Что-то внутри

Что-то внутри

Основано на реальных событиях

В жаркий летний день на автобусной остановке, близ одной деревушки, расположившейся в окружении бесчисленных сочных зеленых лугов и полей, стояла и ждала транспорта хорошенькая милая девушка, желая поехать в находившийся неподалеку город, чтобы побродить и закупиться товарами на рынке. Большую часть народа составляли старушки, да несколько стариков мирно переговаривавшихся меж собой. Где-то высоко в небе пел жаворонок; стоял громкий стрекот кузнечиков, беззаботно жужжали пролетавшие изредка мухи, да то и дело норовились испить крови надоедливые слепни.
Откуда-то из-за угла остановки медленно ковыляя и опираясь на палку вышла добродушного вида старушка в повязанном на голову платке синего цвета с вышитыми, золотистого цвета нитками, цветами и бабочками. Вдалеке показался автобус, медленно, как улитка, взбиравшийся на гору и неумолимо приближающийся, и казалось будто он и старушка движутся с одной скоростью. Люди, завидев транспорт, заметно оживились, стали сбиваться все больше в кучки, желая первыми зайти внутрь и занять места, если таковые еще остались. Когда автобусу оставалось совсем немного, кто-то нечаянно задел ковыляющую старушку, та потеряла равновесие, выронив палку из рук, и неуклюже упала на землю. Она кое-как приняла сидячее положение, беспрестанно охая, и рукой искала свою палку, приговаривая «да, что же это творится».
В это время автобус уже остановился и принялся поглощать людскую массу, и девушка, пропускавшая пожилых вперед, заметила несчастную бабульку, пытающуюся подняться на ноги. Решив, что автобус немножко подождет, она кинулась со всей своей душевной добротой помогать старушке; подхватила ее за одну руку, позволив той опереться всем своим весом, и осторожно поднимала ту с земли. Во время этого акта доброй помощи, бабушка, видимо желая утереть пот со лба, вынула откуда-то из-за пазухи платочек. И когда уже твердо стояла на ногах, все еще не разогнувшись, вдруг резко выкинула руку и, глянув исподлобья в глаза девушке, провела легко и уверенно платком по ее лицу, заставив отшатнуться.
– Спасибо тебе, доченька, спасибо.
– Да что вы! Не за что, бабушка, – слегка испуганно ответила девушка. – Вам помочь сесть на автобус?
– Нет, мне на другом ехать.
Попрощавшись с пожилой женщиной, девица зашла внутрь транспорта и поехала дальше, наблюдая в окно оставшуюся в одиночестве на остановке старушку. Легкий испуг уже прошел и теперь ей было очень хорошо на душе оттого, что совершила, пускай и незначительный, но добрый поступок. День прошел без приключений и вдоволь нагулявшись и закупившись всем необходимым она вернулась вечером к себе домой, в деревню, где рассказывала о том, что посмотрела, куда сходила, попутно доставая продукты, вещи и гостинцы.
Близилась ночь; вдалеке алело солнце, поминутно опускавшееся за горизонт, и своими длинными лучами красило облака, тонким слоем размазанные по небосводу; петух и курицы уже давно мирно спали, вероятно наблюдая свои птичьи сны. Когда небесное светило окончательно скрылось, оставив после себя этой части земного шара сгущающиеся сумерки, а кузнечиков заменил ночной ансамбль сверчков, старательно исполнявших свою мелодию, зазывая и привлекая самок, – девушка направилась в свою комнату, где раздевшись, улеглась в постель, обдумывая перед сном планы на завтрашний день. И когда она уже погружалась в сладкую дрему внезапно нечто в груди шевельнулось – девушка открыла глаза. Несколько минут лежала, чуть ли не затаив дыхание, и пытаясь понять насколько реальны были ощущения: сон ли это или же явь, так резко скинувшая оковы Гипноса? Столь малое тревожное время ожидания показалось долгим, длинною в тысячелетие, прежде чем в груди вновь явственно ощутилась некая неясная сдавленность. Девушка сглотнула, но все вроде оказалось в порядке, только ощущение никуда не пропало; решив, что возможно просто кажется и сама себе нагнала какого-то непонятного дурацкого страху, попыталась заснуть. Шли минуты; где-то в доме тикали часы, из родительской комнаты доносился храп отца, дополнительно погружавший дом в какой-то размеренный тягучий ритм; минуты складывались и складывались, перерастая уже в часы, а сон не шел – ощущение не давало покоя, будто не тяжелым булыжником, а чем-то легким, но непременно настойчиво лежа на груди. Провела рефлекторно рукой по тому месту – ничего; села в кровати и еще несколько раз потерла – вроде бы ничего. Не выдержав, встала и направилась на кухню, где большими глотками испила водицы, и постояв в нерешительности, собралась идти спать, как снова отчетливо ощутила что в груди: словно стянуло