Побег

Тема в разделе '3 Группа', создана пользователем Знак, 1 фев 2013.

  1. Знак Админ

    ПОБЕГ

    - На этом позвольте закончить лекцию, - профессор Белов вытер влажной тряпкой испачканные мелом пальцы. – У кого-нибудь есть вопросы?
    Я молча вытянул руку вверх.
    Профессор воззрился на меня сквозь старомодные очки в толстой роговой оправе:
    - Прошу вас, молодой человек.
    Я поднялся со своего места и, указывая рукой на уравнения, выведенные на доске, со свойственной молодости нахальством заявил:
    - Уважаемый Виктор Николаевич! Я не могу согласиться с тем, что формулы теории многомерности пространства-времени – всего лишь теоретические выкладки и умозрительные построения!
    По залу пронёсся гулкий шёпот, и все присутствующие уставились на меня с любопытством и недоумением.
    - Вот как? - профессор задумчиво забарабанил пальцами по кафедре. - Попрошу вас, молодой человек, подойти ко мне после лекции. И, обращаясь к остальным, произнёс: - Если больше ни у кого вопросов нет, то увидимся в понедельник. Всего хорошего!
    Аудитория вмиг опустела. Я взял свои конспекты, сунул их в стильный рюкзачок из замши и направился к профессору, с интересом просматривающему страницы большой толстой тетради в клетку.
    - Сергей Тростянский, если не ошибаюсь? – Белов захлопнул тетрадь, и, ткнув пальцем в её синюю обложку, внимательно посмотрел на меня. – Ваша?
    Я скромно потупил взгляд:
    - Моя.
    - Любопытно, очень любопытно… Значит, вы утверждаете, что пространственно-временные ворота из пятого измерения в наше действительно существуют?
    - Мои расчёты такую возможность не исключают, - всё так же нахально изрёк я.
    Брови профессора в удивлении поползли вверх, но я невозмутимо продолжил:
    - Исходя из анализа полученных уравнений, такие переходные ворота локализуются в нашем мире приблизительно каждые два часа сорок три минуты, но весь вопрос состоит в том, как их обнаружить и распознать.
    При этих словах Белов вдруг испуганно оглянулся на входную дверь аудитории и заученной скороговоркой произнёс:
    - Мне следует напомнить вам, что последним решением Научной Инквизиции, утверждения о реальности переходных ворот признаны ересью и должны беспощадно искореняться из незрелых умов студенчества.
    - Но мои формулы, Виктор Николаевич? Как быть с ними?
    - Они, несомненно, ошибочны, - неубедительно промямлил Белов, и мелкие капельки пота выступили у него на лбу. – В конце концов, вам ведь так и не удалось проверить свою теорию на практике?
    Я молчал. Профессор был прав – мои теоретические выкладки не были подтверждены экспериментально и вряд ли теперь будут когда-нибудь проверены – всё, к чему меня всегда влекло в научном познании, сейчас находилось под строжайшим запретом.
    - Мне искренне жаль, - Белов протянул мне синюю клеёнчатую тетрадь. – Поверьте, я и сам знаю, как это трудно – признать ошибочными свои выводы. Но ради торжества науки… - он неловко замолчал, отведя глаза в сторону.
    - Всего хорошего, профессор, - холодно сказал я и резко повернулся, чтобы уйти.
    - Да, ещё одно, - Белов вновь с опаской посмотрел на входную дверь. - Я вас очень прошу - никому не рассказывайте о нашем сегодняшнем разговоре и, пожалуйста, спрячьте вашу тетрадь подальше от посторонних глаз.

