Отрывающий души

Тема в разделе '4 Группа', создана пользователем Знак, 27 янв 2013.

  1. Знак Админ

    Отрывающий души

    - А я буду такая же красивая, как мама? – девочка заглянула в глаза Асикан.
    - Конечно будешь, Мерилик, - успокаивала Асикан, вплетая в темные волосы ребенка серые совиные перья. – Не крутись.
    - А ты совсем не похожа на маму.
    Асикан и сама это знала. Их отцом был чужеродный охотник, которого без сознания принесла на своих водах Каменная река. Мать Мерилик и Асикан выходила его, а после стала верной женой. Именно от отца девушка унаследовала более бледную кожу, чем у других илэ, прямые каштановые волосы и каре-зеленые глаза. Чужого охотника в селении приняли холодно, мать, несмотря на то, что была дочерью сильнейшего шамана в Джохе, ничего с этим не могла поделать. А когда Гулинкэк умерла, им пришлось столкнуться с откровенной враждебностью соплеменников. Алгурча погиб во время охоты спустя несколько лет после смерти жены, и дочери остались на попечение деда.
    - Зато я похожа на нашего отца, Мерилик, - миролюбиво заметила Асикан. – А теперь беги.
    Девочку не нужно было долго уговаривать – в шестилетнем возрасте мир полон загадок, которые нужно обязательно разгадать. А значит, не стоит терять время на разговоры со старшей сестрой.
    Асикан вышла из чума и направилась к реке набрать воды. Проходя через селение, девушка ловила на себе настороженные взгляды людей, стоявших возле своих жилищ. К сожалению, ее соплеменники предпочитали считать Асикан скорее дочерью чужестранца, нежели дочерью народа илэ.
    Стараясь не замечать неприязни джохинцев, Асикан вышла за пределы села. Сегодня солнце неуверенно выглянуло из-за жемчужных облаков и даже слегка поделилось своим теплом. Между деревьями лежали светлые тени, а на одном из кустиков черники темнели фиолетовые плоды. Не удержавшись, Асикан собрала две горсти ягод и положила в свою сумку.
    Асикан выбралась обратно на тропинку. Навстречу с кувшином воды шла Налинлук, красивая длинноволосая жена кузнеца. За ней вприпрыжку следовала ее дочь, Булбичок, любимая подруга Мерилик.
    - Привет, Дериток! – задорно пропела девочка, отбрасывая за спину растрепавшуюся косу. – А мы уже сходили за водой. Я тоже несла кувшин, немножко правда.
    - Какая ты молодец, - похвалила ее Асикан. – Вот, держи за это.
    Поставив кувшин на землю, девушка вытащила из сумки горсточку ягод и протянула девочке. Но Булбичок не успела их взять, поскольку ее мать холодно приказала:
    - Не смей ничего брать у нее, Булбичок. И никогда с ней не общайся больше.
    Малышка смутилась и отступила на шаг назад. Смерив Асикан презрительным взглядом, женщина прошла мимо девушки, а Булбичок, пряча глаза, засеменила следом. Тропинка свернула за деревья, и мать с дочерью скрылись из виду.
    Асикан все смотрела им вслед. За что ее так ненавидят? Всего лишь за отцовские глаза? За бледную кожу? Да, Алгурча не был похож на илэ. И более того – он не походил ни на килен, ни на орочон, ни на солон[1]. Но ведь ни Алгурча, ни Асикан не сделали ничего плохого жителям Джоха. Разве заслужили они такое отношение?
    В нескольких шагах от селения уже было ни за что не догадаться, что рядом живут люди. Невозмутимый сосновый лес надежно прятал чумы, скрывал звуки, и лишь дым от очагов, поднимающийся над деревьями, мог выдать джохинцев. Тропинка скользила между высоких стволов, уводя девушку немного вниз, к реке.
    Асикан знала, куда ходят за водой женщины из ее села, а потому предпочитала подниматься вверх по Каменной, подальше от любопытных и недружелюбных взглядов. Здесь ей не нужно было волноваться, что кто-то побеспокоит ее.
    - Какое мне дело до них? – размышляла вслух Асикан. – У меня есть дед и Мерилик, они от меня не отвернутся...
    - А как же я? – раздался из-за спины девушки голос.
    От испуга Асикан поскользнулась на мокрых речных камнях, и чуть не упала в воду. Обернувшись, она увидела Окирэ.
    Красивый молодой охотник задорно рассмеялся и протянул смущенной девушке руку. Внешне он тоже несколько отличался от илэ – более светлая кожа, не столь сильно выделяющиеся скулы, да и глаза не такие узкие. Кто-то из его предков так же не принадлежал к этому племени, однако это, похоже, уже забылось людьми Джоха. Сейчас родители Окирэ были уважаемыми людьми в селении.
    В теплых карих глазах молодого человека светилась искренняя радость.
    - Прости, что напугал тебя, - улыбаясь, проговорил он. – Не удержался, когда услышал твои слова.
    - Твоим родителям не понравилось бы, что ты разговариваешь со мной, - укорила молодого человека Асикан.
    На мгновение лицо Окирэ потемнело, но затем вновь стало добродушным.
    - Мне все равно, что думают мои родители, Ая.
    Окирэ был единственным, кто называл ее таким именем – Ая, что значит «доброта». Наверное, он был и единственным, кто знал ее настоящую, ту, что пряталась от враждебности жителей Джохи под маской высокомерия и равнодушия. Как и все илэ, девушка скрывала свое настоящее имя. Ведь иначе злые духи могли причинить зло, наслать болезнь или неудачу. Если кто-то хотел к ней обратиться, ее называли Дериток.
    - Я думаю, Аркичан, ты еще пожалеешь об этом, - тихо отозвалась Асикан.
    Еще с детства у Окирэ появилось второе имя – Аркичан, что значит «жало». Самый меткий охотник, бьющий без промаха, самый быстрый и ловкий преследователь. Еще ни одной добыче не удалось скрыться от него.
    И конечно, он был самым завидным женихом.
    Молодой человек притянул к себе девушку, и у Асикан не нашлось сил противиться ему.
    - Жалеть об этом, значит, жалеть, что я люблю тебя, Ая, - прошептал Окирэ, осторожно целуя губы Асикан.
    Девушка опустила голову на плечо охотника. Их детская нелепая привязанность с годами превратилась в любовь. Сердце билось, словно пойманная в силки птица, и Асикан не знала, что ему ответить на эти слова. Она любила его всей душой-бэен[2], но понимала, что вряд ли им суждено быть вместе. Никто не одобрит такого союза.