или попыталось стянуть, поближе к центру недомогания, своими лапами мышцы. Тонкой, неспешащей полоской поднимались по спине от самого низа, покалывая кожу, мурашки, постепенно расширяясь, и словно размывались, доходя до головы. Еще несколько больших глотков воды – шевельнулось! Да так сильно и неожиданно, что девушка выронила из рук ковшик, который весьма громко ударился о пол в звенящей тишине. Стало не по себе, торопливым шагом направилась к матери и разбудив, пожаловалась на странные ощущения в груди. На расспросы отвечала, будто бы кто-то шевелиться; мать попыталась успокоить дитя, решив, что та переволновалась и приготовила напиток из зверобоя. Спустя около часа непрерывного бдения, по просьбе дочери, возле постели, мать удалилась к себе в комнату, убедившись, что деточка заснула. Лежа в своей постели, думала о том, что же могло так повлиять и встревожить дочь; где-то тихо скреблась мышь и слышно было как почти бесшумно передвигался по комнате кот.
Ранним утром высоко в небе пел свою песню жаворонок, радуясь жизни, с полей рассеивался легкий еле заметный туман и роса, капельками свисавшая с травы и листочков, предлагала различным жучкам и букашкам испить живительной влаги, пока еще не взошло солнце и своими, поначалу милыми, ручонками-лучиками, впоследствии становившимися жаркими, а порой и палящими, еще не высушила многочисленные зеленые ковры. Девушку разбудило сильное настойчивое шевеление в груди и теперь уже не было для нее сомнений, что это нечто живое, там – внутри. Сердцебиение участилось, дыхание стало частым и слегка прерывистым из-за того, что она то и дело боялась вдохнуть, так как каждый раз что-то мерзкое начинало отчаянно дергаться.
– Мама!! Мама! – громко позвала она, находясь в сильном волнении, вот-вот готовым перерасти в панику.
Ощущая как своими холодными ручищами страх охватывает и сдавливает горло, судорожно пыталась одеться и выбежать поскорее на улицу: казалось, что стоит только оказаться на свежем воздухе, как все пройдет, улетучится, словно тяжелое облачко неведомого газа, прямо из груди, рассеявшись в рассветный час. Споткнувшись, она упала на четвереньки, и существо резко дернулось куда-то по направлению ко рту, будто ощутило, что способно вырваться: оно отчаянно затеребилось и забрыкалось внутри, создавая неприятные, невыносимо-мучительные ощущения. Перед глазами в тошнотворно-мутной пелене возник образ того, как склизкая, вонючая гадина зеленого цвета медленно заползает в приоткрытый рот спящего человека, словно проделывала это не раз, и неспеша пробирается все глубже, в глотку, а затем и в пищевод, раздвигая последний своим телом и помогая себе отталкиваться задними лапами; она оставляет после себя дорожку вязкой слизи, неприятной на вкус, и рано или поздно, добравшись где-то до середины груди, застывает там в ожидании неумолимого наступления своего часа. Наваждение пропало, но сознание уже не находит себе покоя и неизвестно найдет ли его, начиная биться о невидимые стены в поисках тщетного спасения.
В комнату вошла мать и, увидев дочку чем-то сильно напуганную, спрашивает в чем дело, а та в ответ, задыхающимся голосом, будто не может дышать, говорит: «Оно живое, мама, оно внутри… Там внутри что-то шевелиться, мама!»
– Что шевелиться дочка, о чем ты говоришь?
– Не знаю… оно хочет выйти наружу!..
Поначалу мать решила, что девочка бредит, сошла с ума и принялась лить слезы, лихорадочно думая, что надо вызвать «скорую». Сколько пройдет времени, пока она приедет и что может случиться за это время?.. Медики приехали сорок минут спустя и уже с порога заслышали горестные и тревожные крики юной девушки, доносящиеся изнутри дома. После расспросов и осмотра сделали серьезные лица, вывели мать в соседнюю комнату и недвусмысленно намекнули на возможное психическое расстройство, предложив отвезти больную на более тщательное обследование.
Психиатр вколол успокоительное и после неторопливого осмотра некоторое время сидел в задумчивости, затем, видимо наконец решившись, выписал направление на рентген-обследование, чтобы окончательно быть уверенным в отсутствии инородного тела в грудной полости. Результаты говорили о том, что никаких посторонних предметов не имеется. Девушке прописали таблетки и отправили домой, сказав, что ничего страшного помимо навязчивой идеи и фантомных ощущений у нее нет, и в скором времени пациентка поправиться.
Несмотря на выписанные препараты, ночь для несчастной превратилась в ад, полный жутких ощущений и страданий.
