Рыбы не разговаривают. И ничего спросить не могут. Они немые, рыбы. Запишите это. Без дураков: возьмите карандаш и запишите на бумажке. А бумажку спрячьте в надежное место, пригодится. Не хотите? Ну, дело ваше. Я предупреждал. *** Это реальная история, то есть правда. Хотя бы потому, что выдуманных персонажей называют красивыми, понтовыми именами, а главный герой этой истории – рыбак с идиотской фамилией Фишман. Он плавал по космосу туда-сюда и ловил рыбу. В основном, на лазерную удочку, но иногда не брезговал и более термоядерными средствами. В созвездии Волосы Вероники на Фишмана напрыгнула реликтовая тварь – зеркальная хезня – пришлось ее глушить толом. А когда он провалился в Черную Дыру и вплавь уходил от косяка хищных бледных счук, проныривающих мнимости насквозь, его спасла только геделева сеть. В общем, непростая работа. Нервная. Но платили хорошо. И вот как-то раз Фишман подписался на Золотую Рыбку. Контракт от неизвестного заказчика: аванс, наградные, все дела. И совершенно дурные деньги. Невообразимые. Фишман был профи и знал рынок, но даже его смутила сумма гонорара. Смутила и насторожила. Поэтому он решил слегка прокачать нюансы – «пощупать воду» на сленге вольных рыбаков. Такие же одинокие акулы, как и он сам, разговаривали странно: мялись, мямлили, смотрели косо, дышали через раз. Да, что-то где-то вроде есть, но точно никто и никогда. И вообще, давай лучше накатим – за семь футов под килем и шесть парсеков от ближайшего патруля рыбнадзора. Фишман почувствовал: не знают, но все равно боятся. Это возбуждало. Он давно уже превзошел все свои амбиции и томился духом. На заштатном спутнике одной провинциальной планеты у него первый раз клюнуло. Даже не клюнуло, а так – мягко намекнуло: я тебя вижу и жду. Он вышел на барыгу, промышлявшего всяким огнестрельным, дезинтегрирующим и выворачивающим наизнанку. Барыга – ушлый малый и мутант по крови – тоже мало что знал, но не мямлил. И, наверное, не боялся, хотя тут трудно было что-либо сказать наверняка: рожи у этих ребят из радиоактивного дна, напоминавшие мошонку больного йога, были очень своеобразные. – Это не совсем рыбка, ¬– сказал мутант. – Или совсем не рыбка. И еще она – тово… – Что? – спросил Фишман терпеливо. – Ну, не золотая она. – А какая? Синяя? – Нет, синяя – это птичка. Которая тоже не птичка. – Интересный у нас разговор получается, – Фишман подчеркнуто бескорыстным жестом вытащил пару банкнот и положил на стол. – Содержательный. – Ага, – ответил барыга, мгновенно снимая бабки, как шулер крапленый прикуп. – И самое интересное в нем, что тебя не должно волновать ее имя-фамилие, но лишь то, как ее поймать. – Продолжай с момента «как». – Туда-не-знаю-куда-то-не-знаю-что. Классика. Спрячь свои удочки, сверни сети. Тол засунь куда-нибудь или кому-нибудь. Она идет только на правильную историю. Тебе нужен Рассказчик. Фишман купил второй подвесной антиграв и стартовал в направлении центра галактики. Звездный бриз дул в корму, лаская пламенеющие дюзы, и коварные астероидные рифы скалили зубы на забытых фарватерах, и зов Золотой Рыбки звенел в душе. Он не слышал его – чувствовал, хотел, алкал и вожделел. Рассказчиков осталось ничтожно мало, полтора человека, да и те не человеки. Таков был этот мир: все реальное – мнилось, а все мнимое – было реальным. Их еще называли мутантами мутантов или мутантами в квадрате. За глаза называли, понятное дело. В глаза никто не осмеливался, потому что ни глаз, ни лица у них не было. Когда потрепанная гравитационными штормами лодка Фишмана ошвартовалась у забытого богом и проклятого людьми черного астероида, Рассказчик уже ждал. Сидел в своей келье, перебирая костлявыми пальцами четырехмерные четки, и ждал. – Почему история? – спросил Фишман. – Я ловил на плазменного червяка и на синергетического опарыша. На электроблесну и кибермотыля. На квантовый скачок, на темпоральный плевок, на ультразвук, на разряд, на абсолютный ноль и на дырку от него – легче сказать, на что не ловил. Чем история лучше других наживок? – История суть модель твоего эго. Твоих хотений и тщаний. Она окончательна и безусловна, и для Той, Которую ты ищешь – единственный вариант. – Я не понимаю твоих метафор. Объясни простыми словами. – Раньше были такие книги, бумажные. Очень