Солдатка Евгений Валерьевич Петров - Митька, обедать!- крикнула во двор Таисия, подзывая сына. Она, напрягая мышцы, одним движением выхватила из огненного зева печи, слабо дребезжащий на ухвате, чугунок с картошкой и поставила на застеленный старенькой, но чистой скатеркой стол. Доски столешницы слабо прогнулись от призывной тяжести. Картошка ароматно парила, наполняя горницу душистым запахом. Таисия судорожно сглотнула набежавшую слюну и непроизвольно покосилась на висевшую на стене фотографию. Молодцеватый мужчина в ладно пригнанной форме снисходительно улыбался молодой женщине. Женщина тяжко вздохнула и присела на краешек лавки, опустив натруженные руки на стол. На пороге комнаты появился взлохмаченный мальчишка. Словно солнечные брызги озарили избу от радостной рожицы и соломенно-желтых, выгоревших за недолгое, но жаркое, лето волос. Митька стремительно рванулся было к столу. Быстрые пальцы матери ухватили его за ухо. - Куда это ты навострился?- с нарочитой строгостью проговорила она, поворачивая голову постреленка в сторону рукомойника,- А кто руки мыть будет? - Да ты что, матушка,- Митька тщетно пытался вырваться из материнских рук,- они же совсем не грязные. Вот, смотри,- он демонстративно вытянул вперед ладони. Взгляд мальчишки упал на серые от осенней земли пальцы,- Ой! - Вот тебе и «ой»,- усмехнулась Таисия и слегка подтолкнула сына в спину,- иди уже, умывайся… Женщина снова взглянула на фотографию. «Ну, как, правильно я делаю?» Ей показалось, что ее Феденька ласково улыбнулся. На душе сразу полегчало. 1916 - Третий год Германской войны… А весточки приходят до того редко, что иной раз даже руки опускаются. Последний раз только летом маленькую записочку с безногим солдатом из соседней Ольховки прислал. Писал, что все хорошо. «Неужели так трудно черкнуть еще хоть пару слов, грамотный ведь – один из немногих в деревне»… Митька поспешно подошел к матери, ласково прижался влажной головой к рукам, словно осознавая ее состояние. «Все будет хорошо,- словно бы говорил вихрастый затылок,- вот увидишь». - Ах, ты подлиза,- Таисия нежно потрепала сына по волосам,- Бате такое не понравилось бы… - Как это не понравилось бы,- Митька резко вскинулся, глаза стрельнули по фотографии отца,- Он у нас добрый, хороший.- Митькины глаза предательски заблестели. - Да ты что, сынок,- всполошилась Таисия,- Вот разобьет наш батька кайзера германского и вернется. И снова будем жить как прежде, как до войны. - Да, мамочка, конечно,- Митька склонился над чугунком вылавливая пальцами горячую картошку. Он, остужая, бережно перекидывал горячий клубень с руки на руку. - Хватит баловаться, ешь-ка уже давай. - Так горячо же… - Привыкай, мужиком растешь. Думаешь ему,- она кивнула на мужнин портрет,- легче? - А вот Семен Степаныч говорит, что эта война неправильная,- набив полный рот рассыпающейся картошкой, проговорил Митька. - Неправда это,- сердито отозвалась Таисия, с трудом удержавшись, чтобы не дать сыну подзатыльник.- Не мог мой Феденька за неправое дело воевать… - Не больно-то его и спрашивали,- еле слышно, чтобы мать не услышала, проговорил сын, опуская голову. Таисия снова посмотрела на фотографию. «Феденька, хоть бы ты что сказал,- взмолилась женщина,- Подскажи…» Неожиданный порыв ветра заставил задрожать стекла. Женщина испуганно повернулась к окну. - Ничего страшного,- попытался приободрить мать Митька, а сам непроизвольно сжался. Крупные капли дождя стремительно забарабанили по ветхой крыше. Серые мрачные струи с силой ударяли в землю, взбивая грязно-черные фонтанчики. Улица и двор моментально раскисли. - Ну вот,- тоскливо проговорил Митька,- а мы с ребятами собирались идти в лес грибов пособирать. Сейчас как раз опята пошли… - Успеете еще. Осень только началась. Митька затравленно посмотрел на мерзкую серую стену дождя и обреченно вскарабкался на печь. Таисия неспешно убрала со стола, ссыпала крошки в плошку домового, по старинному обычаю, и пристроилась к столу. Голова трагически опустилась на подставленные ладони. Голубые, с легкой золотинкой глаза уже в который раз устремились к фотографии. Смотреть на нее уже года два стало привычкой. Вот так посмотришь, бывало, и словно Феденька опять рядом. Словно гладит ее по русым волосам, перебирает косу. И словно говорит: «Ну что же ты, милая, я с тобой. Я никуда от тебя не денусь. Не кручинься, любимая…» За окном стремительно темнело. Митька на печи перестал беспокойно ворочаться, шумно вздохнул и сладко засопел. Убаюкал его несмолкаемый шум дождя. - Вот и славно,- проговорила Таисия и чему-то тихонько улыбнулась. Отдельные капли начали проникать сквозь ветхую крышу, наполняя редкими звуками тишину вечерней избы. За окном неожиданно послышались тяжелые хлюпающие шаги. Неуверенный стук раздался у двери. - Кто это там в такую непогодь?