Счастье быть учителем Каждый раз я думаю, что это сон, но открывая глаза, я снова вижу это глубокое, черное небо с кристальными вкраплениями звезд. Повелительница призраков луна ярким пятном стоит в зените, а темный лес шумит тысячью ночных голосов вокруг. Где бы я ни заснул, как бы далеко не ушел от этого места, я всегда просыпаюсь здесь, и каждый раз черное небо, холодные, мерцающие звезды и призрачная, как отражение света, луна, - мои верные и единственные спутники. Я лежал на подушке из мягкого мха и опавшей листвы, среди корней столетних дубов, окаменевших от старости. Мрачные и прекрасные, они стоят здесь надменно, взирая на поколения живых, копошащихся под сенью их ветвей. Вдали колосились заросли жуй-травы, и было видно, как маленькие зубастые рты на концах стеблей клонятся в мою сторону, – они чувствуют теплую кровь в жилах. Но подобраться не могут, – я всегда просыпаюсь там, где им меня не достать, даже если они выкопаются и пройдут отведенные им за ночь пару метров. Мое жилище стоит рядом, – это небольшой, опрятный домик, с красной кирпичной трубой и белой оградкой. В саду растут вишни и когда они цветут, дивный аромат наполняет лес на много верст вокруг, привлекая маленьких птичек, что питаются нектаром. Цветение вишен недолго, и потом лепестки усыпают землю шуршащим фиолетово-розовым саваном. Мой дом стоит на опушке леса, на склоне горы, привалившись одним боком к неприступной скале. Забраться на нее нельзя, как я ни старался. Там виден вход в глубокую пещеру, – именно туда я бы и хотел попасть. Из гулкого зева каждую ночь слышатся веселые голоса, – это братья-каменотесы. Их трое, и они, наверное, призраки. По крайней мере, это самое логичное объяснение, – ведь их никто никогда не видел, а есть на голой скале попросту нечего. Сегодня они, как обычно, обсуждают, сколько им удалось добыть мрамора. Старший, Мак, хвастается: «Мой мрамор самый красивый, с прожилками, благородного розового цвета!». Средний, Мик, отвечает: «Зато мой, - молочно-белый, из такого, - самые красивые статуи!». А немного глуповатый младший брат, по имени Мук, бахвалится: «Зато я добыл больше всех, - вон какая груда лежит, огромная!» Потом они начинают ругаться и спорить. Дело редко доходит до драки, да и как призраки могут ранить друг друга? Тем не менее, они трудолюбиво играют в жизнь. Младший брат начинает обиженно сопеть, а старший и средний грубоватыми голосами утешают Мука, изредка по инерции препираясь. Иногда я кричу им, и братья отвечают мне. За те месяцы и годы, что я прожил под их пещерой, они привыкли ко мне и порой даже рассказывают забавные и занимательные истории. Я их потом пересказываю детям в школе. Да, забыл сказать. Дело в том, что я здешний учитель. И, похоже, единственный человек в этом мире. Я встал со мха и отряхнул джинсы. Опавшие листья застряли в волосах, набились под футболку, неприятно царапая кожу. Желтый мох некоторое время еще принимал форму моего тела, надеясь, что я снова лягу, но потом с еле слышным печальным вздохом снова стал гладким и упругим. Я откинул волосы со лба и, не торопясь, пошел домой. Там, в кухне меня ждал завтрак, - дымящаяся яичница с беконом, хлеб, и небольшое лукошко с орехами и сушеными грибами. Каждый день родители моих учеников приносят мне плоды леса и готовят поесть. Я вытащил из корзинки очищенный орех, крупный, белый, похожий на жемчужину неправильной формы. Вкусный. Это Белка постаралась, - у нее этих орехов много напасено. А теперь, когда в лесу прекратились война между его обитателями, никто не мешает ей собирать орехи, хоть под носом у семейства Филинов и Ласок. Они просто улыбнутся и помашут друг другу, как добрые соседи. Это моя заслуга. Наш порядок заведен месяцами, - я всегда просыпаюсь в предрассветный час в лесу, неподалеку от своего дома. А родители моих учеников в это время готовят мне еду и убирают в доме. За это я учу их детей всему, что знаю. Я покончил с трапезой и потянулся. Спать уже не хотелось. За мутным слюдяным оконцем занимался рассвет. День здесь призрачный, больше похожий на сумерки. И длится недолго, - всего несколько часов. Потом лес крылом гигантской ночной птицы снова накрывает темнота. Как говорят старожилы, - глава семьи Лосей, старый Филин и Лис, - лес растет здесь, в долине, среди отрогов гор, уже много веков, - им об этом рассказали их предки. Это же рассказываю детям я. Лес бесконечен, - об этом говорит зоркий Орел и его друзья Ястребы, - он тянется на много километров во все стороны. И только голые горные пики прорывают зеленое одеяло, чтобы утонуть в облаках. Мы живем в долине, сжатой горами с трех сторон. Только в одной стороне, есть