Самый лучший день Никаких особых потрясений в жизни Андрей Охоцкий не испытывал. К тридцати пяти годам у него была работа, семья и привычка посыпать край пивного бокала щепоткой соли перед каждым глотком. Он не пытался заглядывать в будущее и был равнодушен к прошлому. В общем, потихоньку обрастал жирком как в физическом, так и ментальном плане, не особо об этом переживая. Сегодня Охоцкий сидел за зеленым пластмассовым столиком летнего кафе и, вытянув длинные ноги в проход, пил пиво. Напротив расположился невысокий упитанный брюнет – его друг Павел Беляков. Он был не самым крутым, но и нельзя сказать, что бы бесталанным журналистом. Быстро пересказав последние городские новости, достойные с его точки зрения хоть какого-то внимания, Беляков уже минут как двадцать взялся за старые анекдоты, потому как молчание не было его коньком. Андрей слушал друга вполуха и мысленно морщился. Нет, к повадкам Павла он уже давно привык, просто сейчас не мог понять, что мешает расслабиться ему самому. Ведь был вечер пятницы, впереди сияли выходные, и вроде это как-то должно было создавать благостное настроение, но… Охоцкого снедало неприятное ощущение, будто сегодня или сделал что-то не так, или забыл о чем-то важном. Поэтому, вместо того, чтобы привычно отдаться пятничному ритуалу, он рылся в памяти, перебирая события дня. Пропустил что-то по работе? Да нет, отчет сдал еще перед обедом, потом занимался какой-то дежурной текучкой… О чем-то договаривался на вечер с женой? Тоже вряд ли – супруга по пятницам дергает его только в экстренных случаях вроде дня рождения у тещи или родительского собрания у сына… – Андрейка, ты здесь? – Павел помахал рукой перед лицом Охоцкого. – Тут, – кивнул он, отхлебнул пива и достал из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет. Затем вытряхнул одну и закурил, оставив пачку лежать на столе. – Сидишь, как йог в нирване, а я тут распинаюсь… Охоцкий опять отключился от разговора. Что же не дает покоя? – А мне один маленький микроинфарктик! – торжествующе закончил анекдот Беляков и самодовольно заржал. Андрей фыркнул для поддержания разговора, огляделся по сторонам и заметил седого мужчину в темном костюме, сидевшего двумя столиками дальше. Тот непринужденно разглядывал его, словно они были знакомы, и, кажется, даже чуть заметно кивнул, когда их взгляды встретились. Охоцкий кивнул в ответ и отвел глаза. Заметив его жест, Павел повертел головой. – Знакомый кто? – Черт его знает, – пожал плечами Андрей. – Может, где и встречались... – Случайные знакомые – они самые любопытные. Это я тебе как профессионал говорю! Охоцкий положил соль на край, поднес бокал ко рту и, стараясь сделать это понезаметнее, бросил взгляд на неизвестного. «Смотрит... Может, из-за этого мне и неуютно, как кролику в виварии?.. Ага, привет, мания преследования!» Андрей постарался сосредоточиться на очередном бородатом анекдоте, необходимом другу, как вода золотой рыбке, но внутри отчего-то крепла уверенность, что человек за столиком к паранойе отношения не имеет. Охоцкий затушил сигарету, поднялся и направился к незнакомцу. – Ты куда? – Сейчас… Беляков развернулся вполоборота, чтобы проследить за товарищем, хотя и не сомневался, что в случае активного конфликта помощь Андрею не понадобится. Просто он привык быть в курсе всего происходящего. Охоцкий подошел к столику, перекинулся с мужчиной парой фраз, взял визитку и вернулся обратно. – Кто таков? – деловито поинтересовался Павел. – Понятия не имею, – Андрей спрятал визитку в нагрудный карман, сел и сделал большой глоток уже почти выдохшегося пива. – А визитка что пишет? – Там только телефон. Сказал, что у него есть для меня информация… – Какая? – Да откуда же я знаю, – Охоцкий пожал плечами. – Будет время – позвоню. – М-да, любопытство – точно не твой порок… – Беляков присосался к бокалу, а затем снова завел свою пластинку: – Знаешь разницу между бедой и катастрофой? Так вот, встретились как-то два кума… «А ведь мужик меня точно знает. По имени-отчеству обратился. Значит, сомнений, что информация нужна именно мне, у него нет… Хотя и не похож на тех, с кем обычно имею дело. Очень не похож». Взгляд у Петра Константиновича, как представился тот, был не такой, как у начинающих выскочек от искусства, где уже пылали отсветы будущей славы. И уж совсем не походил на взгляд тех, кто состоялся или же пролетел. У него были глаза человека, повидавшего на своем веку всякого. Они были зеркалом личности, воспринимающей реальность отстраненно, словно школьник детсадовскую песочницу. Бывалый такой, даже какой-то былой взгляд, взгляд издалека… И неприятный – несмотря на всю свою нездешность, Петр Константинович словно бы видел его, Андрея, насквозь. Размышления Охоцкого прервал звонок сотового Павла. – Черт, я совсем забыл! – с искренним раскаянием соврал Беляков, судя по голосу в трубке, жене. Та к его пятничным загулам относилась не в пример хуже супруги Охоцкого. Поэтому Павел старался слинять с работы пораньше, чтобы урвать пару часиков на, как он говаривал, «простое человеческое общение». – Тут просто информацию