Хранители Начал автор за здравие – сразу поставил диагноз. Этим заинтриговал, как и модифицированным телом доктора. Потом линия, названная коулрофобия, оборвалась. Вместо нее автор развез на несколько страниц объяснялку-пересказ о горькой судьбе клоуненка на планете агрономов. «Мой отец был клоуном, а я ненавижу своего отца. Все очень незамысловато и абсолютно логично. Казалось бы, сложно ненавидеть человека, которого совсем не знаешь — а поди ж ты. За что, спросите вы?» - не спрошу, потому что все и так понятно, и не понятно одно: зачем читателю вопросы навязывать? «За то. За то, что он — клоун. И за то, что именно он стал моим отцом. То есть все сложилось бы иначе, родись я на борту корабля-шапито» - неужели! Красный нос с первого абзаца об этом подсказал. Подобные «факты» растягивают повествование. Разбавляет их эпизод нежности матери-сына. Из него видны культиваторы вместо материнских рук. «Мама заговорщицки подмигнула мне и прижала к губам один из своих пальцев-культиваторов» - это тяжело представить, когда в голове ясно возникает настоящий культиватор Вместо картинки, автор пересказывает историю, потому она выглядит блеклой, интрига тонет в многословии. «Маленькие группки-изоляты, бережно хранящие свою уникальную культуру в окружении однородного в культурном отношении прочего человечества» — повторы не радуют «- Я не стану называть тебе его имя, - как и раньше, ответила мне мать, наливая себе из большой заиндевелой бутылки. Как обычно в это время дня, она была уже изрядно навеселе, и горлышко бутылки выбивало о край стакана замысловатую переливчатую дробь» - не радует и эта визуализация, уже читателя предупредили, что речь пойдет об алкоголичке. Надо выбирать: рассказывать или показывать Но есть хороший переход к отступлению о нефункциональности, за ним и следует продолжение интриги (надеюсь): «Как я оказался по ту сторону закона? Ну, история не особенно длинная, но не слишком и красивая. Меня не особенно красит, во всяком случае» - красит или не красит? Мне было все равно, ГГ не вызывал сочувствия именно нытьем (простите, исповедью). Исповедь-то хороша, но в меру, а тут – навязывают жалость читателю, повествуя о судьбе клоуненка. Под скрип зубов от «было-было» в тексте, нахожу интересную деталь о волосах. Хотя вот загвоздка: озвучить материнское «Если тебе нужны деньги, придумай, как тебе их добыть» можно и без абзаца предыстории, без клешней и описания глаз, да? Все время хочется текст отжать, убрать пустоты, как автор поступил с переходом к тираде шерифа. «Мало кто способен на ненависть в наше время генетического ограничения негативных эмоций» - а я помню, что: «Она мечтательно улыбалась при этом, гребаная сучка, и больше меня в эти моменты ее ненавидела только Селия, моя мачеха», и дети, которые проявляли агрессию. Неувязочки. Но читаем дальше. «люди-плуги» - улыбнуло. Но улыбка пропала после дубля «своих» в следующей фразе «Час спустя в капитанской каюте корабля шапито, полной подушек, табачного дыма и тяжелых драпировок, не оставив без внимания обширный бар с миллионом сосудов всех ворм и размеров, в части из которых наполнявшие их жидкости и газы искрились, бурлили и взрывались крошечными фейерверками, отец, окутанный облаками пряно пахнущего дыма из огромного кальяна, вещал» - при ночном чтении от подобных фраз мозг зависает, а картинка не создается. Не щадит автор. «А когда он упал, как подкошенный, развернулся и, не помня себя, вышел вон» - пропущено «я» Конечно, финал предсказуем (считаем: закономерен). С чего начали, на том и закончили. Соединились концы сюжетной линии и носители генов. Сценки со слезами и прощанием не утомили, но почему-то утомляли описания мира. Наверное, в них не было динамики. Композиция, выбранная автором, сыграла.
И все? Некоторые тут уже по второму кругу пошли тексты топтать. Не только в своей теме, но и в чужих тоже.