узкий, как горлышко бутылки, проход. Поэтому обитатели долины как бы отделены от остального леса, темно-зеленым океаном уходящим за горизонт. И только изредка на севере колыхается кровавое зарево, а ветер приносит кислый и удушливый дым. Он странно знаком, но я не могу вспомнить, что так пахнет. Я отправился в комнату и переоделся в костюм. Надо во всем показывать пример. И пусть мои ученики, - вчерашние дикари, которые бегали по лесу нагишом, лишь изредка перекидываясь в человеческое обличье, теперь они становятся цивилизованными людьми. По крайней мере, больше они не убивают друг друга. «Охота на разумных запрещена!» - эти слова написаны на дощечке, которая вкопана у входа в нашу долину. И написал ее, пусть коряво и с ошибками, глава семьи Волков, тех, что прежде держали всю долину в страхе. Теперь хищники охотятся только на неразумных обитателей леса, - простых животных здесь и без того хватает. Я тщательно отряхнул костюм. Он немного помялся, а с тех пор, как я ненароком развязал галстук, пришлось отказаться от него, - наверное, я не один день провел, пытаясь завязать обратно виндзорский узел, - все напрасно. Теперь он бесполезной тряпкой лежит в кармане пиджака. Притворив за собой дверь, я вышел на улицу. Лес встретил дружелюбным шепотом. Далеко наверху, на скале, перекликались духи, играя в прятки. Водил младший, Мук. Я немного постоял, пока не понял, что старшие братья, как обычно, водят младшего за нос, быстро перебегая от укрытия к укрытию за его спиной. Наконец, он тоже это понял, и заревел в голос. Мик и Мак немедленно начали его успокаивать и семейная идиллия была восстановлена. Я мягко укорил их, и старшие впредь обещали воздержаться от таких шуточек. Вот только надолго ли? Каждый день они дают мне такие обещания, и каждый день все начинается сначала. Память у призраков девичья, это всем известно. Я усмехнулся и прошел по еле заметной тропинке вглубь леса. Я живу у самого края долины, а школа находится в ее центре, - среди переплетенных ветвей огромных елей. Здесь недавно построили классы, но мы все равно большую часть времени проводим на свежем воздухе. Сегодняшний день был очень странным. Я недосчитался почти половины учеников. Не было ни сестер Олених, ни неугомонных Белок. Впрочем, все быстро вошло в привычную колею, - я учил детей читать и писать, рассказывал об огне и других природных феноменах. Как всегда, стоило мне услышать вопрос, или сосредоточиться на чем-то, нужные знания сами собой всплывали у меня в голове. После уроков мы вместе составили карту западного участка леса. Потом пообедали на свежем воздухе. В классах я задал домашнее задание и отпустил детей. Их поведение показалось мне странным: вместо того, чтобы гурьбой вывалится на лужайку перед школой и затеять разнообразные игры, как это обычно бывало, они понуро разбрелись по домам. Некоторые даже перекидывались на ходу, - вещь, прежде невиданная. Серые, бурые и рыжие спины исчезали среди деревьев. Я вернулся в класс. Там меня ждали. На парте своего старшего сына, у окна, сидел глава семьи Волков. - Я собрал родительское собрание, - сказал он вместо приветствия, - нам есть что обсудить. Я кивнул и сел за учительский стол. Что-то подобное я предвидел. Мы молчали. Класс постепенно заполнялся людьми. Скрипнула дверь и на краешек последней парты примостился пепельно-серый Филин. Он избегал смотреть мне в глаза и нервно постукивал костяшками пальцев по столу. В длинных волосах запутался пух. Рыжий Лис, Бурый Лис, Олень, Заяц, Ласка, Лось, Хорь…. На другом ряду сидели птицы: Ястреб, Воробей, Аист, Селезень и еще много кто. Пришли все жители леса. Пришли без женщин. Как на военный совет. Я поймал себя на том что по коже пробежали противные мурашки. Волк встал и вышел к доске. - С вашего позволения, я начну. Под мышкой у него был продолговатый сверток, завернутый в тряпицу. Волк размотал ее и достал табличку, которая прежде стояла на входе в наш лес. Кто-то ахнул. Табличка была разломана на две части. И под словами «Охота на разумных запрещена!» был отпечаток лапы. Огромной лапы, он даже целиком не влез на дощечку. Но важнее было другое. Отпечаток был поставлен чем-то бурым. Кровью, определил я. Волк поднял обломки над головой. - Я думаю, все знают, что это означает, - проговорил он глухо. – Хозяин вернулся. По классу пронесся глухой ропот, больше напоминавший стон. Я прервал их. - Чья это кровь? Волк повернулся ко мне. В глубоких морщинах лежала тень, делая лицо странно рельефным, до уродства. - Белок. Их убили. Хозяин очень хорошо лазает по деревьям. Он подождал вопросов, но я молчал, не в силах выговорить ни слова. Белки… Дружелюбный глава