    Стоял промозглый сырой октябрь. Из-за дождя, который весь день с переменным успехом то начинался, то прекращался, улица, где стоял мой коттедж, выглядела особенно уныло и серо. Субботними вечерами, здесь, в студенческом городке Тверского математического университета, не было ни души – будущие светила науки, отложив на время книги и конспекты, разъезжались по друзьям и знакомым, чтобы за разговорами, музыкой и горячительным весело провести время. Меня в расчёт брать не надо – я не любитель такого рода времяпрепровождения и, потом, у меня были свои причины остаться в коттедже одному – я хотел оборудовать тайник и спрятать там до лучших времён ту самую синюю тетрадь с моими трёхлетними научными изысканиями, формулами и выводами.
    Вчерашний разговор с профессором Беловым убедил меня только в одном - в моих расчётах нет никакой ошибки, и переходные ворота в пятое измерение действительно существуют, но почему такие выводы подпадают под строжайший запрет и не должны предаваться огласке – над этим следовало основательно поразмыслить.
    Надев дождевик, взяв карманный фонарик и старую садовую лопату, я прошёл в глубину сада, и, выбрав место позади старой раскидистой яблони, принялся копать. Земля здесь была рыхлая и легко поддавалась широкому металлическому лезвию. Выкопав яму достаточной глубины, я вернулся в коттедж и принялся сосредоточенно запечатывать свою тетрадь в большую трёхлитровую банку из-под сливового компота. Герметично заделав скотчем пластиковую крышку, я, для надёжности, принялся было обёртывать банку куском брезента, когда неожиданно раздался торопливый стук в дверь.
    На пороге стоял профессор Белов. Капли дождя падали с его коричневой фетровой шляпы на длиннополый плащ и дружно стекали на пол, образуя небольшую лужицу вокруг старомодных ботинок. Большие очки в роговой оправе тоже были покрыты влагой, и когда он снял их, чтобы протереть, я впервые обратил внимание на его глаза – выпуклые светлые глаза очень близорукого человека, которые смотрели на меня с отчаянием и надеждой.
    - Что случилось, Виктор Николаевич? На вас просто лица нет…
    - С сегодняшней почтой мне прислали вот это, - он сунул руку в карман плаща и достал оттуда мятый листок голубоватой бумаги с гербовой печатью. Это был официальный вызов в канцелярию Научной Инквизиции для дачи разъяснений «по поводу длительного упорства в ереси профессора Белова В.Н., пытающегося математически обосновать возможность существования переходных ворот в иные измерения».
    Я побледнел. Если на слушаниях вина Белова будет доказана, его ждёт полная промывка мозгов или, говоря научно, глубокая коррекция психоличностных характеристик, в результате которой это будет уже не профессор Белов, а некто, во всём устраивающий Научную Инквизицию.
    - Садитесь, прошу вас, - я указал ему рукой на большое плюшевое кресло. Белов устало сел и растеряно посмотрел на меня. Я, прямо глядя ему в глаза, твёрдо произнёс:
    - Виктор Николаевич! Мы оба знаем, что уравнения теории многомерности имеют решение, и мои формулы – тому доказательство. Мне непонятно одно – чего, собственно, опасается инквизиция? В конце концов, эти пресловутые переходные ворота существуют только на бумаге, и ещё никому не довелось увидеть их воочию!
    - Вот тут вы ошибаетесь, Сергей. Я видел такой переход…
    Если бы здесь, посреди комнаты, вдруг грянул гром и разверзлась земля, я был бы поражен меньше:
    - Как вы сказали?!
    - Я видел такой переход, видел собственными глазами, - Белов говорил медленно, тщательно подбирая слова и вслушиваясь в каждое произносимое слово, - три года назад, в Тверском краеведческом музее.
    Я в изумлении уставился на него.
    - Да-да, не удивляйтесь, я в своем уме, - Белов грустно усмехнулся. - Хотя, признаюсь, и сам не сразу поверил в реальность происходящего.
    Он достал из кармана носовой платок, вытер им влажный лоб и начал свой рассказ:
    - В один из тех хмурых февральских дней, когда на душе становится тягостно от беспросветно-серого неба за окном, и не спасает даже любимая работа, я решил немного развеяться и отправился в здешний краеведческий музей. Неспешно бродя по залам и с интересом рассматривая экспозицию - народные промыслы, быт крестьянина ХVIII века, всевозможные прялки, чесала, деревянные лавки, ухваты и чугунки - я неожиданно очутился в картинной галерее, одну из стен которой занимали полотна из собрания князей Татищевых.
    Моё внимание привлёк парадный портрет Ивана Петровича Татищева кисти неизвестного художника, выполненный в классической манере: князь во всех своих регалиях надменно восседает за массивным письменным столом на фоне огромной библиотеки. Справа, на заднем плане, была изображена, выписанная вплоть до мельчайших деталей, резная дубовая дверь, задрапированная по краям портьерой тёмно-зелёного бархата. Не знаю почему, но я принялся внимательно рассматривать именно эту дверь, и представьте себе моё изумление, когда она внезапно отворилась!
    - То есть как? – оторопело спросил я.
    - Да вот так - дверь взяла и раскрылась, расширившись до рамок картины, висящей на стене! Холст исчез, вместо него колебалось само пространство. Всмотревшись, за этой изменчивой дрожащей пеленой, я вдруг увидел прекрасную зелёную долину, залитую солнечным светом, и извилистую тропинку, петляющую среди кустов жимолости. Сам не зная почему, повинуясь какому-то внутреннему порыву, я протянул левую руку прямо в колеблющееся марево, и по ту сторону пространства моя кожа явственно ощутила палящий зной июльского лета!
    Я потерял дар речи и несколько мгновений стоял, ничего не соображая. Потом, опомнившись, резко вытянул руку обратно – и что бы вы думали? Она была вся красная от загара, а наручные часы показывали отставание ровно на два часа сорок три минуты! Я в испуге оглянулся по сторонам – на мое счастье, в галерее, кроме меня, никого не было, только на входе мирно дремал, сидя на стуле, старик-смотритель. Одним словом, никто ничего не заметил.
    Не вполне осознавая, что, в конце концов, произошло, я поспешил убраться из музея, но, уходя, не удержался и бросил быстрый взгляд на картину – князь Татищев всё так же надменно взирал на меня с полотна неизвестного художника.

