенный паренек.
- Папа, папа, у Копошей кобыла разродиться не может, вот-вот помрет.
Господин Нягу грозно двинулся вперед дорожным катком, задел Мирослава плечом и зашипел на ухо:
- Чтоб духу твоего здесь не было. Пошел вон!
Мирослав не заставил себя уговаривать. Но у ближайшего сарая затормозил, обернулся, убедился в том, что ветеринар удалился, и поспешно вернулся к дому Иванки.
- Эй, малец, как тебя зовут?
- Аурел.
- Послушай, Аурел, мне очень надо увидеть твою сестру. Поможешь? А я тебе кое-что дам взамен, - Мирослав не придумал ничего умнее, чем показать ребенку брелок от автомобильных ключей.
Мальчишка снисходительно хмыкнул, обернулся по сторонам и спросил:
-Вы – журналист из Бухареста?
- Он самый. Вот видишь - удостоверение.
-Пойдемте, - паренек махнул по направлению к дому.
Они вошли в сени, завернули за угол и очутились у двери чулана.
- Отец запер сестру, но это ничего уже не изменит. Заходите, не бойтесь, у нас крыс нет - отец всех потравил.
Мирослав шагнул вслед за мальчишкой, прищурился, привыкая к слабому освещению. В дальнем углу сидела Иванка, руки заломлены за спину и привязаны к спинке стула.
Мирослав бросился вперед, схватился за веревки, попробовал на рывок – слишком крепкие - без ножа не одолеть.
- Господин Чоло! Что с вашим лицом, вас били?
- Ничего, ерунда, сейчас я тебя освобожу.
- Нет не надо, не трогайте! Будет только хуже! Господин Чоло, если хотите мне помочь, скорее езжайте в столицу, напишите о том, что я вам рассказала вчера. Прошу вас, не медлите, почти не осталось времени!
- Иоанна, но почему? Зачем вас держат в чулане, что это за спектакль, кто вас заставляет в него играть? Отец? Вы его покрываете?
- Вы мне не поверили. Вы никому не верите, да?
Мирослав замялся, ему вдруг стало неловко от того, что он сейчас, в этот самый миг ни во что не верит. И легче ли ему от того, что он не верит? Хорошо тем, кто верит. Вечная надежда и упование. А он? Что может он - мелкий грешник. Да, - не убийца, не вор, но мелочных обид, завистливых взглядов – лодка песком засыпана.
Почему он здесь, чем задела его эта девчонка?
- Если я сейчас уйду с вами, господин Чоло, вам из Междуречья не выбраться. Мне тоже будет худо. Прошу вас, помогите! За меня не беспокойтесь, со мной они ничего не сделают.
- Кто они?
- Отец и его рыцари Дракона. Просто компания пьяниц и бездельников.
- Я увижу тебя еще раз?
- Обещаю, когда все закончится, я найду вас.
Мирослав вышел из дома, помахал на прощанье брату Иванки и побрел обратно в гостиницу, не замечая, что дождь закончился.

Подступы к гостевому дому были забаррикадированы автомобилями. По улице шатался возбужденный народ. Гостиница зазывно сияла всеми люстрами, изо всех окон смеялось, пело, звенело посудой.
Какой-то незнакомый человек бегал из холла на крыльцо и обратно, кашляя в рупор.
- Кхе-кхе! Господа паломники, еще раз повторяю, что экскурсия на Холм Пришельцев начнется в пять вечера. Просьба не опаздывать.
Мирослав присоединился к группе паломников и отправился на вершину Корыницы безо всякого интереса. Он просто тянул время, находил уважительную причину, по которой не смог бы срочно собраться и уехать. Он плелся в хвосте колонны, то и дело спотыкаясь о камни. Наконец, толпа зевак взобралась на вершину, расстелила подстилки и распаковала свертки с бутербродами. Под хруст булок и соленых огурцов доморощенный гид завел байки о тарелках , пришельцах и втором пришествии Христа.
Боже, что он тут делает? Зачем? Он один сошел с ума или все вокруг спятили? Мирослава затошнило от этих сальных ртов и пустых глаз, он начал задыхаться.
Меж тем стемнело, и за дальним гребнем вспыхнули зарницы.
- Вот видите, видите, это ОНИ! – экскурсовод забегал, замахал руками, -просите , загадывайте желания, всё непременно сбудется… в следующем месяце. В крайнем случае – к концу года.
Как по команде жующие вскочили с мест, сложили руки на груди, вознесли лица небу. Пожелания счастливого завтра грохотом прокатились по ущелью.
Мирослав не стал досматривать и вернулся в гостиницу.