Здравствуй, папа С первых строк на меня обрушился информационный поток на бешеной скорости авторской болтливости, умноженный на блондинистость восприятия Ру. Так задумано, читаем дальше с мыслью – сколько лишнего. Проходить через А… И… Но… тяжеловато. Автор постоянно переключается с рассказа о восприятии Ру на ее непосредственное восприятие. Каналы накладываются, так и появляется город. Взгляд суккуба в стабиле блондинки замечателен и фонтанирует эмоциями. Подозреваю, автору то и надо. «О Керби она даже не вспомнила – у блондинок короткая память. Зато о Керби помнила Ви, выведенная коротким всплеском паники из состояния медитации. А Ви на память не жаловалась никогда» - здесь начинаются догадки «Внимание ее на тот момент было рассеяно между очередным коктейлем и только что начавшимися танцами, поэтому потребовалось чувствительно толкнуть и мурлыкнуть прямо в ухо: - Ты посмотрри, кто там! Кррасава...» - потребовалось кому? Спрашивает читатель, а ответ появляется весьма нескоро. Но ответ стоит того. «Толпа кончилась внезапно, вот только что толкали со всех сторон, и нету, остались сзади плотной спрессованной массой, качающейся в едином ритме» - автор интересно вписывает ощущения персонажей, чем углубляет текст (усугубляет?) Некоторые детали (феечки, мосты и экскурсии), слащавые (ах, да – мальчику), эмоциональные (ужас-ужас-ужас), нарочные повторы — это и есть Куббсвилль (приторный немного). Автор даже речевыми особенностями создал тот сверкающий мир озабоченных (читаем: сексуальных) демонов. Подсказка главная — дьявол в обличии женщины, тот же переносчик (донор), от которого появился сын. Сын ищет отца (второй рассказ об этом). Линия Белой трости, обозначенная в начале, появляется в конце и становится решающей. Казалось бы на «здравствуй» сюжет разрешился (честно, хватило бы и этого, блондинистость, переключающая каналы, уже в печенках), но не все так просто. Хотя? В чем сюжет? Встреча. Вопрос. Дорога (только для того, чтобы показать мир). Разговор. Разговор. И много-много Ру.
Тайна второго имени Автор начинает размазывать факты по абзацу. Фактов мало – осень. Чтобы сделать литературно, надо подключить общеизвестное – ностальгию о школе и каникулах. Оказывается, то я, которое главный герой, вообще не школьник, и шел герой бодро. Зачем было втягивать читателя в осеннее уныние, автор? «Пока он нес меня, перекинув через плечо как барана, я офигевал еще больше» - офигеваем вместе с автором от попыток сделать художественно и сленга в одном ряду «… (при их разнообразии цвета кожи, пропорций тела и часто даже количества конечностей назвать их людьми язык не поворачивался). И все эти личности с интересом, надеюсь, не гастрономическим, разглядывали меня» - личностями зато назвал! «Дедок пошевелил складками на лбу ( видимо подбадривая мыслительный процесс)»- это уже изобразительнее, но реально можно без скобок «Уже пошло около полугода, с тех пор, как я живу и тренируюсь в крепости Анмоа. Постепенно я втянулся в ритм здешней жизни, но поначалу … Утро у Грола началось с первым лучом солнца» - первое утро за полугодие, вот каков этот мир «- В начале нашего знакомства я упоминал, что с маскировкой безопасней. – довольно оглядев меня, произнес громила. – Хорошо что ты своих глаз не видишь, они сейчас без радужки и зрачка, белые, под стать волосам. Качественная маскировка, Хорх постарался. Ты теперь вылитый житель горных долин» — почему хорошо, что глаз не видит? Разве гг возмутился превращению? «Подведу итог. От путешествия в другой мир я вынес такую физическую форму, о которой многие доже и не мечтают, записку, намекающую та повторное приключение, и огромное количество впечатлений. Ах, да, еще есть переводчик и маскировка» - ух ты, блин. Не сюжет, а мечта подростка, повернутого на игровых боях, и задвинутого реальностью. «Я поднялся с кален и отряхнулся» - уровень текста (анонсированной тайны) тот же.