бомбовую подбросили, нужно было срочно уточнить. Ну, ты же знаешь, как это бывает у ментов... То молчат, как стены с ушами, то – беги и забирай, пока не передумали… Да, да, скоро буду! Целую! Павел отключился и развел руками. – Ну, я побегу, – он поднялся из-за стола. – Хорошо бы как-то на природу рвануть, шашлыков отведать, водочкой побаловаться… Надо бы только день выбрать! Лицо Охоцкого внезапно приобрело такое выражение, что друг, в сочувствии людям замечаемый крайне редко, забеспокоился. – Андрейка, ты чего?! – Ничего, иди, – Охоцкий будто через силу протянул руку, прощаясь. – Точно ничего? – переспросил Беляков, и в его голосе Андрею почудились странные нотки. – А то такое впечатление, что тебе только что вилы в бок засунули… С сердцем все нормально? Ты бы курить бросил… – Все хорошо, иди, – Андрей вяло пожал Пашкину руку и проводил глазами грушеобразную фигуру до выхода. Затем обвел взглядом посетителей кафе. Как и следовало ожидать, Петра Константиновича уже не было. ***Охоцкий достал из кармана визитку и положил перед собой. Затем задумчиво отхлебнул пива, даже забыв о соли. «Итак, дома делать нечего… Марья своим шейпингом балуется, Сашка, скорее всего, втыкает в очередную игрушку. Ну и пускай – пятница у нас день демократичный. А у этого загадочного типа – информация». Андрей потянулся в карман брюк за айфоном, который выиграл в лотерею на новогоднем корпоративе. Многие тогда ему позавидовали, но он лишь мысленно послал всех к черту и порадовался удаче, пожелав себе от жизни побольше сюрпризов. Сейчас Охоцкий хмыкнул, вспомнив былое, и набрал цифры, изображенные на визитке. К слову сказать, сделанной в каком-то дореволюционном стиле, где, казалось, среди букв имени и фамилии только «ять» не хватало. Баритон Петра Константиновича отозвался после третьего гудка: – Слушаю вас, Андрей Александрович! – Э-э, вы и телефон мой знаете?.. – растерянно пробормотал Охоцкий. – Конечно. Дело в том, что прежде чем обратиться к предполагаемому клиенту, я всегда навожу о нем самые подробные справки. – Клиенту?! – слова собеседника лишь усугубили легкую оторопь Андрея. Он начал понимать, что играет в разговоре роль весьма второстепенную, поэтому решил попытаться взять быка за рога: – О какой информации вы говорили? – Мое предложение уже должно было прийти к вам на электронную почту. Я так понимаю, вы с ним еще не ознакомились. Отнеситесь к нему со всей серьезностью. Предлагаю перезвонить мне, скажем, через двадцать минут. Жду. Петр Константинович отключился, оставив Охоцкого в полнейшем недоумении. Обычно те, с кем имел дело, так себя не вели. Впрочем, как он уже для себя отметил, Петр Константинович весьма от них отличался. Андрей подключился к интернету, открыл почтовый ящик. Письмо под темой «Петр К» пришло всего две минуты назад, то есть именно в тот момент, когда он еще только набирал номер. «Ну не мог же он знать, что я собираюсь звонить именно ему?! Или мог? – Охоцкий снова огляделся по сторонам. – Ага, таки паранойя… Ладно, что тут пишут?» В письме речь шла о таком, что не переговори Охоцкий с Петром Константиновичем, то оно мгновенно отправилось бы в спам. Причиной послужило бы то, что Андрея Александровича Охоцкого извещали, будто он стал участником беспроигрышной лотереи. И мало того, что стал, так еще и выиграл главный приз. Прочитав, что именно представляет собой этот приз, Андрей помотал головой и перечитал. Смысл слов не изменился – ему предлагалось определить самый лучший день своей жизни, чтобы прожить его еще раз. Для этого было необходимо лишь назвать точную дату. – Бред… – пробормотал Охоцкий и закурил. Когда-то в детстве Андрюшка верил, что стоит только взять календарь и можно будет вспомнить каждый оцифрованный там и прожитый в реальности день. Нужно было всего-навсего потихоньку отталкиваться от какой-нибудь хоть чем-то знаменательной даты. По мере взросления Андрей иногда возвращался к этой идее, но только мысленно фыркал по поводу своей наивности. Слишком уж много серых, никчемных дней становились прожитыми. Однако все же старался удержать в памяти события более-менее значительные, как, в общем-то, и свойственно делать людям. Все же лучше рассказывать, что случилось с тобой, чем травить старые анекдоты, как это делает… – Пашка, сучонок, разыгрывает! – вдруг осенило Охоцкого. И место, гаденыш, выбрал подходящее, ведь они постоянно здесь пиво пьют, и время, когда тут встречаются, для него отнюдь не секрет. Да и неожиданному появлению Петра Константиновича не удивился, а снова начал какой-то анекдот рассказывать. – Ну, весельчак, доиграешься ты у меня!.. Хотя вряд ли... Во-первых, уже далеко не первое апреля, а очень даже конец мая, а во-вторых, не хватит у Белякова фантазии на такое дело. Да, на розыгрыш не очень похоже, не мог Петр Константинович оказаться нанятым артистом. А если и мог, то такого уровня, что вряд ли бы оказался по карману тому, кто хотел бы его, Андрея, разыграть. Впрочем, такие шутки с ним и шутить-то некому… Отсюда вывод: Петр Константинович – полнейший псих! Причем – весьма предприимчивый в своей