Свет брызнул сквозь веки, медведь недовольно рыкнул и разлепил глаза. В полутьме берлоги ослепительно сиял кружок лаза, снаружи лился сладкий весенний дух, а у самой морды нахально устроился заяц. — Нихт шиссен! Вир зинд партизанен, — сказал он игриво. — Шнапс тринкен, гармошка шпилен... Девочки шпацирен ганг! Медведь поперхнулся слюной и гулко раскашлялся. — Фу, фу! — закричал заяц, чуточку отодвигаясь. — Уголька что ли пожуй... Сверху скатились талые комья снега, в нору посунулась молодая лиса. — Рано, — осадил ее заяц, — погуляй еще. — Что за (cenzored) тут творится! — взревел медведь. — Дело есть, — заяц озабоченно почесал за ухом. — Да какое, (cenzored), дело у тебя может быть! — Это потому, что я белый? — оскорбился заяц. — Вот сука! — зашевелился медведь, поводя затекшими плечами. — Сдохнешь страшно… — Погоди, в натуре, — отпрыгнул заяц. — Эй, лиса! Лиса! Рыжая скользнула внутрь, кокетливо потупилась. — Вот! От всего сердца! Отказа не приму… — Оба! Немедленно! (Cenzored) отсюда! — А может пивка? — заяц привстал, глядя преданно и заботливо. — Я мигом! Медведь застонал. Лиса плотоядно облизнулась и переступила лапами. — Ладно, давай пивка… — сдался косолапый. Заяц сунул деньги в амбразуру ларька. — Два пива «Козел». Дверь распахнулась, будто ждали. — Чито сказал?! — выметнулись изнутри псы, сверкая глазами. — Два пива… — заяц попятился. — Ара, мертвый будешь пивом угости! — горячился молодой, путая слова. — Мама твой шкурка! Другой, с подпалинами, надвигался молча. — Э! Алё! — спохватился заяц. — Маму не тронь! Че за наезд, в натуре... Из-за плеча вывернулся волк. — Здарова, Зац, братела! Че за кипеш? Псы переглянулись. — Кто козел? — заговорил старший. — Пиво «Козел», долбаные вы звери! — заблажил заяц. — По беспределу наехали. — Мама твой понаехали! — встрепенулся молодой. Лесные переглянулись: — Конченые дрова! — сказал заяц. — Одно слово: чурки... Волк кивнул. — Косяк за вами, — сказал он, глядя в сторону. — Можем стрелку забить… Завыл по-особенному, со всех сторон донесся ответный вой. Псы затоптались встревоженно, старший облизнул губы. — Зачем стрелка, — сказал он. — Угостим, как брат... — Ёпыть! — выдохнул заяц. — Сразу бы так! — А ну дайте, я эту козу выхлестну! — ерзал Заяц на заднем сидении с коротким итальянским скорострелом в руках. — Насосала на дорогую тачку, блеет нагло... Он завертел рукоять, опуская тонированное стекло. — Слы, Зац! Давай доедем спокойно! — волновался Волк. — Слы, Зац! Ну погоди! — (Cenzored)! Что ты творишь! — Она сама! Пушка сама выстрелила! — Что ты, (cenzored), творишь... Ну что нам теперь делать? — Есть тут один мужик в северном Голливуде, у него жена медсестрой работает. Ее сейчас нет дома. Можем отвезти тело к нему… — Слы, Зац, — сказал волк медленно. — Ты сейчас какой фильм рассказывал? — (Cenzored), — отмахнулся заяц. — Взгрустнулось просто. Следи за дорогой! — Приехали! — заворочался медведь, распахивая объятия. — Дайте-ка я вас обниму! Наш человек в Амстердаме… — похлопал он по спине волка. — Чего хотел-то, заяц? — спросил он, усевшись обратно. Лиса уже привычно скользнула ему под бок. — Хочу из бизнеса выйти, босс… Знамение мне сегодня было! …И долиною смертной тени, да не убоюсь зла… Ибо имя мое, Господь… — Ты давай-ка Тарантину тут не цитируй, — поморщился косолапый. — А что? Фабула-то похожа, (cenzored) небось оттуда! — Это к автору, — показал лапой медведь. — Вот к нему. Наловчились, гады, стрелки переводить.