    Белов умолк. Несмотря на то, что прошло уже три года с того памятного дня, профессор был очень взволнован и тщетно пытался унять дрожь в руках.
    Я был поражён. То, что он рассказал, было просто невероятно, фантастично и мало походило на правду. Я не знал, что и думать… Видя моё сомнение и нерешительность, Белов расстегнул плащ и извлёк из внутреннего кармана пиджака сложенные вчетверо мятые листки:
    - Вот здесь, - он протянул мне бумаги, - полученные мною основные формулы, описывающие реальность существования периодически открывающихся ворот из пятого измерения в наше. Я просчитал вероятность их локализации в определённой точке пространства, обосновал условия такой локализации и описал математическую модель обратных ворот из нашего измерения в пятое.
    Расчеты показали, что тогда, 19 февраля 21…года в 15 часов 23 минуты именно на территории краеведческого музея были открыты такие переходные ворота, и длительность их существования в нашем мире составила около пяти секунд!
    То обстоятельство, что и вы, Сергей, пришли в своих выкладках к аналогичным результатам, привело меня сюда в надежде найти поддержку и понимание… Единственное, чего вы не сумели сделать, это описать отличительные признаки изменения пространства в точке локализации.
    Я помогу вам: во-первых, такие переходы не могут материализоваться в открытом пространстве нашего мира – к примеру, прямо в воздухе или в толще воды. У них всегда есть чётко очерченные границы, совпадающие с границами какого-нибудь предмета. В моём случае, такими границами послужила рама картины, висящей на стене. Во-вторых, в реальности, которую вы увидите по ту сторону, всё всегда противоположно тому, что в данный момент окружает вас здесь: если тут зима, то там – лето, если здесь небо затянуто тучами, то там сияет солнце и тому подобное. Одним словом, пятое измерение – это полный антипод нашему миру!
    Теперь вы понимаете, почему инквизиция поставила под запрет даже теоретическую возможность существования таких переходных ворот? Если мои выводы верны, то у множества людей появится шанс полностью изменить свою жизнь: хронический неудачник «здесь» станет преуспевающим «там», больной выздоровеет, слепой прозреет, а раб станет свободным. Надежда на лучшее – вот что даёт людям другая реальность! Какая же власть допустит подобный исход?