неадекватности. Непонятно, конечно, зачем оно ему надо? Но, с другой стороны, разве можно даже приблизительно догадаться, что у психов на уме? И с нормальными не всегда получается, как говорится, шва добрать, чего им от жизни надо… Тут мысли Охоцкого приняли другое направление – а ведь какое замечательное предложение! Это же как здорово пережить, к примеру, выпускной вечер или испытать все те, пусть и наивно-возвышенные, но искренние чувства на первом свидании. А еще лучше обрадоваться до полнейшей эйфории, узнав о рождении сына, или прошептать Марье впервые: «Я тебя люблю» – и задохнуться в поцелуе. А можно снова провести с ней первую ночь, когда наутро от счастья просто распирало… Да мало ли было дней, когда душа просто млела в восторге!.. – Осталось лишь убедиться, что нынешние технологии на это способны, – постарался охладить просыпающийся пыл Андрей, потянулся к телефону и с удивлением отметил, что все его размышления уложились точно в отведенные собеседником двадцать минут. Это попахивало какой-то отнюдь не технологичной, но явственной чертовщиной. Оставалось еще предположить, что договор – о нем тоже шла речь в письме – Петр Константинович предложит подписать кровью, и зловеще расхохотаться, восторгаясь своей догадливости. Охоцкий хмыкнул – в высокие технологии верить было проще, чем в дьявола. Да и чем его душа старшего менеджера могла заинтересовать врага рода человеческого?.. Он решительно нажал кнопку вызова. – Я рад, Андрей Александрович, что вы… – Теперь я хотел бы ознакомиться с, так сказать, механизмом осуществления моего выигрыша, – перебил собеседника Охоцкий, решив, что сейчас просто необходимо перехватить инициативу. – И, кстати, хотелось бы прочитать договор. – Нет ничего проще! Думаю, письмо с договором уже находится в вашем почтовом ящике. Относительно же того, как вы стали нашим призером, то здесь тоже нет ничего сложного. Вы были одним из тысячи претендентов, выдвинутых своими поручителями на соискание приза. Ну а дальше… – Моими поручителями?.. – задохнулся Охоцкий. – Конечно! Неужели вы подумали, что такой приз будет случайным образом распределяться среди всего населения Земли? Сначала была оценена степень желания поручителей, чтобы вы участвовали в розыгрыше… – Я так и знал, что все это – дурацкий розыгрыш! – выкрикнул Андрей, с яростью осознав весь идиотизм ситуации. «Размечтался, кретин доверчивый, расслабился!..» – Кто эти извращенцы?!! Посетители кафе покосились в его сторону, какие-то пацаны в дальнем углу заржали. – Как их зовут? – уже нормальным голосом спросил он. – Вы, Андрей Александрович, я бы сказал, сильно погорячились с выводами. Возможно, частично виноват я сам, неправильно употребив слово. Мне, наверное, следовало сказать «лотерея». Что же касается поручителей, то это вполне уважаемые вами люди, чье желание, чтобы вы непременно выиграли, оказалось оценено должным образом. Их имена вы узнаете только в том случае, если вас устроит договор. Иначе, сами понимаете, эта информация теряет смысл. – Я все равно докопаюсь… – Относительно этого у меня нет ни малейших сомнений. Скажу даже больше, вы обязательно узнаете о них все. Жду вашего звонка. Андрей остался сидеть с молчащим айфоном, прижатым к уху. После разговора осталось впечатление, что все, им сказанное, было заранее Петром Константиновичем просчитано до малейших нюансов. С другой стороны, подумалось ему, вряд ли эта лотерея проводится впервые, и таких, как он, было уже достаточно много. Поэтому тем, кто обещает призеру снова пережить самый лучший день жизни, вряд ли сложно предсказать его реакцию. – Ладно, что там с договором? – пробормотал Охоцкий и, проделав все манипуляции, углубился в чтение. «Общество с ограниченной ответственностью… далее – «Исполнитель»… Так, так… Заключили этот договор предоставления услуги активизации всех чувственных и ментальных раздражителей, имевших место в день по выбору Клиента… Эк лихо завернули!.. Предоставление услуги согласно… намерения сторон… форс-мажор… Это что ж у них там за форс-мажор?.. Ага, при возникновении обстоятельств, которые позволяют… угу… за принятие решений, могущих привести к необратимым изменениям… Понятно, что фирма ответственности не несет. Так… Договор предоставляется на подпись Клиенту только в случае, если представитель Исполнителя полностью уверен в том, что Клиент находится в ясном уме и твердой памяти, и уяснил себе всю важность и ответственность принятого и потенциально принимаемых решений… Ух, ты, какой чудный пунктик! Интересно, на каком основании этот представитель принимает решение? Чисто визуальном? Или материальном в виде взятки? М-да, вряд ли у меня хватит нахальства попробовать сунуть Петру Константиновичу деньги… Не того калибра эта птица… Да и черт с ним, я же этот приз выиграл, теперь осталось только с днем определиться…» Охоцкий откинулся на спинку стула и снова закурил. «Мышеловкой, конечно, попахивает, как и все бесплатное… Но что они могут поиметь с меня? Допустим, я выбираю день, проживаю его заново… Причем, если верить договору, у меня нет никакой возможности что-либо