7.
Андреа Брунелли готовился к обряду экзорцизма в междуреченской церкви. Иерей Зовко помогал расчистить от скамеек место в центре.
- Ваше преосвященство , вы не находите аналогии между нашем днем и кровавыми главами Апокалипсиса? Все эти видения, бесноватые, ряженные…
- Мне трудно судить, я не богослов, а экзорцист. Но междуреченское диво протянуло свои щупальца далеко за пределы Румынии. Ватикан что-то замышляет.
- Да хранит нас Иисус! Уже можно идти за детьми?
Брунелли молча кивнул и принялся за молитву. Но настроиться не получалось. На этот раз у лучшего экзорциста Святого Престола не было ни веры в свою правоту, ни решительности, ни сил. Вместо этого душу скребли кошки – не случилось ли так, что в пылу многолетней борьбы с дьяволом епископ забыл о самом Боге. Все внимание, все время Брунелли занимали темные силы. Он изучил иерархию ада лучше, чем самого себя. Он знал признаки появления того или иного демона, но не мог отличить Божьего промысла от козней лукавого. Чем же он тогда отличался от язычников?
Природа человека сама по себе языческая. Она охотно принимает чудеса, которые могут иметь прикладной характер - шкурный интерес. Святая вода – от сглаза, священные мощи – к выздоровлению, крупинка ладана - на удачу. За эти чудеса люди готовы стаптывать башмаки, набивать мозоли, отдавать последние гроши.
Но столкнувшись с истинным чудом, человеческая природа содрогается. Чудеса будут препарировать, разлагать на атомы, находить в них какие угодно изъяны и выдвигать научные доказательства невозможности чуда. Мы не готовы к встрече с Богом, мы боимся. Боимся своих грехов…

В дверях появился отец Зовко, за ним шли четверо междуреченских подростков и Иванка. Лицо ее было полно безмятежности, спокойного блаженства, она не походила на одержимую. Вслед за священником дети припали на правое колено, осенили себя крестным знамением и опустили в раковину с водой кончики пальцев.
И тогда Брунелли решился. Тех, кто приветствует Христа, следует причастить святых тайн, а потом будет видно. Епископ зажег лампаду перед дарохранительницей, взял в руки распятие и Евангелие.
Во время чтения розария*, дети вскочили со скамьи, выстроились в шеренгу возле алтарной преграды и завели свои беззвучные псалмы. Брунелли все больше погружался в молитвенный транс, стараясь ни на что не отвлекаться. Но какой-то посторонний гул все не давал сосредоточиться - будто-то шальной овод залетел в комнату и метался меж окон.
Епископ оторвал голову от Евангелия – и чуть не задохнулся. В адской свистопляске сошлись люди и звери, лица и морды, рога и копыта. Драконья пасть, еще одна, козлиная борода и тяжелое оловянное распятие, которое опустилось на переносицу прелата. Брунелли схватился за лицо, пытаясь остановить то ли кровь, то ли боль. Четверо неизвестных в блестящих плащах и птичьих масках обступили его.
- Андреа Брунелли, именем Святого Престола вы отстраняетесь от должности советника курии и будете переправлены в госпиталь Святой Женевьевы, где останетесь дожидаться решения Верховного Трибунала.
Это был удар в спину. Брунелли столько сил положил, чтобы избавить мир от слуг сатаны, и вот в шаге от победы слуги Бога накинули ему удавку на шею.
- А как же дети? Я должен, я могу помочь!
- Они не одержимы. Нет никаких демонов, ваше преосвященство. Их выдумали прелаты для усмирения паствы. А вы в своем непослушании и упрямстве зашли слишком далеко. Нет хуже греха, чем гордыня, епископ!
- Я…вы не имеете права…у вас нет полномочий!
- Есть, ваше преосвященство. Вот заключение доктора Танасе из окружной психиатрической клиники о том, что вы помешались и представляете угрозу обществу.
Брунелли повернулся к алтарной преграде. В лучах света, в окружении детей стояла Богородица и протягивала ему руки . Епископ пал ниц.
-Моя вина!