семьи, хлебосольная мать, многочисленный выводок бельчат, срывавший мне уроки жизнерадостным гвалтом. Однако, искренние, добрые, приветливые. Я закрыл лицо руками. Волк по-другому истолковал мой жест. - Успокойся. Собравшиеся негромко переговаривались. Комнату заполнил шепот. Однако Волк положил этому конец. - Он вернулся, и вы знаете, чего он от нас хочет. Ответом ему было молчание. -Когда он пропал несколько лет назад, мы думали, он не вернется… - Проговорил Филин, безуспешно пытаясь выдернуть пух из волос. - Но он вернулся. И здесь совсем не та картина, которую он желал бы увидеть. - Где он сейчас? – Спросил Бобер. - Не знаю. Орел и Ястребы ищут его, но если Хозяин захочет, его не найдешь. Важнее сейчас решить, что мы будем делать? Оставлять все, как есть, точно нельзя. Они забыли о моем присутствии, подавленно обсуждая неожиданно севшими голосами безрадостные перспективы. Я поднялся со стула. - Кто такой Хозяин? Разговоры замолкли. Собравшиеся смотрели на меня с жалостью. Словно на приговоренного. - Тут, понимаешь, такое дело… - Неуверенно начал кто-то с задних рядов. - Это Медведь. – Просто закончил за него Филин. – И у него своя точка зрения на то, как нам надлежит жить. - Какая же? Филин хмыкнул. - Закон джунглей. Сильный жрет слабого и все в таком духе. Он пропадал на несколько лет, а вот теперь вернулся. Ну вот. – Он развел руками. - Теперь вернутся славные времена. - Прекрати. – Оборвал его Волк. – Мы вообще-то по другому поводу собирались. Его поддержал гул одобрения. -Что будем делать, друзья? Учитель нас многому научил, и живем мы сейчас в мире и спокойствии, в собственных домах. Не боимся ни голода, ни друг друга. Медведь потребует бросить все это и вернуться к прежнему образу жизни. Что скажете? Повисла тишина. - Медведь сильнее всех нас… - Сказал Лось. – Он может перекидываться в третью форму… Нам его не остановить. Остальные его поддержали. - Я должен добавить, - сказал Волк, - убийство Белок, это знак всем нам, предупреждение, которое оставил Медведь. Или вы живете по моим законам, или я вас заставлю. Воцарилось молчание. - Закроем школу! – Крикнул в тишине Заяц. – Здесь опаснее всего! Может уже сейчас Медведь идет сюда, чтобы разобраться с нами! Он демонстративно встал и направился к двери. - А ну сядь! – Прикрикнул Волк. – Мы еще не договорили! Что будет с Учителем? Он ведь не зверь! Все снова замолчали. Заяц остановился. Не вышел и не сел, так и остался нелепо торчать посреди класса. - Может его спрятать? – Неуверенно предложил Олень. - Бесполезно. Он каждое утро просыпается около своего дома. Медведю не составит труда его выследить. Я встал из-за стола. На кого бы я ни посмотрел, все отводили глаза. Да что же это такое! - Ты прости… - пробормотал кто-то с задних рядов. Похоже, это был Хорь. – Просто Медведь сожрет всех, кто ему воспротивиться. От него ни на дереве, ни в норе, спасенья нет. Даже Волк, могучий, сильный Волк, вернулся на свое место и потупился. Я почувствовал, как внутри меня пробуждается какая-то новая, шальная сила, граничащая с отчаянием. - Я открою завтра школу. Все посмотрели на меня, как на сумасшедшего. - Но Медведь… - Начал было Заяц. - Я открою школу завтра в тот же час, что и всегда, - оборвал я его, - и все желающие могут прийти. Никакой Медведь мне не помешает. Моя судьба, - учить. Я знаю, что я должен. Не могу я иначе. И не надо меня защищать. Мы сможем, если соберемся все вместе, выгнать Медведя обратно. Ну? Вместе мы сила! Никто меня не поддержал. - Ты понимаешь, Учитель… Сила-то мы конечно, сила… Но вот погибать, никто не хочет, а ведь Медведь – страшный боец, убийца. Никто с ним не сравнится. Вон и Волк даже молчит, а ведь их там целая стая… - Лось кивнул на Волка, все так же сосредоточенно изучавшего столешницу. – У всех ведь дети, семья… Я сел обратно за стол, стараясь выглядеть независимо и уверенно. - Как хотите. Я свое слово сказал. Школа завтра откроется. - Никто не придет, Учитель. – Мрачно сказал Волк. - Посмотрим. Когда я шел домой, на душе скребли кошки. Все из-за разговора с Волком. Он нагнал меня на полдороге. - Ты знаешь, Учитель, я думаю, что среди нас есть кто-то, кто докладывает Медведю обо всем. - Почему? Он грустно усмехнулся, и наклонил косматую голову. - Почему? Да я бы сам так сделал, будь я на его месте. Лес, до этого знакомый, как лужайка перед школой, казался темным и страшным. Я поймал себя на том, что пристально вглядываюсь в любой подозрительный куст, медлю перед поворотами. Мышцы ног были напряжены до такой степени, что скоро начали болеть. В лесу царила тишина, и только полная яркая луна нахально светила прямо в лицо. Я шел и проклинал