в нем изменить. Хотя и существует форс-мажорный вариант… Выбранная дата так и останется тем днем, который я прожил, просто память о нем будет свежа, как распустившаяся роза… Хм, эк меня в поэтичность понесло!.. Да ладно, что в этом может быть плохого мне и выгодного им? Меня настолько присадят на этот день, что буду отчаянно хотеть проживать его снова и снова и, соответственно, буду готов за это платить? Этакая прошломания? Вряд ли, я еще в том возрасте, когда будущее хоть что-то, да обещает… Да и не такой у меня характер, чтобы тосковать о прошлом, которое, опять-таки, изменить невозможно. То есть в этом отношении они от меня имеют шиш с маслом. Может быть, они имеют что-то от моих загадочных поручителей? Так мне до этого и дела нет. Значит, будем считать, что это как раз та улыбка судьбы, которая должна выпадать каждому хоть раз в жизни. Поэтому стоит подумать о дне сегодняшнем и не переживать о будущем, когда предлагается нырнуть в прошлое. Кстати, день сегодняшний…» Охоцкий затушил сигарету и снова набрал Петра Константиновича. – Это Охоцкий. Когда я могу с вами встретиться? – В любое удобное для вас время. Победитель ведь должен получать все и всегда, не так ли, Андрей Александрович? – Я хотел бы уладить все вопросы как можно быстрее. – Я тоже уверен, что быстро принимаемые решения – самые верные. Что ж, запишите координаты офиса, – Петр Константинович продиктовал адрес. – Я жду вас, скажем, через двадцать пять минут. До встречи! Охоцкий сунул сигареты в нагрудный карман, поднялся, бросил взгляд на часы и направился по адресу, где размещался офис ООО «Придел». *** Перед тем, как постучать в дверь, Андрей снова посмотрел на часы и ничуть не удивился, что затратил на дорогу ровно двадцать пять минут – необычное становилось нормой. – Надо думать, что именно так здесь клиента учат адекватно относиться к оказываемой услуге, которая, хм, таки выходит за рамки… – пробормотал вслух Охоцкий, чтобы хотя бы свой голос придал уверенности, постучал в дверь и вошел. – Рад снова видеть вас, Андрей Александрович, в добром здравии! – Петр Константинович поднялся из-за стола и жестом указал на стул напротив. – Присаживайтесь! – И вам здравствовать, – несколько напыщенно ответил Охоцкий и направился к столу. Андрей сел и осмотрелся. Офис выглядел настолько стандартным и безликим, что Петр Константинович, официозный в своем костюме, как пингвин во время брачного периода, смотрелся здесь весьма органично. Так в первый момент подумалось Охоцкому, и тут его взгляд наткнулся на выпуклость пиджака. Петр Константинович мрачно улыбнулся, понимающе кивнул и достал пистолет. – Разные бывают посетители, – прокомментировал он жест, сел и положил оружие в стол. «Но он же точно знал, что должен прийти я…», – мелькнуло у Андрея, но вслух вопрос задавать не стал. Он лишь немного изменил первое впечатление о хозяине офиса: «Тоже, наверное, нездоровая подозрительность тяготит...» Незамеченные Охоцким напольные часы, стоящие в дальнем углу, отбили три четверти седьмого. Кабинет тоже переставал казаться простым. – Я так понимаю, что у вас возникло несколько вопросов, – продолжил Петр Константинович как ни в чем ни бывало. – Надеюсь, вы внимательно прочитали текст договора и для вас не будет неожиданностью, что, отвечая на ваши вопросы, я буду составлять свое мнение о вашей готовности подписать соглашение? От тяжеловесной изысканности того, что нынче принято называть деловым языком, у Охоцкого слегка отвисла челюсть, но он тут же вернул ее на место и мысленно фыркнул: «А чего ты ждал? Все-таки встретились весьма высокие договаривающиеся стороны!» – Да, есть у меня пара-тройка вопросов. Один, правда, уже отпал, так как, насколько я понял, свое мнение вы будете составлять на основании диалога, не так ли? – Можно сказать и так, хотя это будет не совсем точно. Здесь, знаете ли, – собеседник повертел в воздухе пальцами правой руки, – немаловажную роль играют некоторые факторы из области психосоматической… – И всяких там непроизвольных движений, – перебил Андрей. – Знаем, читали. Давайте, вы быстро ответите на мои вопросы, мы подпишем договор, и я пойду домой, где… – Да, конечно, нельзя, чтобы ваша супруга зря беспокоилась, а сын не имел возможности поговорить с отцом, – Петр Константинович сплел пальцы рук и придал лицу сосредоточенное выражение. – Итак? – Когда договор вступает в силу? В какой момент я начну переживать самый лучший день моей жизни? Я буду это осознавать? Я буду воспринимать это со стороны или же снова проживу этот день, не зная, что делаю это во второй раз? Петр Константинович выставил ладони, прерывая град вопросов. – Прежде всего, я хочу рассказать о самом процессе, позволяющем оказывать эту услугу. Для начала вы должны уяснить, что мы не переносим вас в прошлое. Я имею в виду ваше тело. В выбранный вами день отправляется только ваше сознание. Там оно сливается с вашим тогдашним «я» и получает от него все переживаемые ощущения. В качестве ближайшей, но отнюдь не самой полной аналогии можно предложить очень реальный, запоминающийся сон. В действительности