Шли месяцы, а улучшения не наблюдалось, вместо этого стало казаться будто мерзостная тварь, не дающая покоя столь юной особе, росла в размерах и теперь уже беспрерывно давала о себе знать. Хоть отчасти бедное дитя и привыкло к живому существу внутри себя – если вообще возможно привыкнуть к тому, что копошится где-то у тебя внутри – но стала замкнутой, молчаливой, исхудала, так как из-за живности не могла почти есть, и долгими ночами пребывала наедине с гадкой жабой – теперь она была уверена, что это жаба и ничто иное. В деревне все ее считали за умалишенную, хотя каждая мать тихо наставляла своих детей держаться подальше от незнакомых бабулек, приговаривая: «не делай добра, не получишь и зла» – невероятный, доходящий до фатальной крайности принцип недеяния. Впрочем, имеют ли для девушки значение все эти мелочи, когда вынуждена терпеть и мучиться от болезненных шевелений противного земноводного?..
Подруги вышли замуж, там и тут уходят в иной мир старые родители; девушка осталась одна жить, почти одна. Лишь старая знакомая матери иногда заглядывала, дабы проведать проклятое создание, помочь хоть чем-то не то по хозяйству, не то продуктами какими. За годы, помимо всевозможных врачей, были испробованы и гадалки, и знахарки, и прочие ведьмы да шаманы, но сильно было проклятье, «сильна была старая чертовка!» зловеще говорили они и уходили, не способные помочь; церковь с ее службами, молитвами, песнопениями и святой водой не могла ничего поделать с этой дьявольской напастью, и становилось очевидно, что жаба будет жить и мучить до конца дней, пока не сведет в могилу бывшую красавицу, а то еще скорее ждет, когда наберется сил и прорвет насквозь грудную клетку, собственноручно лишив жизни.
Дом окутал мрак, темный плотный, сгустившийся настолько, что никакой лучик светлой надежды не способен был выжить там, да даже проникнуть не мог. Огромными мерзкими лапами, словно у той жабы, зло обхватило место пребывания проклятой и с каждым днем, с каждым месяцем и годом сжимало их все крепче, становясь все сильнее и увереннее в своей безнаказанности и безграничной силе. Казалось будто все здание пропиталось некими ядовитыми миазматическими парами, витающими внутри в пустых комнатах и вырывающимися в окна, двери и щели, отравляя округу, – похоже, что огромная жаба раскрыла свою зловонную пасть под этим местом и не собирается закрывать. И где-то там во тьме, кажущегося заброшенным, дома ютилось некогда юное и прекрасное создание, теперь уже иссохшее настолько, что походило на мертвеца. Земноводное скреблось и скреблось в ее груди, издавая невыносимый, противный звук, и периодически исторгало слизь, шедшую горлом из измученного рта женщины.
Неизвестно сколько прошло лет, но однажды проклятая тварь стала настолько отчаянно брыкаться, что невозможно было терпеть. В этот момент к несчастной зашла в гости старая-престарая подруга матери и видела как, задыхаясь, издавая пугающие утробные булькающие звуки, женщина, стоя на четвереньках, исторгала из себя вонючую слизь и казалось, что ее мучают рвотные позывы. Жаба, почуяв наступление нужного часа, медленно продвигалась на выход, желая покинуть свое насиженное место. Раздвигая своими жирными скользкими лапами пищевод, она все двигалась к глотке, принося нестерпимую боль своей жертве. Женщина выпучила от боли глаза, из которых текли слезы, и глухо, но громко замычала, и вскоре вслед за этим из черного проема рта показались сначала жирненькие лапки, а затем и голова мерзкой твари, казалось расплывшейся в сардонической улыбке; жаба медленно вывалилась на пол и издала свой противный, будто бы победный, звук.
Старушка подхватила второпях трясущимися руками банку с водой и, схватив земноводное, опустила его туда, закрыв крышкой. После уложила обессилевшую женщину в постель, приговаривая, что проклятье закончилось – жаба вышла. Всю ночь она просидела подле несчастной, которая все продолжала говорить о том, что кто-то шевелится внутри нее, и лишь под утро сомкнула глаза. Когда она проснулась от просьбы принести воды, то с ужасом заметила, что жаба пропала из закрытой банки, будто бы ее и не было.
Через несколько дней женщина умерла. Дальние родственники, будучи единственными к кому переходил согласно завещанию дом, взяли на себя хлопоты о похоронах, но прежде, прекрасно зная о «недуге» погибшей, то ли ради чистоты совести, то ли ради интереса, согласились на проведение вскрытия – в грудной клетке не оказалось никаких живых существ. После тело предали земле, а дом продали, и история эта превратилась в байку о кознях злых ведьм. Только одна старенькая восьмидесятилетняя старушка помнила как своими собственными глазами видела выползающую изо рта жабу, шмякающуюся о пол, и как своими же руками держала и засовывала в банку ненавистную тварь.

