Разбить зеркало

Алталун, зажала уши ладошками и красная, как помидор убежала в таверную, откуда пахло едой.

Таверный с менестрелем перебранивались, возбуждённо махая руками и брызжа слюной. Джеймс лишь сдержанно улыбнулся и бухнулся за стол в дальнем углу, куда уже принесли еду и напитки. Не обращая внимания на остальной народ, он увлеченно начал поглощать плохо прожаренного гуся, то и дело запивая теплым элем. Лишь когда красная, как переваренный рак, Алталун вбежала в таверну, Хантер сбавил темп. Не хотелось показаться проглотом, хотя во рту не было и крупинки с прошлого вечера. Даже в таверне Бегемота ему не удалось нормально насытится.

Алталун сняла плащ, подвернула и подложила на сиденье. Теперь хотя и было низко, но уже сидела не как трехлетняя девочка за взрослым столом. Следопыт забрал гуся себе, пришлось хрустеть яблоками, грушами. Алталун взяла крупный лесной орех и попробовала прокусить скорлупу. Но не вышло. Она вздохнула, положила на краешек стола.

Валиасайя даже привстал на носки, чтобы казаться убедительнее перед здоровяком таверным, и заорал тому прямо в лицо тыча пальцем в одежду:
- С жопы эльфийской королевы?! Разуй глаза, да это же точно была жопа дряхлой старухи! И эти стежки никуда не годятся, кто их делал, косоглазый гоблин?! Семь золотых!

Валиасайя решил сменить тактику.
- Милый человек, да христианин ли ты вообще? Разве можно так наживаться на несравненной дочери барона, волею судьбы подвергшейся грабительскому налету? Разве не пообещал я благодарности моего лорда, как только его дочь окажется у себя дома? Слышишь меня Господи?! Неужто это не подлинное коварство? Нет, только за 13 золотых и ни монетой больше.

Тут перс не Айлан, тут Валиасайя.

Менестрель дернул уголком рта. Остаться с тремя золотыми в карманах не слишком прельщало - на такие деньги, да такой здоровой компании? Нет уж, прах его подери, он будет драться за каждый золотой, и катись все к демонам!
- Значит дочка, говоришь? Семнадцать? Наверное вышивает, платьями увлекается? - он задумчиво прищурился, - Видел плащ на леди? Там не серебро, там чистое золото, и ткань – настоящий шёлк! Хоть и порванный везде, но какую прекрасную одежду можно сделать, вся деревня завидовать будет! Ты только цену сбавь до четырнадцати золотых, ведь любить нужно ближних, как говорит Господь наш, Иисус Христос.

Пёс же в это время недоуменно зарычал, не понимая, отчего такой шум и гам, и почему ему не дают, наконец, нормально поспать. Приблизившийся слишком близко зевака заработал порванную штанину, и вынужден был с проклятьями отступить обратно в таверну. Пёс посмотрел ему вслед, горделиво выплюнул огрызок ткани и завилял хвостом.

Пользуясь заминкой, он с невозмутимым видом поправился:
- ... до двенадцати золотых. Глянь какой прекрасный плащ, какая нежная ткань! Какое золото, как расшито все, а нити - словно лучи солнца! Какой может из этого плаща выйти шарф, какое прекрасное платье, что очарует любого мужчину! Ну разве откажешь столь прекрасной леди в угоду жалким монетам?
Менестрель послал улыбку девушке и внутренне скукожился. Брр.
Дочка таверного однако, одаренная неслыханным титулом, сначала выпучила глаза, затем покраснела и завопила пуще прежнего, кажется забыв, кто и что тут уже продает:
- Папа! Ну купи, ну не мелочись ты!

Таверный между тем сильно побледнел, из-под жгута то и дело сочилась ярко-красная кровь. Тот все туже и туже затягивал жгут, пока кажется совсем не перетянул, так, что перестал чувствовать ногу вообще. Валиасайя лишь холодно улыбнулся.
- Как бы вы сами на корм не пошли песику то, уважаемый, - он коснулся полей шляпы, - Знаете что? Счастливо оставаться. Обойдется наша леди без одежды.
Он принципиально отвернулся и пошел себе в таверну. Таверный же выпучил глаза: сумасшедшая торговля, борьба за каждый золотой, под конец удар кинжалом в бедро - а он вдруг передумал?!
Менестрель довольно хихикнул. Воистину, текущая ситуация его немало забавляла.

Обойдется наша леди без одежды.

ну купи-и-ите!

приняв дыры в одеянии неподвижно замершей Алталун, за какие-то очень правильные норы, мигом шмыгнул ей за пазуху.

- Ай! -

Алталун завертелась, как юла, выгоняя назойливого дракончика. То и дело из дырок появлялись изумрудные лапки и тотчас исчезали. В конце-концов дракончик покинул неуютное место и стремительно полетел к выходу, чуть не зацепив острыми коготками почему-то довольного Валиасайю. Менестрель ловко увернулся, но с лица не сползала довольная улыбка. Вскоре все поняли, почему он так рад. Снаружи донесся отчаянный рев таверного:
- Ладно, забирай эти шмотки! 10 золотых и вы валите отсюда к чертям собачим!
Он явно чувствовал себя униженным, ему приходилось орать через весь двор на глазах у толпы зевак, да еще и судорожно сжимая раненую ногу

Валиасайя замер на несколько секунд, словно бы обдумывая предложение, а затем обернулся с чарующей улыбкой на лице:
- Что же вы сразу не согласились? Впрочем, чего уж там, давайте одежду сюда, - великодушно произнес менестрель, видимо посчитав, что поиздевался уже достаточно, - Эй, Хантер! - крикнул он вглубь таверны, - Кинь кошелек!

Джеймс лишь улыбнулся краем губ. Поистине, самодовольство этого позёра просто поражает. Чувство сытости расползалось по телу, приятная тяжесть громоздилась в животе. Хантер лениво откинулся к стене, не спеша достал кошелёк. Тяжелый мешочек перелетел через головы нескольких забулдыг, которые жадным взглядом проводили его прямиком к рукам Валиасайи.