же вы подключаетесь к себе через некий условный канал. Причем действует он так, что информация проникает только к вам, но не от вас. Таким образом обеспечивается сохранность причинно-следственных связей, возникших в тот день. Правда, должен сказать, что в момент обратного перехода часто наблюдаются форс-мажорные обстоятельства, при которых возникает возможность заставить тогдашнее сознание сделать что-то по-другому. Как вы сами понимаете… – Как часто? – перебил Охоцкий. – Хм, – Петр Константинович откинулся на спинку стула. – Я бы сказал – постоянно. Именно поэтому и введен пункт об оценивании адекватности клиента возникающим обстоятельствам… – Тогда почему это называется форс-мажором? – услышав сказанное, Андрей мигом уяснил, что именно здесь и кроется лазейка, которая позволит реализовать одну интересную идейку, возникшую по дороге сюда. – Да потому, что за принятые клиентом решения никто, кроме него, ответственности нести не может и не должен. Мы лишь ставим клиента перед этим фактом. – И многие клиенты принимали решения, идущие вразрез с… – Охоцкий щелкнул пальцами, – договором? – Все. Исключений не было и, судя по вам, не будет. – Так какой смысл в собеседовании? – Чтобы убедиться в этом. – То есть я буду годен для подписания договора, если вы решите, что я его нарушу?.. – Именно так. – Э-э… А что происходило с моими предшественниками? – Они начинали жить новой жизнью. Сказать за всех, понравилось это им или нет, я не могу, потому что еще ни один не пришел ко мне с жалобой. Как вы знаете, статистика правит миром, но не отдельным человеком. – Но ведь, опять же, согласно статистике, я непременно нарушу договор… – Если возникнет такое желание, то вы останетесь со знанием бесполезного будущего в измененном вами прошлом. – Но ведь вряд ли мое решение настолько кардинально изменит мир, чтобы я о нем ничего не знал? – Много вы знаете о мире! – хмыкнул Петр Константинович. – Вы просто будете сознавать себя инородным телом, вернее, сознанием, пока тело будет находиться у нас. «Опа! Вот оно! – осенило Охоцкого. – Вот и пресловутый сырок! И мне придется заплатить за него органами, которые они распродадут! Или у меня точно паранойя?..» – А это, в свою очередь, приведет к необратимым нарушениям психики, – продолжал хозяин кабинета. – Вас, скорее всего, изолируют, если, конечно, вы предварительно не покончите с собой, потому что нервная перегрузка будет слишком сильной. – Вот почему ваши клиенты не возвращаются! – выпалил Андрей, нервно выдернул из пачки сигарету и спросил: – Курить можно? – Да, пожалуйста, – мановением руки Петр Константинович выудил из-под столешницы пепельницу и поставил перед Охоцким. – Относительно же того, почему клиенты не возвращаются… Должен сказать, что существуют и другие причины. – А именно? – Ну, например, у них нет претензий, – собеседник улыбнулся. – К тому же нашу услугу нельзя купить за деньги. – Кстати, а в чем смысл вашей лотереи? Вы затрачиваете массу усилий на поиск подходящих людей, которые впоследствии исчезают… – Я понял, куда вы клоните. Поэтому, чтобы не дать вашей фантазии разыграться в нежелательном направлении, могу сказать, что с одним клиентом вы знакомы лично. – Да? И кто же это? – Я, – Петр Константинович бросил взгляд на монитор. – И должен сказать, что смысл в проведении лотереи есть… – Как же я раньше не догадался! – не без ехидства улыбнулся Охоцкий. – Хозяин, как говорится, барин, почему бы и не попользоваться?.. – Да нет, я пришел сюда со стороны… Впрочем, это к делу не относится. Вы уже определились с днем? – У меня есть еще один чисто формальный вопрос. Это будет день или сутки? – Это может быть любой промежуток времени от минуты до двадцати четырех часов. А то, знаете ли, бывает, что самое лучшее впечатление частенько что-нибудь или кто-нибудь портит, и в воспоминаниях остается чуточку неприятный осадок. Согласны? – Да уж… – Андрею вспомнилось похмелье после выпускного, как орала мать, когда он впервые не ночевал дома, как… В самом деле, на все хорошее со временем непременно накладывалось что-нибудь поганое. – Возможно, вам нужно время подумать, хм, о времени? – Нет, я уже определился. Пусть это будут сутки. – Хорошо. Какие именно? Охоцкий посмотрел на часы и ответил: – С семи вечера вчерашнего дня до семи вечера сегодня. – О! – брови Петра Константиновича поползли вверх. – Вы считаете сегодняшний день самым лучшим в жизни? «Удивился? А почему бы и нет? Если я снова проживу этот день, то у меня в момент форс-мажора будет время и убедиться, что все это правда, и подумать, какую дату выбрать следующей. Это же логично, потому что не всегда быстрое решение – верное. Это блох ловить надо быстро, а к делу выбора надо подходить тщательно…» – Так ведь не каждый день в лотерею выигрываешь! Кстати, вы так и не сказали, когда я могу воспользоваться выигрышем. – Ну, если вы выбрали сегодняшний день, то я бы посоветовал это сделать прямо сейчас, – Петр Константинович положил руку на мышку и несколько раз щелкнул. Загудел принтер, и из лотка выползли листы договора. Он перетасовал их в две копии, щелкнул