себя за глупость. Конечно, в школу завтра никто не придет, - родители побоятся подвергать детей опасности. А я? Что будет со мной? Только чудом я не погиб от клыков Волка в первый день своего появления. А Медведь… Призраки все так же перекликались в пещере над моим домом. Я прислушался. - Медведь пришел! – Кричал Мак. - Пришел и все будет по-старому! – Подтягивал радостно Мик. - Бедный Учитель! Медведь сожрет его, и ни одной косточки не останется! – С восторгом вопил Мук. Я прикрикнул на них. Призраки замолчали, а потом Мак неуверенно сказал: - Ты прости, мы радуемся, потому что ты придешь к нам. Люди здесь не умирают насовсем, а с тобой веселее будет. Я вздохнул и Мик добавил: - Он приходил уже, крутился вокруг твоего дома… Меня словно молния ударила. Я вздрогнул и осмотрелся. Действительно, вот они! Огромные, глубокие, медвежьи следы. Скорее, в дом! Я хлопнул дверью и задвинул засов. Хотя, что толку, если утром я снова проснусь на опушке? Вот, значит, какую участь мне приготовила жестокая судьба после смерти. Вечно скитаться среди скалистых отрогов и хныкать под пронизывающим ветром. Сел за стол, обхватил руками голову и застонал, как от боли. Боже мой, что я натворил? И что теперь делать? Бежать бесполезно, бороться тоже… Медведь наверняка уже знает обо мне все. Почему, почему я хотя бы не попросил о помощи? Волки могли бы защитить меня… Наверное… Я промучился без сна полночи, и заснул только под утро, вздрагивая во сне от каждого шороха. Мне чудились мягкие шаги за стенами, шорохи опавшей листвы, и огромный косматый силуэт за окном. Я просыпался от малейшего шума, и потом всякий раз долго лежал, вцепившись в теплое одеяло и чутко вслушиваясь в темноту. Утро, как всегда, встретило меня драгоценной россыпью предрассветных звезд и холодком росы. Я снова лежал на опушке, омываемый серым светом неверного утра. Мох пружинил под ногами, пока я, весь во власти безрадостных мыслей, шагал к дому. Одну ночь я пережил, но что дальше? Впрочем, когда я дошел до дома, то замер, как вкопанный. Дверь была сорвана с петель и, разломанная напополам ударом чудовищной силы, валялась в сенях. Внутри словно ураган бушевал. Нехитрая мебель была разбита в щепки, одежда разбросана по полу. Пух из подушки и перины покрывал все вокруг белоснежным слоем. Содрогаясь, я провел пальцами по длинным и глубоким бороздам, оставленными на бревенчатых стенах. Пальцы уходили туда по вторую фалангу. Когти, у него, видимо, огромные. Не помня себя, я под аккомпанемент голосов проснувшихся призраков, переоделся в костюм. Когда способность соображать снова вернулась ко мне, я обнаружил себя на тропинке, ведущей в школу. А что мне еще оставалось? Бродить по лесу, или сидеть в разоренном доме, ожидая конца? В школе меня ожидала та же картина. Двери были сломаны, а парты внутри – раскиданы и разломаны исполинской силы ударами. Никого из учеников не было. Что ж, этого следовало ожидать. Я снял пиджак и, засучив рукава, принялся за работу. Сломанные парты я перетаскивал в подсобку, а целые расставлял по рядам. Целых осталась приблизительно половина. Дело близилось к концу, а день – к середине, когда за спиной захлопали крылья. Я продолжал. Кто-то кашлянул. Я обернулся. - Думаю, тебе стоит кое-что узнать про Медведя. – Филин сидел на подоконнике, рассеянно ероша сальные пепельные волосы. – Он не нашел тебя утром, кстати. Был в ярости, когда ворвался в твой дом и обнаружил его пустым. Но ты знаешь, такое везение случается только раз. Я молчал. Мне особо нечего было сказать, я и сам понимал, что только чудом пережил эту ночь. Филин закинул ногу на ногу и продолжил: - Медведь, - самый страшный и могучий хищник во всем лесу. Несколько лет назад, никто не может сказать точно, сколько, он пропал из нашей долины. Все были рады, - он известен своей ненасытностью и полным отсутствием всякого милосердия. Когда он был голоден, он жрал все, что двигалось. Раскапывал норы, разорял гнезда… - Он зябко передернул плечами. – Никому от него не было спасенья. Но самое страшное, почему с ним было невозможно справиться, - у него есть секрет. Поэтому с ним лучше не ссориться. Целее будешь. Но к тебе, это понятно, не относится. Я поневоле прекратил работу. Рассказ интриговал. - У него есть третья форма! – Воздев желтый изогнутый ноготь, провозгласил Филин. – Он может перекидываться не только в медведя или человека, но и в что-то среднее между ними. И эта третья форма создана для убийства. Поэтому его боится вся семья Волков, и все другие хищники леса. - Спасибо за информацию. – Сухо ответил я. – Только что мне с ней делать? Лучше бы сказал что-нибудь полезное. Филин тихонько