- женщина прошла в сени и осторожно открыла дверь. Тут же ее обхватили крепкие мужские руки и прижали к груди. - Отстань, окаянный,- беспомощно замолотила она маленькими кулачками.- Мужняя я… - Да ты что, Таюшка,- прозвучавший голос показался до невозможности знакомым. Женщина подняла голову, и отчаянный взгляд наткнулся на такое родное, почти забытое, лицо мужа. - Феденька мой,- она всхлипнула и вдруг залилась слезами. - Успокойся моя родная,- Федор как мог бережнее обнял жену и повлек в горницу. От промокшей шинели пахло костром, дымом и чем-то горьковато кислым. «Порохом…» догадалась женщина. - Родной мой, милый,- беспрестанно повторяла она. Вдруг засуетилась. - Раздевайся, я сейчас покормлю тебя,- она метнулась к печи,- Митьку бы разбудить… Крепкая мужская рука перехватила ее на полдороге. - Охолонись,- голос прозвучал несколько строго,- незачем мальца тревожить. Пусть поспит. - Да как же? Батька приехал, а он будет спать… - Пусть поспит,- возразил Федор,- я совсем не надолго. Меня там,- он махнул рукой в сторону,- парни наши ждут… - Какие еще парни?- вскинулась Таисия. - Наши фронтовые,- терпеливо пояснил Федор,- Мне к ним еще вернуться надо… Давай просто побудем вдвоем. Он нежно прижал Таисию к себе. Женщина облегченно прильнула к нему, стараясь поглубже вдохнуть родной запах. - Ужинать будешь?- с робкой надеждой спросила она. - А как же,- усмехнулся он и сбросил промокшую шинель на лавку,- Тащи все что есть. Она счастливо рассмеялась. - Тогда иди мой руки… А то Митька тоже постоянно об этом забывает… - Я не забуду… Шумно заплескалась вода, сверкающими брызгами разлетаясь в свете горящего фитилька. Ради дорогого гостя Таисия не поскупилась и вытащила дорогие свечи. - Корми,- Федор по-хозяйски уселся за столом. Еще не остывший чугунок снова появился на столе. Таисия всплеснула руками. - Может подогреть?- она посмотрела в лицо мужа сияющими глазами. Федор шумно вдохнул сладковатый запах вареной в мундире картошки. Огрубелая рука вытащила солидную картофелину, темный пальцы с крепкими ногтями старательно отделяли тонкую кожицу, обнажая желтовато-белую рассыпчатую мякоть. Таисия удовлетворенно смотрела на насыщающегося мужа… - Все,- он поднялся и нежно привлек жену,- Пойдем в кровать… Таисия счастливо принимала мужнины ласки. - Как там на фронте,- внезапно отстранилась она и тревожно посмотрела на мужа. Мужчина словно окаменел. - Тяжело,- наконец выговорил он,- война - она и есть война,- он тяжело помолчал.- Давай не будем об этом. Я не хочу говорить о фронте. Давай лучше – о нас. - Да, конечно, давай о нас…- прошептала она и радостно прижалась к сильному телу Федора. Дождь за окном неожиданно усилился. Казалось, еще чуть-чуть, и тугие струи пронзят крышу насквозь. На печи беспокойно заворочался Митька. Таисия блаженно прильнула к Федору. Тело внезапно охватил леденящий холод. Женщина испуганно сжалась под одеялом. - Не бойся,- мягко проник в нее шепот,- все хорошо. И все будет хорошо. - Да?- в голосе женщины послышалась какая-то детская обида. - Конечно, моя милая. Я же с тобой. Широкая ладонь Федора медленно и нежно прошлась по телу женщины. Тело непроизвольно вздрогнуло и расслабилось. А он все наглаживал и наглаживал ее, шепча на ухо ласковые и нежные слова… Наконец Таисия сладко уснула… * * * Разбудил ее солнечный луч – яркий и светлый, необычный для этого времени года. От вечернего дождя не осталось ни следа. И даже земля не по-осеннему быстро высохла. Женщина сладостно потянулась. Обернулась к Федору. Сердце екнуло. Половинка кровати, на которой вчера блаженно лежал муж, была девственно пуста. Таисия встрепенулась и вдруг явственно услышала стук. - Вернулся!- вскрикнула она, выбегая как есть, в ночной рубашке, в сени. На пороге стоял незнакомый солдат в потрепанной шинели. От неожиданного испуга женщина вжалась в угол. - Вы кто? - Таисия Михалева?- вместо ответа спросил он. Она только смогла кивнуть. Мужик неловко стащил с головы шапку. - Твой муж – Федор Михалев – погиб. - Не-е-ет! Он же вчера был здесь… - Он погиб еще летом во время вылазки австрияков… А на тропинке медленно исчезали, растворялись вечерние следы Федора…