степлером и протянул один экземпляр Охоцкому. – Вот, подпишите. Андрей достал из нагрудного кармана ручку, внимательно прочитал договор и поставил подпись. – И этот тоже, – Петр Константинович протянул второй экземпляр. Охоцкий расписался. – И что теперь? – спросил он, возвращая ручку в карман. – Добро пожаловать в мечту, – хозяин офиса встал, подошел к шкафу у стены, отодвинул его в сторону, открывая проход в другое помещение, и произнес извиняющимся тоном: – Это не я придумал. Просто кому-то показалось, что это должно производить на клиента впечатление, будто сказка воплощается в быль. – Ага, типа: «Сим-сим, откройся», – фыркнул Андрей, поднимаясь со стула. – Кстати, вы так мне ничего и не сказали о моих поручителях. – Всему свое время. Проходите, – Петр Константинович вошел в другую комнату и включил там свет. Охоцкий последовал за ним. В комнате стояла кушетка, в изголовье которой лежал пучок проводов с присосками, рядом располагался мрачного вида закрытый шкаф. Кроме этой мебели был еще столик с компьютером и стандартный офисный стул. – Спартанская обстановочка, – пробормотал Андрей и указал на кушетку. – Я так понимаю, мне ложиться? – Да, но сначала снимите рубашку, – Петр Константинович размотал провода, подождал, пока Охоцкий уляжется, закрепил две присоски на висках и еще штук пять на теле. Затем сел за столик, пробежал пальцами по клавиатуре, клацнул мышкой и улыбнулся клиенту: – Приятных воспоминаний! Часы за стеной начали бить семь часов. «Хорошо бы сейчас пивка…» – подумалось Андрею, а затем возникло ощущение, будто он просыпается. ***– Ну, я побегу, – Пашка Беляков поднялся из-за стола. – Хорошо бы как-то на природу рвануть, шашлыков отведать, водочкой побаловаться… Надо бы только день выбрать! «Ох, твою мать! – мысленно воскликнул Охоцкий и болезненно поморщился. – А ведь я выбрал сегодня! И сейчас действие выигрыша подходит к концу, а я так и не решил, какой день хочу пережить снова! Правда, соврал-таки Петр Константинович, что я буду осознанно проживать воспоминания. Ничего, кроме того, будто что-то забыл, я не ощущал. Хорошо хоть относительно возвращения все оказалось правдой. Теперь надо срочно бежать к нему в офис!..» – Андрейка, ты чего?! – Ничего, иди, – Охоцкий, испытывая жуткое нетерпение в ожидании, когда можно будет сорваться с места, лениво протянул руку, прощаясь. – Точно ничего? – переспросил Пашка, и в его голосе Андрею почудилось разочарование. – А то такое впечатление, что тебе только что вилы в бок засунули… С сердцем все нормально? Ты бы курить бросил… – Все хорошо, иди, – Андрей вяло пожал Пашкину руку, мысленно поминая друга последними словами, и проводил глазами грушеобразную фигуру до выхода. Затем обвел взглядом посетителей кафе. Как и следовало ожидать, Петра Константиновича уже не было. ***В офис Охоцкий ворвался без стука, но этим, похоже, сидящего за столом Петра Константиновича не удивил. Скорее, был сам поражен его видом. Хозяин кабинета сидел в непринужденной позе не только без пиджака, но и без галстука. Кроме того, воротник белоснежной рубашки был расстегнут, а на столе красовалась распечатанная бутылка коньяка, две хрустальных стопки и блюдечко с нарезанным лимоном. Судя по ополовиненной бутылке, раскрасневшемуся лицу и блестящим глазам, Петр Константинович принимал уже давно. – О, Андрюша Александрович! Как я рад! Поздравляю! Напольные часы пробили три четверти седьмого. – Э-э, – ошарашено проблеял Охоцкий. – С чем? – Присаживайтесь, дорогой, присаживайтесь! В ногах, как говорится, правды нет. Но, как уже было замечено, нет ее и ниже! Охоцкий подошел и присел на краешек стула. Все было как-то не так… – Так что за праздник? Петр Константинович потянулся к бутылке. – Выпьете? – Пожалуй, да… – Андрей сглотнул. – Хотя я сюда пришел не за этим… – За этим сюда никто приходит! – Петр Константинович разлил по стопкам, поставил бутылку не самым уверенным движением и уж совсем не мановением руки достал и с грохотом водрузил перед Охоцким пепельницу. С его же окурком. Андрей знал за собой привычку растирать сигарету по всей пепельнице, чтобы потушить, – особенно, когда нервничал. Как-то это совсем уж не вязалось с тем образом изысканного педанта, который закрепился в сознании за хозяином кабинета. Или тот его внушил?.. – За что пьем? – Андрей достал сигарету и закурил. Петр Константинович поднял стопку. – Ничего, что я тут слегка нарушил этикет? – Вы увиливаете от ответа на простой вопрос! – Охоцкий начал злиться. – Как вы могли такое подумать, Андрей Александрович? Просто я хочу от всех ваших душ еще раз поздравить вас с окончанием срока поручительства! Вздрогнули! – он залихватски опрокинул стопку в рот, причмокнул и бросил вслед дольку лимона. Андрей уже было поднес стопку ко рту, но слова о его душах резанули слух. – Это вы о чем? И кто, наконец, мои загадочные поручители? – Ах, пейте! Они уже в прошлом! Догадываясь, что трезвым от собеседника толку не добьется, а выпив, возможно, и поговорит по душам, Охоцкий вылил коньяк в рот. Вкус был настолько мерзким, что он даже зажмурился. А когда