    - Мне нужно набрать воды и зайти к старому Амарче, - отстраняясь, сообщила Асикан. – Нет времени, чтобы тратить его впустую, а то шаман рассердится.
    - Хорошо, Ая, - покладисто отозвался Окирэ. – Я не держу тебя.
    Асикан опустилась на колени и дрожащими руками зачерпнула холодной воды кувшином. Обернувшись, она увидела, что Окирэ не ушел, а, сложив руки на груди, внимательно смотрит на нее.
    - Что-то не так? – забеспокоилась девушка.
    Молодой человек лишь улыбнулся:
    - Просто думаю о том, какая хорошая у меня будет жена!
    - Аркичан! – возмутилась Асикан.
    Поднявшись, с гордым видом она прошествовала по камням, призывая всех добрых духов поддержать ее и не дать упасть.
    - Ах, вот еще...
    Она поставила на землю кувшин, полный воды, и раскрыла свою коричневую кожаную сумку. Достав оттуда горсть черники, она протянула Окирэ:
    - Вот... возьми.
    - Спасибо, Ая, - поблагодарил девушку Окирэ, нежно касаясь ее запястья.
    Как же трудно было сохранить спокойствие на лице! Асикан отдернула руку, подхватила кувшин и быстрым шагом пошла прочь от реки. Охотник не последовал за ней, и девушка была за это ему благодарна. Как же тяжело, когда счастье, которое находится на расстоянии вытянутой руки, так недостижимо...
    Непрошеные слезы навернулись на глаза, слезы, которые так редко позволяла себе Асикан, сейчас было невозможно сдержать.
    ***
    - Мне больше некому передать свои знания, Дериток, - напряженно сказал старый шаман. – И ты знаешь это.
    Длинные волосы шамана, украшенные птичьими перьями и различными амулетами, уже тронула седина. Морщинистое лицо казалось высеченным из камня, глаза – два черных омута. Чужому человеку могло показаться, что сам шаман являет собой телесную оболочку злого духа. Асикан же деда не боялась, поскольку знала, какой он на самом деле.
    Сейчас они сидели в чуме Амарчи рядом с разожженным очагом, и девушка все безуспешно пыталась войти в мир духов.
    - Но люди сторонятся меня! – в отчаянии воскликнула Асикан. – И я вовсе не гожусь в шаманы. Я лишь маленькая и слабая девушка. Я не смогла убедить людей верить мне, а ты велишь мне указывать, что делать духам.
    - За людей говорят поступки, а не слова, - мудро заметил старик. – А на духов действуют слова, если их правильно выбирать. Все изменится, когда ты покажешь, на что ты способна. Ты обижена и зла – эти чувства мешают тебе. Ты должна погасить в себе свои чувства и страхи, лишь так ты сможешь войти в Нижний Ба[3].
    И Асикан пробовала вновь. Закрывала глаза, брала в руки бубен, и под его звуки начинала петь обрядовую песню. Она смеялась, плакала, замирала на полуслове, пока не почувствовала небывалый подъем сил.
    Открыв глаза, она увидела не чум и старого шамана, глядящего ей в лицо, а серый мрачный холм, мертвые деревья, обглоданные ветви которых тянулись к ее лицу.
    - Нет, нет! – испугалась девушка, и мир смазался перед глазами, из-под ног расползлись краски, а в следующий миг она почувствовала, что чьи-то руки трясут ее за плечи.
    - Духи чувствуют твой страх, Дериток, - покачал головой Амарча. – И не будут повиноваться тебе. Ты знаешь, почему одни люди могут влиять на них, а другие – нет? Потому что наши души сильнее других, и духи готовы им подчиняться или благоволить. А когда твоя душа трясется, словно заячий хвост, над ней можно лишь смеяться!
    Девушке было стыдно. Стыдно оттого, что она не чувствовала шаманство своим, неотделимым от своей души. Наверное, именно по этой причине у нее ничего не получалось. Когда она робко сказала об этом, старик очень сильно рассердился.
    - Что ты можешь знать о том, что предназначено тебе богами? Они дали нам жизнь, дали нам души, чувства, и одарили способностями. Наши судьбы предрешены еще до нашего рождения, и тебе ли рассуждать о том, что твое, а что нет? Даже любовь нам подарена богами. И что бы ни случилось, наши души всегда будут стремиться к тем, кто предназначен нам. Однажды мне пришлось ради своей жизни просить помощи у духа судьбы, Аяна, но даже он не смог перечеркнуть то, для чего я был создан.
    Асикан едва удержалась от расспросов. Она понимала, что об этом случае старый шаман не расскажет даже ей. У нее у самой возникали мысли обратиться к духу судьбы, но ей было страшно – вдруг боги рассердятся и изменят ее судьбу в еще более худшую сторону? Уж лучше попытаться изменить свое положение своими силами.
    Амарча продержал у себя Асикан до вечера, и когда она, уставшая и голодная, покинула его чум, уже начало темнеть.
    Голодная младшая сестра ждала Асикан. Пока девушка разводила огонь, чтобы приготовить еду, Мерилик пропела:
    - А к нам Аркичан заходил, мясо принес. Его сюда дедушка отправил.
    Как хорошо, что они с Окирэ разминулись! Второй встречи за день девушка просто не выдержала бы.
    - Да? – как можно равнодушнее спросила Асикан. – И что он?
    - Про тебя спрашивал, - хитро улыбнулась Мерилик. – Соскучился, говорит. Куклу мне принес, в подарок.
    Девочка гордо продемонстрировала старшей сестре маленькую деревянную куклу с аккуратно вырезанным лицом. Было видно, что над игрушкой старались не один вечер.
    - Какая красивая, - восхитилась девушка, почувствовав в груди странное тепло. – Как ты ее назовешь?
    - Назову ее Гулинкэк, - неожиданно посерьезнела Мерилик.
    - Хорошее имя, - одобрила Асикан, погладив сестру по голове. – Садись, скоро будем есть.
    После ужина Мерилик легла на шкуры в правой от входа части чума и уснула. Прикрывая сестру одеялом, Асикан заметила куклу, крепко зажатую в маленькой руке. Девушка улыбнулась и осторожно легла в женской части[4] жилища. Окирэ не оставлял попыток завоевать ее душу, даже не подозревая, что она и так принадлежит ему.
    ***
    - Асикан, проснись!
    Девушку вырвал из сна голос Мерилик.
    - Что случилось, милая? – сонно пробормотала Асикан.