Записки наблюдателя «Вокруг них были разбросаны книги различного содержания и листки бумаги» - очень важное примечание – различного содержания? «Один из углов комнаты был занят кроватями, на которых также беспорядочно, как и книги, валялась одежда» - вот автор пишет об одежде на кровати так, будто его герои сидели без нее. Каждая деталь должна быть на месте «Их действия показались бы странными для стороннего наблюдателя, если бы не одна деталь – ноги их не касались земли» - наблюдатель-то есть, но вот так, в текст, его вводить не надо. Получается, будто персонажей видит не читатель, а кто-то там еще, потом пересказывая все это. Теряется доверие. «Их действия показались бы странными для стороннего наблюдателя, если бы не одна деталь – ноги их не касались земли. Они парили в нескольких сантиметрах над полом. Но этого можно было и не заметить, если особенно не присматриваться. Парни висели в воздухе с закрытыми глазами, лица их были спокойны» - три раза о левитации: ноги не касались, парили, висели в воздухе. Чистка текста, ау! «- Эй вы! – донесся голос, откуда-то с улицы. Ребята мигом подскочили. Серн спрятал в карман рубахи книгу, и они резво выбежали из дома» — это их позвал городской пейзаж. Очень ему хотелось попасть в рассказ, напомнить о своем великолепии. «спросил мужчина, густым басом» - мелочь, запятая «Они работали у него курьерами, когда нужно было доставить что-то из одного места в другое» - ну знают же все, что делают курьеры Сверток, измеряемый шириной книги, завершает первую главу. Во второй есть ему место? «Я же, в отличие от некоторых искал в ней не только «как подпалить задницу своего врага огненным шаром»» - прямо-таки цитата из книги магии? «вой взвывавший» - так, бывает «Путь в деревню был закрыт и братья, недолго думая, принялись искать место для ночевки» - уже братья? REW: «хотя и не приходились друг другу даже дальними родственниками» Впрочем, дальше чтение затянуло, а выискивать ошибки стало лень. Впервые читаю фэнтези так, что описания природы не нервируют, не кажутся навязчивыми (но избыточными выглядят). Хотя твердо верю в то, что каждое описание должно нести нагрузку значительнее чем «показать мир вокруг персонажей», помогать развитию сюжета или характера героев. «Как только Серн подумал об этом, Грен изменился в лице. Добродушное лицо сменяет уродливая гримаса» - дублик Автор старается описать персонажей детально, познакомить с мечтами-стремлениями молодых магов, потому рассказ переполнен деталями и ситуациями, далекими от основной линии – меч. Есть и причина для путешествия, и причина для схватки с липсами. Меч тоже как бы под рукой в нужное время, и он же оказывается основным элементом. Взаимосвязь очевидна, но рассказ в восприятии целостности не приобретает. Быть может, причина в разбиении на главы. Или же в стремлении охватить необъятное, однако увязать просто на уровне текста не получается. То пейзаж введен так, будто автор просто хотел сделать красиво, то диалог появляется, чтобы показать еще раз друзей-почти братьев, хотя уже ясно это давно. Половину эпизодов спокойно можно было усечь, добавить динамики тексту.
Случай на Альматее «В этом корыте только на слух можно определить хорошо ли прошла посадка» - корыто, как и бластер, подхвачено авторами для изображения антуража космической фантастики. Как же они одинаковы… «но если как на Космее, твое кресло вдруг принимает горизонтальное положение, а сам ты целуешь бортовую панель, будь уверен, что-то пошло не так» - как бы, очевидно? Для красоты словца? «На Альматее девяносто восемь процентов суши покрыто водой» - поверхности же «Еще смутило платье, длинной до пола и с длинными рукавами, его можно было бы принять за балахон, если бы не открытые плечи и грудь. Я очень надеялся, что это национальный костюм» - почему смутило? Вот так авторы не знают, что и зачем пишут. На самом деле – упускают возможность ввернуть меткую деталь. «Надеюсь Вам у нас понравиться» -ну.. «Катакомбы стали будто наполнены искрящимся светом» - наполнились. Править, еще раз править. «Скоро свет фонаря выхватил из темноты белый комок, принцесса сидела на земле, закрыв лицо руками, и громко плакала, почти кричала. Я притянул Лайду к себе, спасатели подняли принцессу, стараясь ее успокоить. У них долго ничего не получалось, она плакала и пряталась от собаки. Кое-как принцессе объяснили, что собака хорошая» - повторы на пути к финалу Автор умеет придумывать миры и выдавать идеи, но пишет (пока?) приземленно. Дело не только в стиле (однообразном и шаблонном), но еще в наивном сюжете. Главгер прилетел, замороченный и уставший, полез в пещеры. Мотивов могло быть множество: дочь у него, потому решил помочь; делать нечего (полтора месяца) и надо чем-то заняться; ему стало жаль короля. Но автор не знает, что такое психология. Рассказ состоит из внезапностей, делающих сюжет. По принципы – что бы такое придумать? Раз. Пусть дочка пропадет. Два. Пусть собака будет на борту. Если даже автор все продумал заранее, то естественно это не выглядит. О королевстве мог рассказать путеводитель. О собаке герой бы вспомнил раньше. Но самое интересное то, что история есть. Но не проработана.