***
В лаборатории Бухарестского политехнического университета было душно. Доценты с ассистентами топтались возле вычислительного комплекса. Там, у главного монитора приплясывал полноватый мужчина. Он бурно жестикулировал, тыкал в экран карандашом и беспрестанно хватался за мышь, то увеличивая, то уменьшая изображение.
- Эти космические снимки мне прислал мой русский коллега из центра космических наблюдений. Светлые структуры в виде тупых углов в районе Южных Карпат – индикаторы землетрясения.
Вот здесь особенного хорошо видно смещение этих двух структур относительно трассируемых участков тектонического блока. Величина смещения указывает на потенциальную магнитуду ожидаемого события - это как минимум девять с половиной баллов по Меркалли*. Землетрясение подобной силы да еще в горах приведет к катастрофическим последствиям. Камнепады, оползни, сели.
Необходимо срочно связаться с правительством, заказать более детальные исследования, организовать эвакуацию местного населения, оповестить соседние государства.

8.
- Господин Чоло, проснитесь! –консьержка настойчиво трясла перину под Мирославом. С третьей попытки ей удалось разбудить постояльца.
- Черт -побери, мадам Домница, что вы делаете? –Мирослав вскочил с кровати.
-Простите господин Чоло, но времени совсем нет. Иванку повели на заклание.
-Что?!
- Этот орден Дракулы, - шайка разбойников, прикрывающаяся именем Господа, решила, принести мою Иванку в жертву Сатане, чтобы тот отстал от Междуречья . А…ее отец- предводитель драконов, возомнил себя господарем Цепешем и клянется выпить кровь у всех, кто станет у него на пути, - тетушка Домница, сначала всхлипывала, а потом и вовсе разрыдалась,- спасите ее, господин Чоло! Только вы один и можете. Иерей Яков с кардиналом тоже собрались выпустить из Иванки дух. Эти двое решили, что Сатана у нее внутри!
Мирослав сорвался с места и понесся вниз, позабыв и о боли, и головокружении. Что-то случилось с ним то ли после удара по затылку, то ли еще раньше, во время падения у церковного парапета . Мир вдруг сделал рокировку, что-то важное стало ничтожным, а пустяк приобрел ценность. Мирослав и боялся этих перемен, и стремился к ним.

На улице было темно. Возле церковной ограды толпились люди с факелами, они вздымали в небо хоругви* с изображением дракона и скандировали:
- Да здравствует Дракула! Да здравствует Иисус!
Растолкав сельчан локтями, Мирослав влетел внутрь и столкнулся со вчерашней компанией ряженных. Только было их раз в пять больше, чем накануне, а козел разгуливал по церкви в упряжке и гордо потряхивал цветастым вальтрапом*. Иванка стояла на коленях возле алтаря и молилась. Мирослав двинулся к ней, пробивая дорогу локтями.
Внезапно все смешалось. Драконьи морды, черные плащи, кресты, факелы, люди в черных масках с пистолетами… Мирослав едва успел добраться до Иванки, когда увидел взмахнувший над ее грудью кинжал.
Мирослав не почувствовал боли, только рубашка противно прилипла к телу чуть ниже ребер, потом намокли брюки, захлюпало в ботинке. Он обернулся к девушке, - Иванка шепнула «спасибо» и сделала два шага в сторону, пропуская вперед Её.
Длинное платье, пурпурный плащ, звездный венец над головой. Глаза небесной синевы, тонкие длинные пальцы и голос…
«Не бойся, Мирча, - иди ко мне. Уже недолго осталось. Смерти нет, - есть пробуждение. Проснись со мной! Проснись со всеми! В мире без боли, без страданий, без глупости и мерзости. В мире безграничной любви, безмерной надежды. Дай мне руку…»
И Мирослав шагнул вперед, протягивая руку Деве. Ее ладонь была мягкая и теплая, как вода в июльской купели. И все вокруг стало мягким и теплым. Он обернулся, - за правым плечом стояла Иванка и улыбалась…