    - Дедушка... – дрожащим от слез голосом выдавила девочка. – Дедушка умер...
    - Что?
    Через минуту Асикан уже бежала к чуму Амарчи. Оттуда показался старый охотник Тукарчэ. Он был мрачен, как грозовое осеннее небо.
    - Умер ночью, - без приветствий сообщил немолодой мужчина.
    Ничего не ответив, девушка пролезла внутрь.
    Старик лежал распростертый на оленьих шкурах, а лицо его было искажено гримасой боли. Широко распахнутые глаза недвижно глядели в потолок.
    - Дедушка...
    Асикан дрожащей рукой закрыла глаза своему деду и вышла наружу.
    Хоронить умершего шамана собралась почти вся Джоха. Трое сильных мужчин несли тело Амарчи, следом шли охотники, женщины и даже дети. Асикан смотрела себе под ноги и была совершенно подавлена.
    Как мог дед оставить ее сейчас? Что ей делать? Теперь в Джохе нет шамана, и вряд ли люди согласятся на то, чтобы Асикан заняла его место. Пусть даже она одна из всей деревни обладает даром. Да и что она может сделать как шаман? Почти ничего. Нет, это не для нее. Она слишком боится такой ответственности.
    Когда ей приходилось прикасаться к миру духов во время камлания[5], то она часто сбегала оттуда. Столько злобы и ненависти она никогда не испытывала в жизни. Ей было тяжело удержать себя от трусливого бегства, и вот теперь никто ей не поможет и не научит ничему. Не было отца и матери, которые бы защитили ее.
    - Ая...
    Асикан очнулась от тяжких раздумий. Рядом с ней шел Окирэ, встревоженно ловящий ее взгляд.
    - Все в порядке, - прошептала Асикан.
    Словно бы невзначай охотник протянул к девушке руку и негромко сказал:
    - Вот, возьми.
    Он вложил в холодную ладонь Асикан какое-то растение. Подняв подарок к глазам, наследница шамана поняла, что это небольшая ветвь березы. Прощальный подарок для ушедшего Амарчи, символизирующий вечную жизнь.
    - Спасибо, Аркичан, - поблагодарила молодого человека девушка.
    Люди все шли и шли вглубь леса. На взгляд человека, попавшего сюда впервые, лес был безлик. Но не для тех, кто живет здесь с первых дней своей жизни. Жители Джоха видели и поваленное дерево, и трухлявый пень, и замшелый продолговатый валун. Печальное шествие безмолвно миновало эти знаки. Наконец, начался мягкий спуск в неглубокую ложбину, куда и держали путь джохинцы. Там их уже ждал шаман из ближайшего к Джоху селения.
    Едкая досада кольнула Асикан в сердце острой иглой. Этот худой неприятный человек должен был провести обряд воздушного погребения. И хотя внучка шамана хотела бы сама провести обряд, ее никто даже не спросил об этом. Никого не интересовали мысли и желания дочери чужака.
    В этой неприметной ложбине жители обеих деревень хоронили вождей, лучших охотников и шаманов. Со стороны место выглядело зловеще – на деревьях раскачивались подвешенные за ноги скелеты с обрывками одежды на желтоватых костях.
    После того, как тело Амарчи подвесили по правилам обряда на дерево, и все заклинания были произнесены, жители деревни отправились обратно – устраивать прощальный пир и задабривать духов.
    Шаман, проводивший обряд, тоже был приглашен.
    Асикан через силу заставила себя участвовать в празднестве. Ей не давали покоя мысли о будущем, в котором она уже не сможет рассчитывать на помощь охотников из Джохи. У нее было два выхода – стать чьей-то женой или взять сестру и уходить из этого селения. Пока тянется месяц Илкун[6], девушка еще может ловить рыбу или собирать ягоды, но полноценной охотницей ей все равно не стать. От всех этих размышлений болела голова.
    Ближе к вечеру поднялся вопрос о том, кто же станет новым шаманом в Джохе. И тогда Асикан как можно увереннее проговорила:
    - Я... могу занять его место.
    Она знала, что женщины часто становились шаманками, если у шамана не было других наследников. Мужчина в роли защитника был предпочтительней, но наличие дара играло большую роль в передаче искусства общаться с миром духов.
    Однако на девушку посмотрели как на одержимую духами. Как она и предполагала, никто не отнесся ее предложению благосклонно. Быть может, и не имело бы значения мнение людей, если бы вперед не вышел вождь илэ, почтенный Кунтарчэ.
    - Ты слишком молода, чтобы стать шаманкой Джоха, - проговорил мужчина со слегка седоватыми волосами. Лицо его – жесткое, изрезанное морщинами, с холодными глазами, заставляло трепетать. – Вряд ли Амарча успел научить тебя всему, что знал, да позаботятся добрые духи о его бэен.
    Девушка склонила голову, не смея возражать вождю. Так решено было до поры до времени обращаться к уважаемому Ирбэдэ из Джюнгута.
    Тогда Асикан развернулась и молча ушла в свой чум. Ей было противно слушать хвальбы этому Ирбэдэ. Мерилик еще не было, но беспокоиться не стоило – кругом много людей, и вряд ли с ребенком может что-то случиться. Девушка решила не выходить на улицу до тех пор, пока пиршество не закончится. Аппетитный аромат кушаний просачивался в чум, но и это не соблазнило Асикан выйти. Занявшись починкой одеяла, девушка не сразу поняла, что кто-то снаружи зовет ее по имени.
    - Что нужно? – недружелюбно спросила она, выглянув наружу.
    К ее удивлению, там стоял человек, которого она меньше всего хотела бы сейчас видеть. Скуластое худое лицо шамана уже прорезали морщины, а его узкие холодные глаза смотрели на девушку оценивающе.
    - Ты ведь Дериток? – уточнил шаман.
    Он был облечен в совсем новенький оргой[7], но выглядел наряд совершенно чуждым шаману. Будто он снял это облачение с чужого плеча. На Амарче одеяние шаманов смотрелось куда лучше.
    - Да, - односложно отозвалась Асикан.
    - Я узнал, что ушедший в мир духов Амарча был вашим единственным родным человеком, - перешел к делу Ирбэдэ. – И у вас нет никого, кто мог бы позаботиться о тебе с сестрой.
    Асикан молчала, пытаясь понять, к чему он клонит. Не дождавшись от девушки ответа, шаман продолжил:
    - Я предлагаю тебе стать моей женой, Дериток. Я дам тебе все, что ты захочешь. Ты знаешь, как меня уважают – со мной никто не посмеет считать тебя и твою сестру изгоями. Ты будешь ходить в лучшей одежде и есть лучшее мясо.
    Асикан была ошеломлена таким предложением. Конечно, выбор оставался всегда за женщиной, и вряд ли кто-то бы взялся силой заставлять ее связываться узами брака. Но каждая девушка, какой бы она не была самостоятельной, помнила о том, что рядом должен быть защитник. Как бы ей хотелось, чтобы этим защитником был Аркичан! Но его семья не примет такого позора, как Асикан. А кроме молодого охотника...
    Вновь обретя дар речи, она ответила:
    - Я благодарю тебя за это предложение, Ирбэдэ, но я не могу его принять.
    Глаза мужчины полыхнули недобрым огнем, еще больше сузившись.
    - Почему же?
    - Я просто не могу согласиться, - уклончиво отозвалась девушка. – Я не могу запятнать честь уважаемого шамана такой недостойной женой, как я.
    Затем добавила, пытаясь смягчить свой отказ:
    - Мне очень приятно твое предложение. Но я не могу дать тебе то, что ты хочешь. Доброй ночи, Ирбэдэ.
    Она исчезла в глубине чума, опустив полог, и не видела, как исказилось лицо Ирбэдэ. Оскорбленный шаман прошипел вслед:
    - Ты еще пожалеешь об этом, строптивая девчонка.
    ***
    В деревне умерли Нэмердэ и Тутумэ, два полных сил охотника.
    Они покинули мир живых не по воле случая на охоте, нет. Они просто упали на месте замертво у реки, когда шли с другими мужчинами ловить рыбу[8]. Испуганные люди шептались о том, что кто-то прогневил духов и теперь они жестоко мстят за обиду. В один из дней, возвращаясь домой с охапкой хвороста для очага, Асикан с удивлением заметила несколько кусков одежды, привязанных к дереву, прямо у последних чумов. Так поступали, когда в каком-то месте обитало грозное божество или злой дух.
    Асикан не знала, что и думать. Получив в наследство от деда бубен и остальные принадлежности шамана, девушка продолжила учиться самостоятельно. И в последнее время она чувствовала, что в мире духов что-то действительно изменилось.
    Приходя на сумеречные холмы Нижнего Ба, Асикан чувствовала нечто противное, липкое. Оно заползало в душу, пропитывало ее ядом, путало мысли, заставляло дрожать колени, обманывало уши и глаза, внушая то, чего нет. Пожалуй, его можно было бы назвать страхом.
    Духи боялись.
    Добрые духи, которых удавалось призвать, от ужаса не могли говорить. Они молчали или шептали что-то неразборчивое.
    Из страха за младшую сестру, Асикан сделала амулет из березовой коры, вырезав на нем символы для привлечения самого сильного доброго духа, которого знала. Люди Джоха тревожились, а хваленый шаман Ирбэдэ лишь разводил руками. Сейчас он уже не выглядел таким самоуверенным, как в день смерти Амарчи. Он принес щедрую жертву духам, но более ничего не предпринял.
    Когда умерли еще несколько человек такой же странной смертью, стало понятно, что он бессилен помочь.
    Девушка старалась поскорее пройти мимо своих односельчан, не потому что боялась их, а просто неприязненные взгляды действовали ей на нервы. Да и разговоры ненароком было слышно. Вот и сейчас, Варкучлук и ее старшая дочь Чементок, занятые чисткой рыбы, негромко переговаривались:
    - А я думаю, это зеленоглазая все подстроила. Наверняка это ее отец научил.
    «Пусть думают, что хотят, а правду я найду», - успокаивала себя внучка шамана.
    Асикан размышляла над происходящим, отправляясь к Каменной реке пополнить запасы воды. Ей казалось вполне очевидным, что за все эти смерти ответственен какой-то озлобленный дух. Но что она могла сделать? Углубляться в мир духов – страшно. А вдруг она встретит это чудовище и не сможет совладать с ним? Ведь он может убить и ее, и тогда малышка Мерилик останется совсем одна. Нет, она не может рисковать. Может, стоило все же не отказывать Ирбэдэ? Все же он шаман, быть может, они вместе... Нет, нет. Асикан ни за что не согласится на такой шаг.
    - Ая.
    Девушка обернулась на звук голоса, и ее сердце радостно подпрыгнуло в груди. Сразу стало ужасно стыдно за малодушные мысли о Ирбэдэ.
    Она не видела Окирэ уже почти две недели. То его не было в деревне, то Асикан уходила ловить рыбу. Сейчас ей приходилось самой добывать пропитание. Хорошо еще, что она умела это делать, иначе они с Мерилик уже давно бы умерли от голода.
    - Здравствуй, Аркичан, - улыбнулась девушка.
    - Здравствуй, Ая, - поприветствовал ее охотник. – Мы почему-то с тобой всегда встречаемся именно здесь.
    Асикан понравилось, как прозвучало «мы» из его уст.
    - Я хотел поговорить с тобой, Ая, - стал необычайно серьезен молодой человек.
    Девушка встревожилась. Что он хочет ей сказать? Может, что-то случилось? Или... его родители решили женить Окирэ?
    - Ты слышала, что в Джюнгуте умер Тургукан, молодой охотник, сын вождя? Я не обладаю даром разговаривать с духами, - поделился Окирэ. – Но ты ведь можешь. Скажи, что происходит?
    Он испытующе смотрел Асикане в глаза, и ей трудно было сосредоточиться.
    - Я не могу точно сказать, - неохотно призналась девушка. – Но, похоже, кто-то очень сильно разозлил одного духа, да так, что его боятся даже другие духи.
    Окирэ задумался. Затем все же поделился своими мыслями:
    - Знаешь, я ведь думал, что это Ирбэдэ виновен в происходящем. Но сын вождя... Вряд ли он решился бы на такое. А этот злой дух... ты можешь с ним совладать?
    Асикан не знала, что ему ответить. Ей было неловко признаваться в своих страхах.
    - Я... не знаю, Аркичан. Понимаешь... Я боюсь. Это очень страшное место. Я просто... боюсь...
    Она опустила глаза. Затем почувствовала, что Окирэ взял ее за руку и сжал ее пальцы.
    - Всем страшно, - доверительно проговорил охотник. – Даже мне бывает страшно на охоте. Если бы я мог... Я бы пошел с тобой вместе в мир духов, чтобы защитить. Тогда тебе не было бы страшно?
