Ее звали Кэнди Гартен, но это лишь в небольшой степени указывало на любовь к детям, а в остальном не имело большого значения. Более, чем под собственным именем, она была известна по прозвищу «Шоколадная Крошка», и центром ее существования было совершенство тела. *** Она была болезненным плодом союза представителей разных рас — с раннего детства ее преследовали разнообразные немощи и недуги, но взамен была дана несгибаемая воля. К совершеннолетию Кэнди не только преодолела врожденные недостатки, но стала известной красоткой. Высокая мулатка с развитой спортивной фигурой, она сводила с ума парней и мужчин постарше. Она быстро освоила приемы полового превосходства, но этого было мало — слишком долго она страдала от недостатка любви и внимания, чтобы довольствоваться ролью деревенской цыпочки. После смерти родителей, девушка продала семейную развалюху за пригоршню долларов и отправилась покорять Нью-Йорк. В те годы ее отличало полное отсутствие комплексов — дорого заработанную привлекательность она не стремилась, подобно скряге, хранить в темном углу, но решительно пускала в дело. И вклады приносили прибыль. Кэнди, походя, побывала звездой стриптиза, эротики, порно. Легко, играючи, она перешла в разряд моделей. С каждым годом ее социальный и материальный статус повышался благодаря удивительному сочетанию цепкого ума и соблазнительного тела, и каждое, казалось бы, падение, возносило ее выше. Вскоре, несмотря на сопротивление консервативной части общества, она вошла в элиту. Немаловажную роль в этом сыграл конкурс красоты, где Кэнди представляла свою страну и одержала победу. Одним из судей тогда был Данте Дегра — сибарит и общественный деятель. От природы ему достался несомненный художественный вкус, мало кто мог столь же тонко чувствовать красоту, как этот толстяк, под дорогим костюмом мягкий и бесформенный, как подтаявший пломбир. Такой же аморфной была его гражданская позиция — Данте называл себя анархистом и выступал за уничтожение любой формальной власти. Другого человека таких взглядов уже давно бы устранили, но господина Дегра никто, до поры до времени, не принимал всерьез. Он умел выглядеть безопасным. Чего стоили одни только его эпатажные высказывания: — Попки компактны, оценки стандартны, — так он прокомментировал красивейших женщин планеты. Только одна захватила его внимание: — А вот это сильный аргумент! Возможно, именно нехарактерно крупный и приподнятый зад Кэнди, увлекший судью своим колыханием, принес ей победу. Впрочем, она ее заслужила. Интересно другое: после конкурса между мистером Дегрой и мисс Гартен завязался роман. Они составляли нелепую и противоречивую пару: энергичная, беспощадная к себе красавица и флегматичный, не выносящий дисциплины гедонист. Тем не менее, что-то связывало их крепче стальных цепей. Однажды Кэнди пресытилась своей популярностью, но внешние данные не помеха и в политике. У Данте была фора — он давно собирал сторонников, таких же непримечательных, но непримиримых в политической борьбе. На момент свадьбы он уже был мэром провинциального городка и поглядывал на кресло губернатора штата с недвусмысленным интересом. Новоиспеченная миссис Дегра начинала с гораздо более скромных позиций — активистки борьбы с незаконной миграцией. Но рост ее популярности был поистине взрывным. Вскоре супруги пошли по карьерной лестнице ноздря в ноздрю. Он посещал города с выступлениями о свободе, равенстве и братстве, и пускай цветут все цветы. Она давала интервью репортерам ведущих каналов, где заявляла, что пора бы закрутить гайки и вспомнить, наконец, о собственном достоинстве. Вечером они садились за стол как ни в чем не бывало, а затем вместе шли в постель. Конечно, им не удалось избежать подозрений в лицемерии, ангажированности, двурушничестве, но по ее гладкой темной коже и его округлому, почти без выступов, телу все обвинения стекали как вода. Наконец, они достигли уровня, выше которого оставалось место только для одного. Данте шел к президентскому креслу, чтобы бросить его в огонь безвластия, а вот Кэнди собиралась воспользоваться властью по прямому назначению. Никто не знает, чего им это стоило, но они нашли решение, которое устроило обоих. *** — Госпожа Президент, как вы прокомментируете заявление министра внутренних дел о создании «анархической коммуны» на территории Национального парка? Разве это не противоречит Конституции? Мистер Дегра объявил о том, что это будет, цитирую: «Зона, свободная от всякой власти». — Я считаю, мы можем дать людям решать, как они хотят жить. Если к комунне присоединятся многие, значит, это правильно. Разве не в этом состоит демократия? — Но как это согласуется с вашей инициативой ужесточения миграционной политики? Что насчет национализации стратегических предприятий? А программа расселения мононациональных общин? Многие считают это началом глобального «закручивания гаек». Как это согласуется со свободой?! — Скажите, вы любите мороженное? — Что? Но какое это имеет отношение?.. Да, люблю. — А знаете, что пломбир вкуснее, если посыпать его шоколадной крошкой?
икебана эстетствующего райтера (небось кистью выводил: млея, макал в непроглядно-черную тушь и широкими взмахами ронял буквы на сверток рисовой бумаги) концепция тоже присыпана шоколадной крошкой, словно шарик пломбира, тающий в креманке: столь утонченно и изысканно, что возникает смутное отвращение от вялого рукопожатия Арамиса - надушенного и жеманного, хотя и мушкетера со шпагой на боку...
Грит: в тексте чувствуется опытная, твёрдая рука человека, написавшего не одну рассказку. Ещё говорит, что придраться не к чему, но и с точки зрения сопереживания и душевности тоже бедно.
Героям негде развернуться в рамках 5000 знаков. Складывается такое ощущение, что между зачином и финалом пропущен большой отрывок. Герои и завязка интриги намекают на некий сюжет, которому негде уместиться. В такой короткой форме может быть явно выраженный сюжет, однако он будет не таким "масштабным", как здесь. Чаще всего текст на 5000 - это фотоснимок, вспышка, яркий кадр.