давно. – Еще до сверхсвета? – Много раньше. Никто уже и не помнит, как много. И были истории, запечатленные в этих книгах великими магами древности. – Тоже мутантами? – О да! – улыбнулся Рассказчик. – Если сравнивать с нами… – Ты и я – не мы, – сказал рыбак брезгливо. – Не вопрос. Но он – несущественен. Тут главное – история. Настоящая история. – Почему я не могу взять любую из галактического медиа-универсума? – Потому что это плохие истории. – И чем же отличается хорошая история от плохой? – Я могу ответить по-разному. Могу грубо и окончательно: хорошая история – это восторг и предвкушение, а плохая – говно на палочке. Могу красиво и многозначительно: плохая история доказывает, а хорошая – рассказывает. Давно нет ни бумажных книг, ни магов-мутантов, и все их истории слиты в помойную сеть и размешаны там миксером до состояния полной блевотности. И ловить Золотую Рыбку на историю из медиа – все равно что искать в жопе сердце. – Ты дашь мне настоящую историю? – Дам. Все дам и объясню все вопросы. Кроме ответов. Понимаешь, тут такое дело… – Начинается, – Фишман достал портмоне. – Сколько? – Мне твои деньги не нужны. Слушай, рыбак, и запоминай. Можешь даже записывать, если умеешь. – Запомню. Ты не отвлекайся. – Как знаешь. Рыбка клюет на историю. Но еще есть один деликатный нюанс: она спрашивает вопрос. – Ты, вроде, Рассказчик, а так коряво излагаешь. Можно спрашивать, можно задавать вопрос. Но спрашивать его нельзя. – А ты, вроде, рыбак и должен понимать, что такое подсечка, но – поди ж ты… Ладно, пусть будет просто спрашивает. Она спрашивает – ты отвечаешь. Всё просто. – И в чем фокус? – В самом вопросе. Его никто не знает, он индивидуальный. – Что, такой сложный? – Да нет, обыкновенный. Рыбы, вообще говоря, не блещут умом. Даже золотые. Но фокус в том, что как бы ты на этот вопрос ни ответил – она тебя сожрет. Ответишь правильно – сожрет. Ответишь неправильно – тоже сожрет. Вообще не ответишь – все равно сожрет. Такие дела. – И? Как ее подсечь? Излагай уже всё. – А никак. Никто ее не смог поймать. – Ерунда. Если б никто, ты со мной тут болты не болтал. – Ну, был один старик… – Почему не старуха? – Потому что это другая история. Ищи старика. – Где? – Не знаю. Ищущий обрящет, – сказал Рассказчик и засмеялся. – Да уж, – рыбак встал, прощаясь, – помог ты мне. Только мути напустил. – А хорошая история как раз ее и предполагает – недосказанность. Думай, рыбак, думай. И вечный лов, покой нам только снится. И вечный поиск. И мертвая тьма на траверзе. Время сжалось в точку и растеклось по древу. Ничего не существовало, ничто не имело значения. Только тонкий вибрирующий стон в сердце, неслышный зов, сон, который не можешь вспомнить. Часы, дни, годы – эфемерность жизни. А когда надежда уже превратилась в пародию на себя самое, старик пришел к рыбаку сам. – Здравствуй, рыбак, ¬– сказал он и сел на кожух реактора, не боясь поджарить простату. – Здравствуй, старая сволочь, – ответил Фишман, седой и страшный. – Я расскажу тебе анекдот, – продолжил старик ласково. – Большинство слов в нем ты не поймешь, но понимание от тебя и не требуется. От тебя требуется другое. – Что? – Слушай анекдот. Маленький мальчик просыпается утром после Нового Года. И слышит какую-то возню под елкой. Мальчик идет к елке, смотрит: там – Дед Мороз. «Ой, Дедушка Мороз, – говорит мальчик, – как это прекрасно и замечательно, что ты есть на самом деле! Я уже два года как в тебя не верил, и очень рад, что ты настоящий!» Дед Мороз поворачивается и говорит грустным голосом: «Да, теперь ты знаешь, что я есть. Но это тайна, и мне придется тебя убить...» Смешно? – Не очень. – Жаль. Но ничего не поделаешь. История рассказана, пришло время отвечать на вопрос. Тут старик встал, глянул своими безумными глазами за спину Фишмана и сказал строго: – Обернись, рыбак. И когда Фишман увидел то, что возникло у него за спиной, он все понял и поверил. Но было уже поздно. *** Любезный читатель, для тебя это конец истории. Обернись. Я предупреждал, рыбы не разговаривают. На незаданный вопрос и отвечать не надо. Если знать заранее, что рыбы не могут его спросить. А ты не поверил. Ты думал, я тебе байки рассказываю. А я говорил правду. И я тебя поймал. Всего хорошего. И спасибо за рыбу.