    Асикан изумленно посмотрела на него. Неужели Окирэ так повзрослел? Все эти разговоры о женитьбе, о любви – это все не воспринималось всерьез. Но то, что он говорит сейчас – нет, это сказал не тот Окирэ, которого она знала раньше. Таких слов она еще ни от кого не слышала.
    - Конечно, нет! С тобой вообще ничего не страшно. Ты... правда... пошел бы со мной? Если бы мог...
    - Я отправился бы с тобой даже в плаванье по родовой реке в Нижний Ба[9], - без улыбки отозвался Окирэ.
    После такого девушка уже не могла принять иного решения.
    - Могу я попросить тебя кое о чем? – робко спросила Асикан.
    - Что угодно.
    - Сегодня вечером я пойду в мир духов и постараюсь узнать, что происходит. Но я боюсь не вернуться. Не мог бы ты... прийти ко мне вечером и побыть рядом? Если я задержусь... Позови меня моим истинным именем.
    - Разумеется, - без раздумий кивнул Окирэ. – Жди меня вечером, моя ненаглядная Ая.
    И наградив девушку легким поцелуем, он поднялся и скрылся среди деревьев. Только сейчас Асикан услышала приближающиеся голоса. Девушка скользнула за зеленоватый валун у самой кромки воды. к реке приблизились Хусивлук и Алгардак, со смехом обсуждающие Окирэ. Асикан узнала их по голосам.
    - Представляешь, а он даже не заметил Арлачок, - делилась Алгардак. – Она даже позеленела от злости! Ее родители все мечтают породниться с семьей Аркичана. Будто нужна ему эта уродина.
    - Я слышала, что ему нравится Дериток, - припомнила Хусивлук.
    Асикан сжалась в комок за валуном, не замечая, что ее сапоги уже почти промокли. Ей ужасно не хотелось, чтобы злоязыкие подружки увидели ее.
    Алгардак презрительно фыркнула.
    - Кому она нужна. Это было бы позором для семьи Аркичана, принять ее к себе. Скорее они заставят его взять в жены косоглазую дочь кожевника Кемучэ, чем согласятся на такое. Да что говорить, любая девушка согласится стать женой Аркичана!
    На последних словах тон девушки стал мечтательным. Похоже, она сама была бы не прочь иметь такого мужа.
    - А ты знаешь, если уж мы начали о мужьях, - заговорила Хусивлук, - к нам приходил Васэкарча...
    Голоса девушек все больше удалялись, а Асикан вылезла из своего укрытия и села прямо на каменистую землю у кромки воды. Неужели так будет всегда? Всегда она будет посмешищем Джоха, к которому относятся хуже, чем к самой неказистой девушке в деревне?
    Асикан глубоко вдохнула прохладный воздух, затем медленно выдохнула и подумала: «Сегодня вечером все станет ясно».
    ***
    Он пришел, как и обещал. Еще только смеркалось, когда Окирэ пришел к Асикан. Молодой человек выглядел напряженным. Серьезным. Взрослым.
    Асикан внезапно пришло в голову, что она впервые наедине с Окирэ так близко. Никто не знает, что он пришел к ней. Мерилик еще не скоро придет, наверняка заиграется до глубокой темноты с другими детьми Джоха...
    Видимо, что-то в ее взгляде выдало эти мысли, потому что Окирэ слегка нахмурился и сказал:
    - Ты же не думаешь, что я могу тебе причинить зло, Ая? Я скорей заколю себя кинжалом, чем позволю хотя бы в мыслях опорочить тебя.
    От этих слов у девушки просветлело на душе. Да, Ирбэдэ наверняка бы воспользовался моментом. От воспоминаний о мерзком шамане Асикан передернуло.
    - Я ни на миг не усомнилась в тебе, Аркичан.
    - Тогда... начнем?
    - Ты знаешь мое настоящее имя? – спросила Асикан напоследок.
    - Я помню, - кивнул охотник, и, понизив, голос, добавил: - Асикан...
    Он даже помнил ее истинное имя, хотя вот уже семь лет ее никто по нему не звал. Асикан было уже семнадцать зим, из которых только десять считались детством. Окирэ был на одну зиму старше.
    Взяв в руки бубен и заготовленные приношения духам, девушка сказала:
    - Пойдем. Нужно развести огонь.
    Выйдя в лес, Асикан и Окирэ окунулись в ночную жизнь тайги. Деревья поскрипывали, вскрикивали ночные птицы, а под ногами шуршала прошлогодняя хвоя. Это был дикий мир животных и могучих деревьев, а человеку в этом неспокойном царстве не было места.
    Но Асикан уверенно вела охотника между древесных стволов. Вот спутники свернули у раздвоенной сосны, миновали два плоских жертвенных камня, поднялись на небольшой холм. Здесь, с обратной стороны холма, в неглубокой ложбине, было место силы шаманов Джоха.
    Здесь из-под земли бил ключ, а рядом располагался очаг, над которым на трех каменных упорах стояла чугунная каша. В этой чаше шаман Джоха делал священный напиток тарасун, который пили жители деревни, восхваляя духов. Сейчас чаша пустовала. Ведь кроме Амарчи или его преемника никто бы не посмел приблизиться к этому священному месту. У каждой деревни было свое место силы, и ни один шаман не посмел бы приблизиться к чужому месту общения с духами.
    Когда пламя в очаге разгорелось в полную силу, Асикан, прежде всего, принесла жертвы различным духам. Бросила в огонь кусочек рыбы, капнула немного жира. Затем девушка положила подношения у идолов, посвященных богам. Лишь после этого она начала петь. Сначала негромко, неуверенно, а затем все больше распаляясь. Мир начал терять свои очертания, и вот она уже с трудом могла разглядеть лицо Окирэ. Деревья уменьшились и поредели, вместо высоких ровных стволов кедров и елей теперь девушку окружало убогое криволесье.
    С холма можно было увидеть реку, черной лентой огибающей склон. Низкие деревца, искореженные, с облетевшими листьями, словно тянули изломанные ветви к серому небу, прося о помощи. Подернутая сединой трава шуршала под ногами, и звук этот был таким же мертвым как деревья, окружавшие шаманку.
    Почувствовав волну страха, Асикан замешкалась. Но всплыла далекая мысль – Окирэ рядом, он не даст в обиду. И девушка пошла вперед.