засмеялся. - Прости, я тебя разочаровал. У Хозяина леса нет слабостей. И ты для него – первый враг. Ты угрожаешь его образу жизни, а ты сам рассказывал, что это отстаивают в первую очередь и так ожесточенно, как могут. Он встал и оперся о мой стол, чудом уцелевший в ночном погроме. - И поэтому, первое, что он сделает, когда убьет тебя, - заставит всех жить так, как прежде. Во тьме, где каждый сам за себя и… Он не успел договорить, - я сбил его с ног размашистым крюком. Вот, значит, о ком говорил Волк. - Где Медведь?! – Я рванул Филина за ворот рубашки. – Ну?! Говори! У него из носа бежали две струйки крови, заливая подбородок. Он улыбнулся, показав окровавленные зубы. - Не знаю. Вполне возможно, где-нибудь рядом. Ждет, когда ты отвернешься. Я швырнул его угол и шагнул следом, намереваясь продолжить. В этот момент в дверь постучали. Филин только этого и ждал: перекинувшись, он серой молнией вылетел в раскрытое окно. Чертыхнувшись, я пошел открывать. На пороге стоял младший Бобер. - Здравствуйте. – Улыбнулся он застенчиво. – А уроки сегодня будут? Он все время болел и часто пропускал занятия. Но это был знак, что ли. После того, как он, засучив рукава своей курточки, принялся помогать мне в наведении порядка, вереницей потянулись другие дети. Было видно, что не всех родители отпустили по своей воле: Олениха украдкой вытирала слезы, а браться Волки непривычно молча выносили сломанную мебель в чулан. Мы почти закончили, когда дверь с грохотом распахнулась. На пороге, дыбя шерсть на загривке, стоял старший Волк. Он зарычал на меня и перекинулся в человека. - Какого черта! Ты что, хочешь убить моих сыновей, ты, придурок?! Он схватил меня за грудки и встряхнул. Я тихо произнес: - Отпусти, дети смотрят. Возьми себя в руки. Волк отпустил меня и отступил на шаг назад. Я не поверил своим глазам. Его руки тряслись. - Теперь пойдем, выйдем, поговорим. Он кивнул. Мы встали около крыльца. Волк сорвал травинку и принялся ее ожесточенно жевать. Его лицо ничего не выражало, - как каменное. Я молчал. - Закрывай школу. Пожалуйста. Признаю, я ошибся. Не знаю, как они сбежали, но… Ты хороший человек, но жизнь моих сыновей мне дороже. - Нет. Он вздрогнул, будто не ожидал такого ответа. - Вот, значит, как… Хочешь прикрыться детьми? Не обольщайся. Мы против Медведя, - все равно что муравьи… Я покачал головой и положил руку ему на плечо. - Я не хочу никем прикрываться. Но останавливаться я не хочу. Это смысл моей жизни, и отдавать вас Медведю я не стану. И потом, мне кажется, вы преувеличиваете. Тебя же я смог убедить когда-то? Он грустно хмыкнул и хотел возразить. - Папа… Не забирай нас из школы, пожалуйста. Мы не заметили, что из здания школы за нами вышли дети. Теперь они окружали нас плотным кольцом. Куда ни глянь, - доверчивые детские глаза. Верят в меня. - Мы не хотим уходить. Папа, ты же сам рассказывал, как раньше было плохо! Я не хочу охотиться на своих друзей! Остальные хором поддержали младшего Волчонка. Волк отступил и заслонился руками. - Нет, вы не понимаете… Ну скажи им, Учитель! – попросил он меня почти жалобно. - Да, скажи им Учитель! Защити бедного волчонка от жалких детенышей! – вдруг прозвучал глухой, насмешливый голос. Волк присел. Волосы у него на голове встали дыбом и он тихо, по-звериному, зарычал. Дети расступились, словно разогнанные невидимой силой, и мы наконец увидели Медведя. Он был в человеческой форме, и не выглядел таким страшным чудовищем, каким его описывали все в лесу. Обычный мужчина, слегка неряшливого вида, небритый, среднего роста. Какой-то весь поникший, уставший, и совсем не опасный. Но первое впечатление пропадало, стоило взглянуть ему в глаза. Эти глаза завораживали и пугали одновременно. Восходившая луна отражалась в них огромными желтыми пятнами, и ее холодный огонь плясал там дьявольским пламенем. Он, слегка прихрамывая, пошел к нам. Волк отступил на шаг. Я почти физически чувствовал, как он боится, слышал его тяжелое дыхание, чувствовал кислый запах его пота. - Быстро же тебя лишили собственного мнения, Волк. Ну? – Медведь остановился в нескольких шагах от нас. – И кто тут у нас Учитель? Мы молчали. Медведь вздохнул. - Ну. Жалко вам что ли? Мне же интересно! – Сказал он, весело глядя на детей. Намеренно не встречаясь со мной взглядом. - Это я. – Я сказал это и шагнул вперед. Вернее, попытался шагнуть, - Волк резко дернул меня за рукав. Как раз вовремя. Я ощутил порыв ветра. Кулак пролетел мимо, но почти мгновенно следующий страшный удар бросил меня на землю. В голове зазвенело и я на секунду отключился. Когда я пришел в себя, Волк уже лежал рядом. - Ай да Волк! – Шутливо пригрозил Медведь, возвышаясь