Чудик Этот рассказ воплощает старания изо всех сил старался сделать главного героя живым и приятным читателю, несмотря на его профессию мусорщика и призвание лодыря. Потому текст изобилует тем, что только кажется деталями, а на самом деле является пустословием. «Рано утором Фред, как всегда, обходил пустырь позади своего жилища, где горожане любили устраивать пикники и весело проводить время» и «Поэтому Фред с утра пораньше, захватив большой мешок, отправился за добычей» «Конечно, банки, объедки и прочий мусор положено собирать в пакеты, уносить с собой и выбрасывать в специальные контейнеры, но скажите честно, положа руку на сердце, часто ли вы это делаете?» - весьма важное лирическое отступление, ведь читатель без него не поверит в происходящее, правда? «Сначала Фред услышал лай своего пса, причем в голосе преобладали нотки легкого удивления и недоумения, а затем увидел и того, на кого Чамп изливал свои чувства» - именно легкого удивления. Обычную фразу о собачьем лае можно растянуть на 159 знаков. «Дома Фред посадил мартышку на диван и пошел на кухню за молоком. Конечно, его жилище нельзя назвать роскошным, но все, что надо, в нем имелось…» - важность описания интерьера неоспорима. Глазами чудика – нет ведь. Но читателю надо знать историю бедного Фреда, его философию (читаем: оправдание безделий и неудач), о разводе с женой. Классика жанра в самом страшном проявлении: констатация фактов не вызывает эмоций. «За богатством Фред никогда не гнался…» и «…не желает тратить свою короткую жизнь на бессмысленную карьеру и погоню за деньгами» - если повторить третий раз, читатель обязательно посочувствует Фреду, поймет его Изобразительными средствами рассказ не блещет, и описание корабля тому подтверждение: «А корабль до сих пор стоит на пустыре, замаскированный под большой камень» и «Аппарат был ловко замаскирован под камень. С какой стороны ни посмотри – валун валуном, только размеры большие» «Чудик посмотрел на Фреда своими большими зелеными глазами, кивнул и пошел на задний двор» - до мельчайших подробностей прописанные действия не отражают ничего, кроме действия. Пошел-пришел, посмотрел-сделал, порулил-попылил – вот и весь сказ. «Пришелец? Какой пришелец? Первый раз слышу!...» - а дальше следующая болтовня не создает, а убивает доверие к пустомеле (не к главному герою). Главного героя, если вникнуть, в тексте нет – ходит какой-то Фред, выполняет роль мусорщика, мартышку подобрал, накормил и позволил телевизор посмотреть. Любовь к спортивным каналам уж никак не создает характер персонажа.
Я дышу… В рассказе ведется борьба за эмоции, но эмоции не показаны. Пытаясь скрестить научного работника и чувственную натуру, автор в лице главной героини получил схематичную истеричку. Рассуждения об интуиции снижают градус «научности», а эмоциональность, которая должна была подхватить читателя, так и не приходит. Вместо живых персонажей мы наблюдаем пересказ о них. Автор берет трафареты даже для главных героев. Муж Риты – сытость, секс, спортивный канал. Рита – ушедшая с головой в работу разочарованная в браке женщина. Странный научный сотрудник говорит о «хворях» и чувствует систему отбора вируса. Вставки из доклада-дневника (второе преобладает) не компенсируют схематичность текста и всплески эмоциональных слов на фоне официально-делового стиля медицинской литературы. Начало не трогаем – о вирусе так и будет. Хотя все же лучше, если автор показывает действие вируса, а не читает о нем лекции. Но дальше можно (нужно) и поживее: «Опыт племянника так вдохновил мальцов, что те организовали секретную операцию по плеванию прямо в Витькином доме» - шутки через наукообразности одна из основных черт авторского стиля. И что это? Попытка сказать, что у героини тоже была семья? Ну так вот о родственных отношениях далее ни слова. Где же чувственная натура Риты пропадает? Там, где психологизм и правдоподобность. «Нехорошо вот так украдкой читать все, что она изливает бумаге, точнее электронной машине, но какая теперь разница? Сергея передернуло от собственной бестактности и низости, но ничего другого ему не