    Холодный пронизывающий ветер налетел неожиданным порывом, и у Асикан даже перехватило дыхание. В воздухе в обе стороны перед лицом девушки растянуло призрачные трехпалые руки странное существо. Вывернутые зрачки и рот без нижней челюсти вовсе не смутил Асикан. Это всего лишь один из злых духов хотел запугать ее, не дать пройти дальше. Но девушка уверенно призвала одного из добрых духов-защитников, и ветер сразу улегся. Серебристое сияние, окутавшее шаманку, выпустило тонкое щупальце и коснулось злого создания. Асикан услышала резкий выдох, и препятствие рассеялось.
    - Спасибо, - поблагодарила доброго хранителя девушка. Ей предстояло найти злого духа, убивающего людей, и усмирить его.
    Асикан шептала имена духов, и они неохотно являлись перед ней. Глядя в их испуганные лица, она негромко спрашивала:
    - Знаете ли вы имя того, кого боитесь?
    Призрачные тени лишь испуганно колыхались.
    - Скажите хотя бы, что он делает?
    И лишь один чуть слышный голос бросил:
    - Маин[10]...
    Внутри у Асикан все похолодело. Повергнутые в ужас духи заметались вокруг девушки, а затем разлетелись.
    Значит, вот в чем дело. Похоже, и старый шаман умер не своей смертью. Кто-то призвал духа, который обманывает самого Амаку[11], владеющего всеми душами-судьбами людей – маин. Этот бестелесный убийца разрывает связи с маин и люди умирают. Но как его зовут? Такой силой может обладать лишь один коварный дух.
    - Тэкэму-ми о-ми! – звучно крикнула Асикан, и вокруг нее сразу закрутился черный вихрь. Ей было страшно, хотелось сбежать, но ноги словно приросли к безжизненной земле. Нет пути назад, некуда отступать.
    - Кто призвал меня? – раздалось шипение.
    Перед Асикан свернулась кольцами огромная черная змея. Изумрудные глаза, горевшие безумным огнем на чешуйчатой морде, уставились, не мигая, на шаманку.
    - Я, - отозвалась Асикан.
    - Как тебя зовут? – прошелестела змея.
    - Я никогда не открою тебе своего имени, – глаза девушки сузились. – Я не дам тебе власти над собой. Больше ты не сделаешь никому зла, Тэкэму-ми о-ми. Уходи за реку[12]!
    В руках Асикан развернулась тонкая паутинка-сеть, и она бросила ее в темное создание. Прочная сеть окутала Отрывающего Души плотным коконом. Но шаманка не успела отправить своего противника за реку – клыкастая пасть вцепилась в сеть и сделала в ней прореху. Еще немного, и охранительная сеть не выдержит.
    Отчаявшаяся Асикан попыталась создать новую сеть, но она вышла слишком слабой. Тэкэму-ми о-ми уже почти освободился, а девушка поняла, что сейчас ей придет конец. Она не могла видеть тонкую серебристую нить, которая тянулась от ее левого запястья куда-то ввысь, в серое небо. На эту связь маин с Амакой плотоядно смотрела змея, и шаманка чувствовала, что злобный дух ее не отпустит.
    Асикан бросилась бежать вниз по склону. Позади нее слышался треск разрываемых нитей, но шаманка продолжала бежать. Лента реки становилась все ближе, а духи, встречавшиеся на пути Асикан, бросались врассыпную. Под ногами шуршала сухая трава, дыхание уже давно сбилось, а тело сжалось в ожидании смертельного удара. Не заметив выступающего над землей корня, Асикан споткнулась и полетела вниз лицом, едва успев выставить перед собой руки.
    А Тэкэму-ми о-ми уже почти настиг свою жертву – чешуйчатое создание сворачивалось кольцами, грозно шипя, готовясь к броску.
    Асикан замерла, стоя на коленях. Ни один дух сейчас не помог бы ей, но можно было бы попытаться призвать Аяна, духа судьбы.
    - Умоляю тебя, Аян, если я достойна лучшей смерти, помоги мне, - прошептала Асикан потрескавшимися губами.
    Ее тихий шепот был услышан. В момент, когда змея бросилась на девушку, с беспросветного неба опустилась золотистая лента. Аян начал обвиваться вокруг тела злого духа, а Тэкэму-ми о-ми с разъяренным шипением выкручивался из золотых объятий. Но как река течет по своему руслу, обтекая камни, так и Аян, невзирая на сопротивление, продолжал плести золотой кокон. Уже большая часть тела духа оказалась плененной Аяном, но Отрывающий Души упорно извивался, силясь вырваться на свободу. Река была совсем рядом, но у духа судьбы не хватало сил вытянуть коварную змею за нее.
    Асикан оставила попытки подняться, дрожащие ноги все равно бы не удержали ее. Вместо этого она из последних сил начала плести охранительную сеть. Легкая полупрозрачная пелена вытекала из замерзших пальцев, ложась на колени уставшей шаманки. Превозмогая тяжесть, навалившуюся на ее душу, девушка махнула рукой в сторону своего противника, словно смахивая пыль. Сеть взметнулась над землей оторванной паутинкой, и в тот же миг прилипла к морде чешуйчатого чудовища. Небольшой заминки хватило Аяну, чтобы укутать злого духа почти до самой головы.
    Асикан готова была заплакать от радости, но напоследок змея все же дернулась и успела оцарапать острыми клыками руку девушки. Асикан вскрикнула и упала на землю, а кокон уже потащил злого духа прочь.
    Безумная боль скручивала тело девушки, и она скорчилась на холодной седой траве. Слезы выступили на глазах, стало трудно дышать, и Асикан уже ничего не понимала. Перевернувшись на бок, она ткнулась лицом в сухую траву, пучками торчащую у кромки воды. Быть может, от воды боль утихнет? Девушка опустила раненую руку в воду, и поняла, что это не вода. Густой теплый туман скользил через холодные пальцы, а на дне гладкие камни сами просились в ладонь...
    - Асикан!.. Асикан!..
    Милый, добрый Окирэ. Почему он зовет ее? Почему он не рядом? Хорошо было бы, если бы он всегда был рядом.
    - Асикан! Ая...
    Асикан с трудом открыла глаза. Где-то справа от нее металось багровое марево очага, а сверху на нее смотрел побледневший Окирэ. В руке чувствуется нечто круглое, холодное – камень?
    - Ая! Очнись же, Ая!
    - Аркичан... Мне так больно, Аркичан...
    - Что мне делать, Ая? Что я могу сделать для тебя?
    Асикан с трудом могла выдавить из себя хотя бы несколько слов:
    - Только Ирбэдэ может помочь...
    - Я отнесу тебя.
    ***
    Окирэ подхватил на руки легкое тело девушки, забрав с собой и ее сумку с принадлежностями шамана. Через темный лес он напрямик пошел к соседней деревне Джюнгут.