над нами. – Помнишь все-таки меня, да? Да!? Он пнул Волка в живот. Тот скорчился и глухо пробормотал: - Да, Хозяин. Медведь повернулся к детям. - Итак, дети, с этого дня у вас новый учитель! Меня зовут Медведь, и я научу вас, как правильно жить! То, чему человеческое отребье вас никогда не научит. Вы уж простите, я на несколько лет покидал эти края, и поэтому не мог проследить за вашими непутевыми родителями. Видите, - стоило отвлечься, а они уже притащили сюда человека, - он показал на меня, - и заставляют его учить вас. – Он поднял палец. – Нужно делать то, что я вам скажу. Тогда все будет хорошо! Дети молчали. Потом один из них поднял руку. Это был все тот же младший Бобер. - Простите, а что будет с Учителем? Медведь развернулся на пятках и уставился на меня. - Он нам поможет. В качестве подопытного материала, на первый урок? Да ведь? – теперь и мне достался пинок. Такое ощущение, что из легких разом вышибли весь воздух. Можешь только лежать и хватать воздух ртом, как какая-нибудь рыба. Тем временем, Медведь продолжал. - Так, не будем откладывать дела в долгий ящик. Ты! – Он ткнул Волка носком сапога. – Перекидывайся! Ну! Живо! Волк лежал и смотрел в небо. Трава-колыхалка нежно обвивала его лодыжки и запястья, гладила суровое лицо шершавыми стеблями. Медведь ударил его. Потом еще раз, и еще. Дети отворачивались, затыкали уши, стараясь не слушать хлестких, страшных ударов. Лицо Волка превратилось в окровавленную маску, нос был расплющен, из ушей текла кровь. Медведь не останавливался. Он бил и бил Волка. Пока тот со стоном, не перекинулся. На земле лежал большой серый волк. Язык вылез из пасти, он быстро и мелко дышал. В облике животного раны заживают быстро, но даже и сейчас Волк был страшно избит. Медведь поднял палец. - Ну, первый урок! Всегда слушайте своего учителя, то есть меня! Кто не будет слушаться, - будет лежать рядом. Все равно ведь сделал то, что я от него хотел. Ладно, продолжим урок. – Он повернулся ко мне. - Думаю, тебе будет приятно. Своей смертью ты преподашь им последний урок. Ты – он пихнул Волка. – Вставай, и жри его. Докажи, что ты волк! Волк зарычал, но не двинулся с места. Медведь пнул его еще раз. -Ну! Или я тебя убью. А потом и детей твоих. Волк зарычал, но в его рычании я услышал жалобные нотки. Он перевел взгляд на меня и мне стало страшно. Желтые глаза просили прощения. Он был загнан в угол, он не знал, что делать. Подгоняемый пинками, он встал на лапы. - Ну! Давай, жри его! – Медведь был неумолим. Кажется, происходящее его искренне веселило. Волк припал к земле, готовясь к прыжку. Я встал на ноги, готовясь к смерти. Волк зарычал, и тут из толпы детей кто-то крикнул: - Папа! Не надо! И Волк прыгнул. Но прыгнул не на меня. На Медведя. Белые клыки клацнули в нескольких сантиметрах от его лица, - не знаю, как, но Медведь увернулся. Волк приземлился за его спиной и медленно развернулся. Уши прижаты, клыки оскалены, но хвост трусливо жмется между ног. Медведь неторопливо сказал: - Думаю ты понимаешь, что сейчас произойдет? Тебе конец, мой друг. Тебе и твоей семейке. Жалко. Он поднял руку. Она на глазах изменялась, плыла, словно свечной воск на огне. Из пальцев вырастали длинные, как кинжалы, когти, а сама рука удлинялась, становилась шире, перевивалась жгутами мускулов. Обнаженная кожа покрывалась короткой черной шерстью. Нижняя челюсть выдвинулась вперед, - страшные желтые клыки не помещались во рту. Волк не стал дожидаться конца этой страшной трансформации. Он прыгнул еще раз, прыгнул, распластавшись в воздухе, - сотня килограмм мышц и звериного напора. Он был прекрасен в эту минуту, - страшный, но великолепный хищник, защищающий себя, свою семью и друзей. Медведь еще в воздухе нанизал его на длинные когти. Они с хрустом вошли в грудь Волку, - кончики выглянули откуда-то из загривка, пройдя навылет. Волк странно всхлипнул, а Медведь брезгливо отшвырнул его в сторону движением кисти. В воздухе на мгновение повисли гирлянды алых капель. Медведь сделал было шаг ко мне, но Волк прыгнул снова и повис у него на спине, впишись страшными челюстями чуть ниже подмышки. И тут на Медведя бросились дети. Все без исключения. Даже крошка Бобер молотил его мягкими кулачками. Невероятно, но общими усилиями, а может благодаря неожиданности, им удалось сбить его с ног. И тогда кто-то из них, кажется, младший Волк закричал мне: - Беги! Неужели ты не понимаешь? Отец пожертвовал своей жизнью ради тебя! Беги! И я побежал. Сначала каждое движение отдавалось болью, но постепенно, дыхание восстановилось и я понесся длинными прыжками по тропинке, уворачиваясь от веток, нависавших над землей. Сзади слышались