Эпилог.
- Развлечений у нас немного и все по расписанию. С девяти до одиннадцати - прогулка в парке, в полдень пациентам разрешается посмотреть выпуск новостей, с шести до восьми вечера - шахматы. Соответственно, наказанием за непристойное поведение будет лишение этих удовольствий, - главный врач госпиталя Святой Женевьевы лично провел для Брунелли инструктаж. Еще бы – такое в его практике случилось впервые, - человек сам пришел в клинику для душевнобольных и согласился на добровольную изоляцию.
- Что у нас со временем? Начало первого. Я провожу вас в гостиную, -посмотрите новости, обвыкнитесь, а мы подготовим для вас комнату.
Брунелли молча последовал за врачом. Телевизор в гостиной работал на полную громкость, - его было слышно еще в коридоре.
- По последним данным причиной катастрофы в Междуречье стало землетрясение мощностью десять баллов по шкале Меркалли*. Количество жертв достигло двух тысяч. Среди погибших – четверо подданных Святого Престола…
Напомним, что по чудесному стечению обстоятельств в живых остались все дети и подростки села Междуречье. И, как нам только что передали корреспонденты, - известный журналист Мирослав Чоло, оказавшийся в числе спасшихся, переправлен в хирургическую клинику Бухареста. Состояние его оценивается, как удовлетворительное...
Мировые телетайпные агентства продолжают информировать о подземных толчках, зафиксированных во многих странах Старого и Нового света. Некоторые ученые заявляют, что мы стоим на пороге глобальной тектонической катастрофы…
Внезапно передача прервалась. Брунелли перекрестился и осмотрел свою паству, - пациентов в госпитале Святой Женевьевы было не меньше четырех десятков. Он должен их спасти. И спастись вместе с ними. Господь милосерден, он дает ему еще одну попытку.

Кастель Гандольфо* - летняя резиденция папы римского
Альбано – озеро вулканического происхождения, на берегу которого стоит резиденция папы римского
дзимарра* - повседневное облачение католических епископов
мафорий*- наплечный плат, накидка, -элемент одежды Богородицы
экзорцист* - священник, уполномоченный на осуществление экзорцизма (обряда изгнания бесов)
Муреш * -река в Румынии
жудец* - административно-территориальная единица в Румынии
орден Дракона* - рыцарский орден, созданный в Южной Европе в 15 веке для борьбы с мусульманами.
галендваген* - автомобиль-внедорожник концерна «Мерседес»
лей*- национальная валюта Румынии
розарий*- молитва ,заключает в себе краткий пересказ основных событий Евангелия
хоругви* - священные знамена
вальтрап* - суконное покрывало под или на седло
шкала Меркалли* - международная система измерения землетрясений MSK-64
нунциатура* -дипломатическая миссия Ватикана

Ну, как-бы прочел.
Умело, грамотно, и нудновато...
Потому и наискосок.
А дело вот в чем:
Читать биографию персонажей, которым не сопереживаешь - скучно. А вы грузите ретроспективой, едва обозначив действующее лицо.
Эмоций не хватает. Так чтобы при чтении, тягучее раскаяние сменялось бешеной жертвенностью искупления.
Вы же акцентировались на сюжетной стороне, хотя сама тема предполагает немалую экзальтацию. Получается так, что со второй цифры уже не вчитываешься - хотя бы потому, что в предыдущих действующих лиц еще не поверил. А тут опять новый перс, какой-то журналист и его мысли...