    Лунный свет едва пробивался между хвойных крон, и лишь преумножал черные тени под деревьями, почти не освещая путь. Но Окирэ хорошо знал окрестности Джоха и уверенно шел напрямик к селению.
    Вдоль реки он двигался до тех пор, пока не достиг расщепленного молнией дерева. Там он осторожно взял Асикан на другую руку и вновь двинулся вперед.
    Наконец, показались крайние чумы.
    Молодой охотник остановился у одного из них и позвал хозяина. Через некоторое время оттуда вышел низкорослый мужчина.
    - Скажи, хозяин, далеко ли жилище почтенного Ирбэдэ?
    - На другом краю селения последний чум слева, - отозвался мужчина, с любопытством поглядев на бесчувственную девушку.
    Окирэ молил духов лишь о том, чтобы не было слишком поздно.
    Асикан приоткрыла глаза.
    - Только не уплывай по родовой реке, Ая, - попросил девушку Окирэ. – Если уйдешь ты, уйду и я.
    Она промолчала.
    Ирбэдэ еще не спал. Он немного нервничал, когда вышел из чума.
    - Что случилось? Ага... духи постарались? – деловито осведомился мужчина.
    - Помогите ей, - умоляюще произнес охотник.
    - Я попробую ей помочь. Останься здесь, я позову тебя.
    Ирбэдэ положил Асикан на шкуры в своем чуме. Девушка измученным взглядом смотрела на шамана, а тот, в свою очередь, не торопился с исцелением.
    - Тебе хочется жить, Дериток? – с фальшивой нежностью в голосе проговорил Ирбэдэ. Он провел рукой по бархатистой щеке Асикан, и она с отвращением отвернулась.
    - Строптивая девчонка, - рассердился мужчина. – Я оставлю тебя умирать, если ты не будешь относиться ко мне нежнее!
    Асикан повернулась к нему и увидела, каким вожделением горят глаза Ирбэдэ. На его лице заиграла плотоядная ухмылка.
    - То-то же, дорогая. Если хочешь жить, милая Дериток, обещай мне, что станешь моей женой!
    - Я лучше умру, чем стану принадлежать тебе! – яростно отозвалась девушка, и тут ее скорчило от боли в руке.
    - Ты и так умрешь, Дериток, если не пообещаешь этого.
    В голове у Асикан промелькнула мысль соврать, пообещать и не исполнить обещания, но... Ее дед всегда призывал свою внучку не лгать даже врагам. Неисполненное обещание, пустое слово, любой обман – все имеет свою цену. Духи зорко следят за словами, и однажды придется горько поплатиться за неправду. И вовсе необязательно самому лжецу.
    - Нет!
    - Жаль, - вздохнул шаман. – А этот юноша, Дериток? Ты ведь не хочешь, чтобы он внезапно умер?
    Теперь в голове Асикан все встало на свои места.
    - Это ты убил всех этих людей, Ирбэдэ. Ты подлый и бесчестный человек! Ты убил нашего шамана.
    - Да, Дериток, - отозвался Ирбэдэ. – Зато Джоха теперь ходит за помощью ко мне. Я всегда беру то, что мне полагается.
    С этими словами он попытался поцеловать девушку. Из последних сил она оттолкнула распалившегося мужчину и позвала:
    - Аркичан! На помо...
    - Дрянь! – прорычал шаман. В его руке блеснул кинжал.
    Когда он занес руку, Асикан зажмурила глаза. Но смертельного удара не последовало.
    Вместо этого раздался шум борьбы.
    Окирэ навалился на мужчину и коленом прижал левую руку шамана к полу, а правую схватил за запястье, обезопасив себя от острого лезвия. Ирбэдэ тяжело дышал, уже не пытаясь вывернуться.
    - Это он убил всех этих людей, Аркичан, - дрожащим голосом проговорила Асикан, чуть приподнявшись.
    - Все хорошо, Ая, - успокоил девушку охотник. – Все закончилось и больше никто не умрет.
    Затем Окирэ обратился к Ирбэдэ:
    - Тебе придется ее излечить, шаман, или я убью тебя.
    - Хорошо, - процедил мужчина.
    Молодой охотник забрал кинжал из рук Ирбэдэ, и теперь напряженно наблюдал за действиями шамана. Тот, поджав губы, бросал злые взгляды на юношу, но не пытался напасть на Асикан или самого Окирэ. Ирбэдэ достал из-под шкур в углу своего жилища завернутые в ткань сушеные листья и приложил к руке девушки, в том месте, где ее ранила змея. Сверху он обернул рану тканью и перехватил узкой полосой кожи.
    - Через несколько часов она и не вспомнит о ране, - буркнул Ирбэдэ, молниеносным движением бросая в лицо Окирэ шкуру оленя, одну из тех, что лежали на полу. Асикан вскрикнула, но шаман уже успел выскочить из чума, прямо через дымовое отверстие. Окирэ бросился к входному отверстию и исчез в темноте, но быстро вернулся назад, раздосадованный.
    - Он ушел, Ая, но завтра я и другие охотники обязательно найдем его.
    Молодой человек помог подняться Асикан, и вместе они вышли из чума. Перед входом в жилище девушка заметила деревянный прямоугольничек. Асикан подняла его и поднесла к глазам. Это был амулет. Приглядевшись, она различила знаки призыва темного духа.
    - Он призвал сильного духа и напоил его своей завистью и злобой, - тихо проговорила Асикан. – А потом дух, скорее всего, стал плохо слушаться шамана.
    - Завтра мы все это расскажем в деревне, - пообещал Окирэ. – А сейчас пойдем домой.
    ***
    Слову дочери чужеземца, возможно, никто не поверил бы, но сыну уважаемой семьи Джоха поверили безоговорочно. Пришлось сходить и в Джюнгут, объяснить, почему пропал их шаман.
    В честь освобождения от напасти злого духа джохинцы устроили большой праздник с музыкой, плясками и угощением из оленины и жареной рыбы.
    Только Асикан не выглядела радостной, бессонная ночь и слабость от раны Тэкэму-ми о-ми давали о себе знать. Да и сбежавший шаман сильно беспокоил ее. Люди Джюнгута вряд ли простят исчезновение своего защитника... Девушка поделилась своими опасениями с Окирэ, на что он ответил:
    - Мы обязательно найдем Ирбэдэ. А ты самая храбрая девушка в мире, Ая. Ты поборола свой страх и сразилась с духом, нашла в себе силы. И даже под угрозой смерти ты не обманула шамана. Я не смогу найти на свете девушки более искренней, отважной и честной. Достоин ли я быть твоим мужем? Даже если потребуется уйти отсюда навсегда, я готов уйти с тобой.
    Асикан больше не колебалась. Она лишь тихо сказала:
    - Да.
    1 июля 2012 г.