    Профессор умолк. Мне вдруг почему-то вспомнились многочисленные случаи внезапных таинственных исчезновений людей, предметов и даже целых городов, описанные в исторических хрониках. Кто знает, может, и легендарный Китеж-град, осаждённый войсками Батыя, нашёл своё спасение именно там, в пятом измерении?
    Неожиданно зазвонил телефон, и это обстоятельство вернуло меня к действительности. Я быстро схватил трубку, и незнакомый голос хрипло произнес:
    - Сергей Тростянский?
    - Да, слушаю.
    - Это вас беспокоят из университета… Скажите, вам сегодня не звонил профессор Белов?
    Я выразительно посмотрел на сидящего передо мной математика, давая понять, что речь идет о нём, и, стараясь не выдать себя голосом, коротко ответил:
    - Нет.
    На том конце трубки воцарилось молчание. Наконец, хриплый голос произнёс:
    - У нас к вам убедительная просьба - если вдруг профессор вам позвонит или вы его случайно увидите, пожалуйста, незамедлительно сообщите об этом в Отдел надзора Научной инквизиции.
    - Да-да, конечно, - несколько поспешно ответил я, и в телефоне раздались короткие гудки.
    Я испуганно посмотрел на профессора:
    - Виктор Николаевич, вас ищут…
    Его лицо вмиг посерело, он как-то сразу сник и постарел. Я взволнованно заговорил:
    - Вам ни в коем случае нельзя показываться на этих слушаниях, они вас в покое не оставят! Вам нужно бежать!
    - Но куда? Меня вычислят, самое позднее, через сутки!
    Тут мой взгляд упал на сложенные вчетверо листы бумаги:
    - Пятое измерение, профессор!
    Белов недоуменно уставился на меня своими близорукими глазами.
    - Да как же вы не понимаете, Виктор Николаевич! – с жаром заговорил я. - Единственный шанс не попасть в лапы инквизиции – это убежать именно в пятое измерение, туда, где вас никому и в голову не придёт искать! Ведь для официальной науки его не существует, это всё сказки, глупые фантазии старого математика! Скорее берите свои расчёты и определите локализацию ближайших к нам переходных ворот!
    Немного спустя был получен ответ: станция техобслуживания на Речной улице, дверь в гаражный бокс №3, ровно в 20 часов 34 минуты, длительность локализации – две секунды.
    Белов посмотрел на часы – у нас оставалось ещё немного времени. Он мягко взял меня за руку:
    - Спасибо вам, Сергей! Жаль, что всё произошло так внезапно и нам практически ничего не удалось обсудить из ваших работ. Одно могу сказать определённо – у вас яркий талант прирожденного математика! Прошу вас, будьте предельно осторожны и внимательны – боюсь, после моего посещения вас возьмут под особый контроль.
    Что касается этого, – он показал рукой на мою голубую клеёнчатую тетрадь, нелепо смотревшуюся в трехлитровой банке из-под сока, – её нужно надёжно спрятать. Делать тайник в коттедже или закапывать в саду – ненадёжно. Поверьте, это первое, что придет в голову инквизиторам! Лучше отправьте тетрадь почтой на адрес какого-нибудь вашего хорошего знакомого с просьбой спрятать её в месте, известном только вам двоим.
    Он вновь взглянул на часы:
    - Пора. Пойду пешком, так безопаснее…
    Он крепко пожал мне руку, низко надвинул на лоб свою фетровую шляпу и выскользнул за дверь.
    На следующее утро я в точности выполнил все указания профессора: доехал на велосипеде до соседнего посёлка, нашел синий почтовый ящик и опустил туда небольшую бандероль. В краткой инструкции к своей посылке я просил Генку Троякова, моего закадычного друга детства, положить её, не вскрывая, в водонепроницаемый пакет и спрятать в том укромном месте, которое знали только мы двое – в глубокой расщелине камня, справа от входа в старую пещеру у реки, где мы когда-то играли в индейцев.