звуки борьбы. Вдруг кто-то закричал. Длинный, тоскливый предсмертный крик. А потом, - страшный звериный вой. Вой, полный ненависти и злобы. Я несся, не разбирая дороги, главное – прочь. Прочь оттуда, с поляны, где раздавались крики и выл этот ужасный зверь. Не знаю как, но, в конце концов, ноги принесли меня назад, на опушку леса, где я всегда просыпался. Где проснулся когда-то первый раз, под черным небом и колючим светом белых, как снежинки, звезд. Тогда первым, кого я встретил, был Волк. Я вдруг ощутил влагу на лице и понял, что плачу. Что теперь будет? Медведя не победить. Волк мертв. Дети… Надеюсь, они убежали. Я ничего не мог сделать. Я метался среди деревьев, ломя руки. Жуй-трава щипала меня за ноги, но я даже не чувствовал боли. Что я наделал! Как мог оставить своих учеников, как мог бросить их! Пусть бы лучше погиб, чем сбежал! Снова и снова я проклинал свою трусость, все то, что мешало мне хотя бы умереть, пытаясь защитить все то, что мне дорого. Но все эти мысли мало-помалу отступали на задний план. В голове билась какая-то мысль. Что-то очень важное. Раздался треск веток. Кто-то намеренно наступил на сухой сучок, так, чтобы он щелкнул, как пистолетный выстрел. Я резко обернулся и увидел, как на опушку выходят дети. В ссадинах, в царапинах. У младшего Волка под глазом наливался здоровенный синяк, была рассечена бровь, а из полудюжины порезов текла кровь. Остальные выглядели не лучше. Но они были живы! Я сделал к ним шаг, и вдруг остановился, когда младший Волк неестественно по-взрослому поднял руку. Ладонью вперед. Стой. Иначе – хуже. А за их спинами я уже видел знакомую сутулую фигуру. Руки по самые запястья в крови. Но не его. Он-то цел и снова улыбался. - Ну что, маленькое недовольство подавлено, мы можем продолжать урок. Да, дети? - Крепко же ты меня ненавидишь… - прошептал я почти про себя, но он услышал. - Конечно, ненавижу, а как не ненавидеть? - буднично заметил он. - Вас, людей, надо с корнем извести, да так, чтобы все, а особенно дети, знали, запомнили, - увидел человека, - убей! Убей, а потом найди еще. И снова убей, пока ни одного не останется! Уж этому-то я научу. Научу, как жить! - Ты не учитель! – Отчаяние сменила злость. – Ты дикий зверь, нет, ты хуже, ты психопат! Убиваешь просто так, для удовольствия! Такой не может учить! – Я, сам того не понимая, сделал несколько шагов вперед. Дети расступились и теперь мы стояли лицом к лицу. Я был выше на полголовы, но он быстро решил эту проблему. Схватив меня за воротник, он резко дернул вниз, так, что наши глаза оказались на одном уровне. Я вынужден был стоять вопросительным знаком. - Ну, нет, - яростно прошипел он мне в лицо. – Хватит, поучили уже! - Что, испугался? Испугался, что твоя жалкая философия не выдерживает никакого сравнения с моей? Что я сильнее тебя, а? Меня-то запомнят, в отличие от тебя! Он побледнел. Видно, что мой слова поразили его в самое сердце. Но он справился с собой. - Я осознанно иду на эту жертву! – крикнул он и вдруг ударил меня в челюсть. Земля и небо несколько раз поменялись местами, и я оказался у подножья дуба. Жуй-трава больно покусывала за лицо, стебельки жадно пили кровь. Ни капли мимо. Хорошо, хоть костюм не испачкаю, - мелькнула в голове неуместная мысль. В голове звенело, перед глазами плыло, я неуклюже пытался встать, опираясь на дрожащие руки. Он наступал, шел, как темная гора, как неудержимый селевой поток. По дороге он перекидывался. Ужасная фигура заслонила собой полнеба. Я встал. Зубастые бутончики, напитавшиеся кровью, неохотно отцеплялись, отрывая маленькие лоскутки кожи. - Учитель! Бегите! – раздался сзади детский голос. Ну нет, хватит, набегался. Я вытер кровь и встал во весь рост. Медведь размахнулся и ударил меня еще раз. Не щадя, не делая скидку на то, что перед ним слабый человек. Его кулак, как стальной молот, врезался в висок и проломил его. Меня снова бросило ничком на мягкую подушку из мха и опавших листьев. Как будто земля вдруг сама с размаху ударила меня по лицу. Через мгновение я умер… …и тут же ожил. Я лежал, чувствуя щекой прохладный и влажный мох. Медведь вцепился мне в плечо, дернул. И тут я понял. И захохотал, дико. Так что мой противник вздрогнул и отпустил меня. Я медленно встал и уставился в его желтые, звериные глаза. Когда он успел перекинуться? Неважно. Теперь неважно. Я слишком многое понял. Точнее, вспомнил. Как же все парадоксально… - Спасибо! Черт, спасибо! Ты помог, я вспомнил, все вспомнил! Я захихикал. Зажал ладонью рот. Так хотелось рассказать всем, но нельзя, нельзя. Вместо этого я сказал то, что можно было. - Я хочу учить! Так что ты меня не убьешь. Посмотрим, кто