    [1] Килен, орочон, солон – племена, ближе всех живущие к илэ.

    [2] бэен - вторая душа человека, телесная душа, которая всегда в нем.

    [3] Ба – мир. Нижний Ба – мир духов, Средний Ба – мир людей и других живых существ, Верхний Ба – мир богов.

    [4] Женская часть в чуме – слева от входа.

    [5] Камлание – обряд, во время которого шаман приходит в экстаз и может говорить с духами.

    [6] Илкун – второй летний месяц, месяц наливания ягод.

    [7]Оргой - одеяние шамана из кожи в виде широкого кафтана. Обычно делается из целиковой шкуры, к которой пришиваются рукава. Украшается бахромой из полосок кожи.

    [8] Рыбная ловля является основным видом промысла в месяц Илкун.

    [9] Родовая река – река в Нижнем Ба, по которой бэен людей отправляются в мир мертвых.

    [10] Маин – третья душа человека, душа-судьба, которая живет в Верхнем Ба и связана с человеком нитью жизни. Если оборвать нить, человек умрет

    [11] Амака – верховное божество, живущее в Верхнем Ба, держит в своих руках нити жизней людей, животных и растений.

    [12] Подразумевается родовая река. За ней находятся пустынные земли, куда шаманы отправляют злых духов, чтобы те не причиняли людям зло.

Поделиться этой страницей