    …Внезапное исчезновение профессора Белова наделало много шума. Специально созданная комиссия Научной Инквизиции с пристрастием допрашивала всех, кто хоть в малейшей степени имел дело с пропавшим математиком, в том числе и меня. Низенький лысый чиновник от науки ровным тихим голосом нудно расспрашивал меня о профессоре, сфере моих научных интересов, темах курсовых работ и тому подобное, и в таком духе мы проговорили с четверть часа. Я уже стал надеяться, что этим всё и закончится, как вдруг он неожиданно спросил:
    - Правда ли, что в прошлую пятницу, после лекции, вы с Беловым остались в аудитории вдвоём?
    Отпираться было бессмысленно, и я утвердительно кивнул головой.
    Тут инквизитор хитро сощурил глазки:
    - А не шла ли там речь о некой синей клеёнчатой тетради с расчетами и формулами?
    Удар был нанесён так ловко и неожиданно, что внутри у меня всё сжалось и похолодело.
    - Видите ли, в чём дело… - промямлил я, лихорадочно соображая, как выпутаться из расставленных сетей. – В этой тетради – мои неудавшиеся попытки поколебать выводы современной науки относительно теории многомерности пространства-времени. Признаюсь, я потерпел полное фиаско - профессор Белов блестяще доказал мне всю их несостоятельность…
    Выслушав мои сбивчивые «объяснения», инквизитор молча откинулся на спинку кресла и сложил пальцы домиком. По выражению его лица я понял, что он не верит ни одному моему слову.
    - Больше вы ни о чём не говорили?
    - Нет.
    - А где сейчас эта тетрадь?
    - В моем коттедже, в студенческом городке, - соврал я.
    - Буду вам очень признателен, - чиновник бросил на меня выразительный взгляд, - если вы, не откладывая, привезёте её мне. За час управитесь?
    Я кивнул головой.
    - В таком случае, не смею вас больше задерживать.

    Я ехал на машине к себе домой, совершенно не представляя, что же делать дальше. Единственное, что не вызывало никаких сомнений, так это то, что я под подозрением, и за мной следят. Я пристально всмотрелся в зеркало заднего вида – от самого университета меня неотступно преследовал тёмно-синий форд с обляпанными грязью номерами.
    Я выжал акселератор на полную мощь и сломя голову помчался по трассе, в надежде оторваться. К моему несчастью, начал накрапывать дождь, вскоре превратившийся в настоящий ливень. Видимость упала почти до нуля, пелена дождя закрывала лобовое стекло, и, на свою беду, я не заметил тот резкий поворот у опушки леса, обозначенный специальным знаком. Машина на полном ходу вылетела на обочину, пробив металлическое ограждение, и, проехав еще с десяток метров, остановилась. Я с трудом выбрался из покореженного автомобиля и, прихрамывая, побежал вдоль шоссе.
    Быстро темнело. Мои преследователи тоже остановились, вышли из машины, и, включив фонарики, побежали за мной. Я насквозь промок, из-под разбухших от влаги кроссовок с противным чавканьем во все стороны разлеталась грязная жижа, но безотчётный страх продолжал гнать меня вперёд. Пробежав ещё немного, я споткнулся о какую-то кочку и свалился в придорожную канаву, растянувшись во весь рост.
    Дико ныла нога. Я попытался встать и тут же вскрикнул от страшной боли в колене. Это был конец – с такой ногой мне далеко не уйти... Судорожно сглотнув, я затравленно оглянулся по сторонам – в нескольких метрах от меня, под автомагистралью, лежала большая дренажная труба, другой конец которой выходил на противоположную сторону шоссе. Я кое-как добрался до неё и заглянул вглубь, прикидывая, удастся ли мне проползти на ту сторону дороги, и тут от неожиданности потерял дар речи: на другом конце трубы не было ни леса, ни придорожной канавы, ни пелены дождя! То, что я увидел внутри её круглого бетонного отверстия, потрясло меня до глубины души и навсегда врезалось в память – залитая солнцем гавань, ослепительно белые паруса множества яхт и лодок, и улыбающийся профессор Белов в коротких шортах и майке, приветственно машущий мне рукой!
    Не колеблясь более ни секунды, я собрал все свои силы и нырнул в открывшиеся переходные ворота.

    …Двое инквизиторов в изумлении уставились друг на друга – тот, кого они почти настигли, исчез прямо на их глазах. Просто взял и испарился, сгинул, упал в тартарары! В полном недоумении они самым тщательным образом просмотрели, простукали и прощупали дренажную трубу, ища в ней хоть какое-нибудь отверстие, куда бы мог скрыться беглец, но так ничего и не нашли. Это было невероятно, непостижимо и сильно попахивало ересью! Один из них, в сердцах пнув трубу ногой, зло произнес:
    - Он всё-таки сбежал, этот сукин сын!
    - Ага, - с едким сарказмом ответил другой, - не иначе, как в пятое измерение!

Поделиться этой страницей