сильнее, а? Посмотрим? Он пошатнулся, так, словно я его ударил. Куда больнее, чем он – меня. -Ублюдок! Люди уничтожили наш мир когда-то! Теперь сама природа велела властвовать животным! Я путешествовал далеко, далеко за нашу долину и видел страшные картины! На севере, - разрушенные человеческие города, ветер, играющий выбеленными черепами, негасимые огни, которые вздымаются на десятки метров из изнасилованной земли, огни, смрадный дым от которых убивает все живое. Миллионы призраков, которые сражаются даже после смерти! Такого будущего ты хочешь для нас?? Нет, наше будущее должно быть таким же, как наше прошлое. Я, хозяин этого леса, не допущу такого! Чему можешь научить нас ты, человек? Как лучше умереть и убить мир вокруг? Вот, значит, куда он уходил из долины. Медведь свирепо зарычал и снова ударил. На этот раз, изо всех сил. Страшный удар должен был переломать мне кости, но я лишь снова засмеялся и снова встал на ноги. Совсем не больно. Он снова подлетел ко мне и замахнулся. Я без особых усилий схватил его за запястье. Чудовищные мускулы вздулись на руке, но выдернуть руку он не смог. Тогда он нанес еще один удар, целясь когтями в глаза. Я поймал растопыренные пальцы и без особых усилий сломал их, точно спички. Он завыл, но в вое уже не слышалось злого торжества, - в нем был страх. Я не отпускал его запястье, сжимал все сильнее, выкручивал, пока оно не хрустнуло, и кожу не прорвала белая кость. Он зарычал от боли и вцепился зубами мне в шею. Бесполезно, - я тут же велел коже стать прочной, как алмаз. Он заскрежетал клыками, сжимая челюсти все сильнее. Глупец, он не понимал, что настоящая сила скрыта вовсе не в мускулах. Его мозг просто отказывался поверить, что кожа вдруг оказалась крепче его стальных клыков. Я прижал его к себе, прижал еще крепче. Так, что у него затрещали ребра, а воздух со свистом вырвался из легких. И нежно прошептал в самое ухо, так чтобы не слышали дети: - А я ведь не человек, знаешь? Он задергался, пытаясь освободиться. Это было бесполезно, - мои объятия были как гидравлический пресс. Тогда он остановился, и, экономя оставшийся воздух, выдохнул: - Знаю… Ты дух… - Кто? Хотя неважно. Люди давным-давно уничтожили друг друга, но я, - появился. Уж не знаю, что произошло тысячи лет назад, какое ужасное оружие было использовано, что мир так изменился. Вернее, знаю, но пока не вспомнил. Но это дало мне жизнь. Все знания, которые люди копили, все навыки, все это, - воплотилось во мне, и я обрел форму и сознание. Я долго думал, почему я такой идеальный учитель, почему знаю все, о чем меня спросят? И вот он, - ответ. - Чего ты хочешь? Я засмеялся. Осторожно, чтобы дети не видели. Мы стояли, покачиваясь, словно замерев в каком-то сложном танцевальном па. - Странный вопрос. Чего я могу хотеть? Поделиться своими знаниями, конечно. Вернуть все на круги своя. Повторить историю человечества. От рассвета, до заката. Пусть с новыми людьми, но… Неважно, я их научу всему, что знаю. Они уже доверили мне своих детей… Он вдруг напряг все силы и каким-то чудом вырвался. И зарычав, снова бросился на меня. Я позволил ему сбить меня с ног. Мы кубарем скатились вниз по склону, в заросли жуй-травы. Она больше не кусала меня, зато Медведю доставалось. Он мгновенно покрылся мелкими порезами. Я прижал его к земле. Поставил колено на грудь. Он несколько раз ударил меня здоровой лапой, но безрезультатно. - Дай нам жить, так, как мы хотим! Дай нам право на свои собственные ошибки! – Он уже умолял. - Не могу. – Я извиняюще улыбнулся. – Это против моей природы. Не беспокойся, я вас научу, как жить, вы ведь жили неправильно. Я ведь не умру, пока не научу всему, что знаю. А потом дождусь тех, кто будет после вас. Не надо было мне мешать. Ты ведь знал, что обречен. В следующую секунду я сломал ему здоровую лапу. Потом перебил ноги. Он рычал, стараясь дотянуться до меня. Даже в последние свои мгновения он не сдавался. Я встал и огляделся. До утра жуй-трава обглодает его до костей, а через месяц и кости сожрет. Я велел коже покрыться кровоточащими царапинами и порезами. Нельзя, чтобы дети заподозрили хоть что-нибудь. Медведь последний раз дернулся и затих. Я проверил пульс и пошел вверх по склону. Дети ждали меня наверху. Кто-то ахнул: - Учитель! Вы живы?! Я оперся о плечо младшего Волка, имитируя слабость. - Да. Медведь ушел. Но он вернется. Вернется, чтобы убить нас всех. Они замолчали. Детские лица были по-взрослому серьезны. - Что нам делать, учитель? - Будем защищаться. Я вас научу. Вас, и ваших родителей. – Сказал я, скрывая улыбку. А потом достал из кармана галстук и завязал его. С первого раза. Красивым виндзорским узлом.