Август, 2012 год.

Если я правильно понял, то сказали вы следующее: сюжет не развит?

А, вот оно что. А я просто ту тему полностью прочел вот и сделал неверный вывод из вашего разговора с ТС. =)
Историю мне эту еще в детстве мама вкратце, очень вкратце рассказала, когда как-то раз стояли на остановке в деревне. Я ее запомнил. Потом этим летом был у бабушки в гостях и она мне более подробно рассказала, потому как это произошло с кем-то из ее родственников.

Так-то да, я вот тут подумал: и не припоминается чего-то ни одной истории о иных живых существах в теле, тушканчик, к примеру. Ну, если насекомые только какие-нить..
Думается, что жабы не спроста - мерзкие же земноводные, у людей неизменно ассоциируются с чем-то отвратительным, ну кроме тех, кто от них кайфует)

то бишь это типа девушка помогла старушке на остановке подняться, а старушка девушку типа в благодарность за помощь и прокляла?

Гарри Райт в "Свидетеле колдовства" описывает, как колдун-знахарь извлекает насекомых и щепки изо рта пациента в процессе излечения от флюса

В данном случае сложно говорить о какой бы то ни было благодарности, потому как старушка специально всю эту комедию устроила, либо зная, что кто-то поможет, либо попросту надеясь. К чему я это: бытует мнение, что ведьмам хотя бы раз в год - сколько раз вообще, я точно не знаю - но нужно что-нибудь этакое сделать, иначе... чем это чревато для них - не имею понятия. Но судя из этого мнения, у этой старушки-ведьмы как раз был тот самый период когда надо что-то сделать.

во как
сорри, показалось, что этот вопрос в тексте недораскрыт для фиатиков, не специализирующихся на ведьмачьих обычаях

то бишь мораль текста: если видишь, что упала старушка - обойди стороной, да подальше
а лучше ваще всех старушек в любых видах - подальше
а если какая пытается приблизиться на расстояние руки с платком - обойму серебра в старушку, а сам - тикать
так?

впрочем, фик их знает, сам их побаиваюсь, старушек... особенно тех, что трудятся вахтёрами, с выходом в интернет и с литературными амбициями... от умеют высказаться...

На самом деле я вообще не вкладывал какой бы то ни было морали в рассказ. Это просто мистический рассказ, не более. Но те, кто мне эту историю рассказывал, в частности, когда в детстве мать впервые упомянула эту историю - то мораль проскальзывала примерно следующая: не делай добра - не получишь и зла; или к примеру так: остерегайся незнакомых людей. Как-то так.
Сказать, что я согласен? Думаю здесь всего лишь дело выбора, личного выбора. То есть как я вижу: когда ты делаешь что-то, неважно что это за поступок - добрый ли, хороший - ты должен понимать, что всегда есть последствия. Вопрос лишь в том: какие они будут эти самые последствия? А посему считаю что всегда, когда ты что-то делаешь, так или иначе идешь на риск, потому как никогда не знаешь, что может произойти далее, "никогда не знаешь где найдешь, где потеряешь".

Нет, если конечно, начать как-нить раздувать тему морали, то есть говорить о том, заклыдвал ли ее автор или нет, то я тогда уж скорее предпочел бы сказать, что как автор пытался показать каким образом в нашем мире пропадает какое-либо доверие к людям, желание помочь незнакомым людям, сделать какие-то добрые поступки и так далее. То есть мы сами порождаем недоверие, а следовательно и безразличное отношение к другим, потому что, как я однажды написал в своих заметках во время путешествия автостопом "...куда глаза глядят":

Вообще же, кстати, ведьмы могут обходиться и менее вредными поступками, к примеру, слышал, что им всего-то напросто в этот самый их определенный период можно просто птичек каких-нить отравить. Но видимо тут уже встает вопрос либо действенности тех или иных методов - ну, типа по мощности отличаются - либо же вопрос о злобности, вредности тех или иных людей, в данном случае ведьм.