открыл глаза… Петр Константинович смотрел на него абсолютно трезвым взглядом. И держал в руке пистолет, нацеленный ему в лоб. «Какая гадость!..» – успел подумать Андрей, прежде чем удивиться метаморфозе происходящего. – Что ж, ритуал соблюден, а посему – до встречи, дорогой Андрей Александрович! Перед внутренним взором Охоцкого пронеслись в малейших деталях последние сутки, а затем из пистолета вырвалась тугая жаркая волна. Она окутала его и растворила в себе. Петр Константинович спрятал оружие в стол, встал, застегнул рубашку, завязал галстук, надел пиджак и отодвинул шкаф. ***Часы за стеной начали бить семь часов. «Хорошо бы сейчас пивка…» – подумалось Андрею, а затем возникло ощущение, будто он просыпается. Охоцкий открыл глаза и огляделся. Он лежал на кушетке, около которой почему-то стояла капельница с воткнутой в его руку иглой. Рядом на столике мерцал заставкой экран монитора. Медленно отсоединив систему и присоски, Андрей, чувствуя сильную слабость, поднялся и ощупал себя. «Что это было? Да и было ли?.. Органы вроде на месте… Хм, старый ты жлоб… – мысленно усмехнулся он и тут же похолодел от ужаса. – Не-ет, ты мертвый жлоб… Тебя же только что убили… И капельница – это мертвому припарки!..» Дверь в комнату открылась, вошел Петр Константинович. Охоцкий шарахнулся, перевернул столик с аппаратурой и уронил стойку капельницы. – О, вижу, смерть вас весьма взбодрила! Ну-ну, успокойтесь, Андрей Александрович! Живы вы, живы. Ведь сказано же, что если человек что-то теряет, значит, он существует… – Даже если жизнь? – Я бы сказал – особенно, если жизнь! – Петр Константинович широко улыбнулся: – Теперь я готов ответить на все ваши вопросы. Присаживайтесь! Андрей опасливо сел на кушетку. Хозяин офиса, подтянув на коленях брюки, расположился на стуле. – Итак? Охоцкий потер лоб, вспоминая последние моменты перед пробуждением. Лоб был без дырочки. – Что это было? Ну, когда вы стреляли… – Я убрал вашего темпорального фантома, который поставлял, вернее, проигрывал или, если угодно, воспроизводил для вас информацию о прожитых им днях. Точнее, конечно же, дне. Ну, а сегодня, вернее, сейчас наступил, как это всегда рано или поздно случается, временной сбой, то есть обещанный форс-мажор. Вы тоже додумались до какой-нибудь лазейки, не правда ли? – Да, – Андрей замялся. – Мне пришло в голову, что можно сыграть на смене зимнего и летнего времени… – Не переживайте, из этого все равно ничего бы не получилось. Андрей выпрямился, вспомнив самый главный вопрос. – Поручители! Кто они? Почему они в прошлом? – Могли бы и сами догадаться. Людям свойственно покидать настоящее, то есть… – Петр Константинович развел руками, – уходить из реальности. Они, приношу вам свои искренние соболезнования, умерли, хотя должен сказать, что нисколько об этом не сожалею. И когда вы сами об этом трезво подумаете, то… – Да кто они? – Беляков, Павел Сергеевич… У Андрея отвисла челюсть. – И Бугрицкая, в замужестве – Охоцкая, Мария Михайловна… – Это же моя Машка! – Я бы сказал, что она, как это ни пошло звучит, была не только ваша. Их желание избавиться от вас было настолько сильным, что оказалось замечено нашей службой. Ну а когда мы понаблюдали за вами… Охоцкий не слушал. То, что говорил этот чертов пингвин, не укладывалось в голове. Машка и Пашка – любовники. Машка и Пашка хотели избавиться от него. Машка и Пашка поручились… Тупо заказали его! Скоты! – Как они умерли? – Помните старый анекдот, который вам рассказывал Павел Сергеевич перед тем, как уйти на свидание с вашей бывшей супругой? – Какую-то чушь о беде и катастрофе… Как это – с моей супругой?!! – А с кем же еще? К родной жене, сидя с другом за кружкой пива, никто и никогда не торопился. Тем более по пятницам… Андрей от души выматерился. – Успокоились? Тогда продолжим. Сначала, если вы помните, Павел Сергеевич с удовольствием, я бы сказал – с садистским удовлетворением сообщил вам, что врагу желающего исполнения своего желания воздастся во стократ больше. Он отлично знал, что получит сто лучших дней своей жизни. Причем в будущем, – завидев недоверие в глазах Андрея, Петр Константинович уточнил: – Таковы условия договора поручителя. Если хотите, могу показать договор на вас. – Спасибо, не надо, – покачал головой Охоцкий, но все же поинтересовался: – Там тоже был пункт о форс-мажоре? – Вы быстро улавливаете суть! Я не ошибся в вас, Андрей Александрович, – кивнул собеседник. – Хотя их форс-мажор правильнее было бы назвать фарс-минором, извините за каламбур. В общем, когда вы пропали – а со стороны это выглядело именно так – Павел Сергеевич и Мария Михайловна отправились на Кипр, где чудесно провели время… – Откуда у этого ублюдка деньги? – Ему повезло выиграть в лотерее, уверить жену, что едет в дальнюю командировку, и так далее. Вы же убедились, что мы работаем серьезно. Правда, минут пятнадцать тому по дороге в аэропорт Эркан Павел Сергеевич не справился с управлением взятой напрокат машины и… – Петр Константинович развел руками. – Смерть была мгновенной. И тут на Андрея накатила новая волна ужаса. Он бросился к Петру