оставалось» - пустословие с излитием на бумагу и риторикой «требовать отчета на каждый несанкционированный выход из дома» - неужели были санкционированные? «Коллеги по работе, звонящие в час ночи, чтобы выяснить, куда запропастилась такая-то запчасть от такого-то агрегата, сосед по лестничной клетке в воскресенье утром обрывающий звонок , чтобы попросить стакан растительного масла, седьмая вода на киселе вместе с домочадцами и прихлебателями, случайно завернувшая в их город, и не нашедшая лучшего места под солнцем, чем сарановская двухкомнатная хрущевка» - сколько тут причастий, желающих стать глаголами? Много. Персонажей сколько? Много. А вот жизненной картинки нет. «Ха- ха! По рассеянности..., без маски.., настройки.., - да такое возможно было только в случае массового гипноза и коллективного умопомрачения» - автор прямо подхватил мысли читателя «Эта гармония боится сквозняков и солнечного света, она хранится за печатным замком в дальней хате с краю. Частокол забора ощерился на враждебный внешний мир - вдруг гармонию сопрут?» - оно-то красиво, и хату с краю обозначили, и ненависть между человеками, но ничего толком не показали «А еще он помнил, как восемь месяцев вынашивал свое горе и однажды ночью выпустил его голубем в звездное небо» - птичку жалко, голуби ночами спят. Этот мазок романтики по лабораторному стеклу характера Сергея никак не характеризует его, а выглядит придуманным, абы доказать идею рассказа. Основная проблема текста в том, что нет доказательств тому, о чем автор пишет. Раз уж пошла речь об эмпатии, то ее нужно иллюстрировать. Раз говорится о чувствах, то их стоит показать, а не коллекционировать пафос. Автор же взял схему чувствующие-бесчувственные и «решил» проблему одного из главных героев – избавил от вируса. Дыханием ли? Получилось так: признать проблемы – сделать шаг к ее решению. Идея о вирусе равнодушия интересна, но так и не раскрыта. Если вирус берет пищу из воздуха, то люди-то в принципе дышать меньше не стали. Нос воротят как раз не от любви и счастья, а от неприглядного, и это называется равнодушием. Рита советует «Вдыхайте любовь!», но уместнее было бы сказать «Выдыхайте!».
Модуль упругости Университет, лекции по медицине на немецком языке, протирание штанов… и внезапно — цирк. Хотя кто этих гениев от науки поймет. Пусть будет цирк, так решил автор и ввел в рассказ оперативников Сириуса. Так выглядит их приземление в разгар подготовки шапито к представлению. Вроде, все понятно и даже интригует. Замах автора ясен – рассказать об истории великого открытия в области физики. Рассказать в тонах фантастики. Именно в тонах, потому что Сириус, беглец Ди с перенесенным сознанием в слона, клоунские трансмиттеры только создают фантастический антураж. Основную идею автор посвятил науке и ее героям. Рассказ мог быть интереснее, однако нашлось три но: 1) Диалоги. Автор вводит их непомерно много. Туда, где все можно передать парой ярких описательных фраз. Диалоги, прежде всего, характеризуют персонажей. В этом рассказе они делают персонажей одинаковыми. Говорят монотонно, безэмоционально, научно – отличается только смысл фраз. То есть, диалогами автор пересказывает сюжет, а иногда повторяется, что делает чтение нудным. 2) Исторические личности – это плюс. Минус в том, что прорисовки характеров нет. Она мелькает в отдельных эпизодах, но тонет в желании автор показать предметность мысли персонажей. 3) Слабость фантастической идеи. На арене могло произойти что угодно, не только явление пришельца, чтобы Томас начал падать и ощутил другой модуль упругости. «…конусовидные трансмиттеры на их головах сработали и перенесли оперативников в Геттингенский парк» - цель обозначена «…уяснил, что находится в Нижней Саксонии, в Геттингене, в городском парке» - цель не была обозначена? «Почему-то всегда проблем больше всего на новом месте, особенно перед первым выступлением…» - странные вопросы возникают в голове многоопытного владельца цирка «…Но ведь слушаешь?» И для проверки Ди прошёлся на задних ногах, потом сделал стойку на передних» - намек на слушаешься? Тогда прекрасно.