Константиновичу и схватил за грудки. – Сашка! Что с Сашкой?!! – Все хорошо, – сильные руки оттолкнули его. – Не надо так волноваться. Он ведь не подписывал, да и в силу возраста не мог ничего подписать и уже два месяца живет у вашей матери под Киевом. – Я сейчас же еду туда! – Охоцкий снова сорвался с кушетки. Петр Константинович придержал его за локоть. – А вот этого я бы категорически не советовал! – Почему?!! – Горевал он о вас очень. Представляете, какой будет шок, если вы воскреснете? От неожиданности Андрей сел. – Так, так… Эта сука сказала, что я умер?.. – Но это же естественно, Андрей Александрович! Что она еще должна была сказать сыну, отца которого, как у вас говорится, бросила под танки? Ей гарантировалось, что больше вас, извините, не увидит… – Да уж, вы держите обещания… – Скажу больше, иногда я никогда не вру, – впервые за время их знакомства пошутил Петр Константинович. Охоцкий глянул на него и грустно улыбнулся: – Выходит, я не только рогоносец, но еще и мертвый рогоносец… А что будет с Сашкой? Петр Константинович осклабился и объяснил, что вскоре Охоцкий-младший узнает, будто остался круглым сиротой. Это опять-таки будет для него шоком, однако беспокоиться об этом не стоит, так как отличный психолог проведет с ним курс реабилитации. Кроме того, будет учрежден фонд для детей, чьи родители погибли в автомобильной катастрофе на машинах марки – это уточнится – и ему будет назначен определенный пансион до двадцати одного года. Александр Андреевич никогда не узнает, что он единственный клиент этого фонда, да оно ему и ни к чему. А мать уважаемого Андрея Александровича – женщина еще крепкая и сможет достойно воспитать внука… – Я смогу его видеть? – Только не при личных встречах. А так можете хоть круглосуточное наблюдение за ним организовать. Впрочем, вряд ли у вас на это хватит времени. – Почему? – Вас, Андрей Александрович, ждет много работы, ведь вам предстоит занять мое место. – Как это?! – Именно благодаря работе с вами меня переводят на повышение. – И мне доведется дурить и убивать клиентов вместо вас? – Глупости говорите. Вы ведь понятия не имеете, чем придется заниматься! – Так расскажите. И Петр Константинович рассказал. Как оказалось, ООО «Придел» занимается клонированием душ. «Ведь нужно понимать, что в этом мире ничто не бесконечно и, тем более, не берется из ниоткуда! А сейчас на Земле живет людей больше, чем за все время существования человечества!.. И все чаще случается так, что душ на всех новорожденных не хватает. Вот тогда-то и происходят массовые неприятности в виде как природных и техногенных катастроф, так и вооруженных конфликтов, потому что система стремится компенсировать дисбаланс...» Душа же Андрея Охоцкого подошла для создания на ее основе матрицы, которая воспроизвела еще девяносто одну идентичную единицу простой человеческой души – девять дней занял оздоровительный сон. «Поймите, вы – идеальный простак! Мир становится слишком сложным, и такие, как вы, большая редкость! Вы не идете по трупам, исполнительны и так далее…» В общем, в предстоящей работе Охоцкому предстоит самому подыскивать кандидатуры для матриц, причем желательно в окружении негодяев, но это так – для очистки совести. Иногда, конечно, бывают и другие заказы… – От кого? – От руководства, – многозначительно произнес Петр Константинович. Андрей ошалело посмотрел на него и недоверчиво спросил: – Так что, Бог есть? – Это пока закрытая тема… – Или вы от того… другого? – Вы все узнаете в свое время. Хотя могу намекнуть, в библии об аде нет ни слова, а кое-кто из ваших мыслителей даже додумался до того, что геенна огненная суть образ испытаний, в которых душа совершенствуется, – Петр Константинович поднялся со стула и торжественным тоном спросил: – Ну, как, согласны? Если да, то работенка, по себе знаю, ждет вас – можете даже думать, что в переносном смысле, – адова! Андрей задумчиво посмотрел на… Теперь он точно не знал, кого видит. Возможно, своего нового начальника?.. Или?.. И кто из них двоих настоящее исчадие ада?.. – А вас сюда как?.. – Я был прокурором… Весьма убедительным, м-да-с… Вот за меня и поручились. Однако сейчас речь не обо мне. Петр Константинович протянул руку и подмигнул. – Быть может, именно сейчас начинается самый лучший день вашей жизни, а? Кстати говоря, очень продолжительной жизни. За стеной прозвучал последний бой часов, воцарилась тишина. «И что меня ждет? Твоя работа? Отслеживать, обманывать, убивать… А Сашка вырастет без меня, и мы никогда не встретимся… Хотя кто сказал, что когда-нибудь кто-нибудь не поручится за него? И если правильно организовать его окружение – а время у меня будет! – тогда…» Охоцкий поднялся с кушетки и поинтересовался: – Все – к лучшему, значит?.. Петр Константинович отвел взгляд. ***Сейчас Андрей Охоцкий не всегда уверен, что каждый прожитый день – настоящий. Поэтому на работе всегда держит под рукой темпоральный дезинтегратор в форме пистолета. Теперь умение видеть людей насквозь – одно из его профессиональных качеств. И еще у него большое, но странное будущее, куда старается не заглядывать.
