Козлёнок и тигр Уснуть и видеть сны… Увы, никаких снов не было – после схлопывания сознания только глухая темнота и безмолвие. Пробуждение началось с вживлённой периферии. Зрение восстанавливалось очень медленно – собственно, действовал только имплант в левом глазу. Изображение хуже некуда: зернистое, серое, смазанное… взгляд камеры скользнул вниз по телу и упёрся в торчащий из груди скальпель. И тут я окончательно вспомнила, что несколько мертва. Остатки сознания упорно цепляются за электронные костыли. Если бы не они – меня давно уже не было бы. Я всё-таки врач и знаю, что необратимо мертва. Девять минут – слишком большой срок. Мир какой-то серый и тусклый, и дело не только в зрительной функции – меня словно оглушили, или запихнули в тесный короб. Правда, я стала непривычно спокойна. Ни ужас перед смертью, запись которой, сделанную имплантатом, я теперь пересматриваю, ни чувство вины, терзавшее мою душу последние годы, больше не волнуют меня – вот лицо убийцы, вот моя агония и темнота. Помню, была такая игра – «Королевство Глории», там есть милый эпизод для проигравших, когда ты лежишь в гробу и наблюдаешь собственные пышные похороны. Пока не заколотили крышку. Тогда мне это казалось забавным. Наверно, это самообман, ведь никакая периферия не способна вместить в себя человеческую личность: я только тень от Гвендолин, рассыпающиеся остатки личности, втиснутые в хрупкий механизм. Моё вместилище – тонкая пластинка, которую при жизни я совсем не чувствовала. Всё, что сейчас осталось от меня. Сколько он ещё продержится: день? полдня? Несколько часов? Как долго я буду осознавать себя условно мыслящим объектом? Время тикает, а убийца где-то рядом. *** Я попала на Луну в сорок лет. И была твёрдо уверена, что вернусь обратно на Землю. Теперь это невозможно. Да и Земля стала совсем другой – если сеть не врёт. Когда мы прилетели, всё было так чудесно. У меня была хорошая семья – муж, почти взрослые дети. Работала врачом, считалась неплохим специалистом. Мы завербовались на десять лет. И готовы были остаться здесь ещё на какое-то время. А потом появилась ты, сестрица. Обольстительная красотка и вечно капризное дитя. Боже, зачем ты приехала к нам! Ты обладала невероятным талантом притягивать всевозможные несчастья на нашу семью – от той катастрофы, в которой погиб папа, до той, что стоила жизни тебе самой. Ты была роковой красавицей, девушкой-суккубом, готовой испытать всё, что обещало наслаждение. О, для тебя не было ограничений! Мужчины, женщины, наркотики – всё шло в дело. Помнишь, как тебя бесил запрет на курение? - Эта чёртова Луна! – кричала ты через неделю после прилёта – почему она решает за меня можно ли мне курить?!! – не понимая, что в космосе любое табу имеет весомые причины. Я думала, что повзрослев, ты станешь серьёзнее, престанешь быть проклятием для моего дома. Но нет, ничего не изменилось. И однажды я увидела тебя вместе с Марком. И обезумела. Дальнейшее… дальнейшее в молчании. Я не помню расследование и суд – что их вспоминать? Смутно осознаю, как от меня отвернулись семья и все знакомые. Я сгорела, и стала золой, и было мне всё равно. Я помнила только, как убила тебя. Вот этого я не забуду никогда. А потом меня заморозили. В то время на Луне все наказания за тяжкие преступления сводились к столетнему анабиозу. Целый век, без права переписки… Мне кажется, власти, занятые своими проблемами, просто не знали, что с нами делать – казнить преступников мешали общественные стереотипы, а содержать пожизненно не хватало средств. Нас перепихнули в будущее, с тайной надеждой, что не все посланцы прибудут к месту назначения. Как показала практика, эти надежды оправдались. Хотя и по сей день многие считают заморозку слишком мягким наказанием для таких душегубов как мы. Я никого не виню. Сейчас – тем более. Прошлое - пусто. Сестра, ты умерла быстро и без затей. Не то, что я. Первое впечатление от будущего: всё не так, как ожидалось. Нет, всё совсем не так! Современную Луну населяет миллиард с лишним человек и триста миллионов адаптантов – роботов, клонов, виртуальных личностей, имеющих некоторые права. Большая её часть занята единым мегалополисом – Фридерантом. До моего заключения так называлось поселение на востоке. Сейчас этот округ носит название «исторический центр». Надо же! Раньше мегаполисы представляли собой ужасные муравейники переполненные людьми и машинами. Роботов тогда почти не было, и прав они не имели. Будущее представлялось продолжением настоящего: ещё больше людей и машин; повсюду ужасная спешка, сутолока, вместо автомобилей летательные аппараты - флайеры, перешедшие из плоскости в трёхмерность. Какая наивность! На Луне никто не спешит, а многочисленные транспортные средства, заполнявшие улицы земных городов, канули в прошлое. Когда мы прилетели на Луну, машин внутри поселений не было из-за тесноты и нехватки ресурсов. А потом они стали не нужны. Всё, что нужно, человек может заказать/выполнить через сеть. Любая работа, которую ещё делают люди, производится через неё же. Я попала в незнакомый мир, больше похожий на сумасшедший дом: скромно одетые функционалы, многие из которых похожи на зомби, настолько они оторваны от внешнего мира, неспешно бродят по улицам и паркам, разговаривая сами с собой, размахивают руками и что-то печатают – прямо в воздухе. Сейчас на Луне нет многих привычных вещей – тех же компьютеров, заменённых сетью. Разве это не чудо? Нет телевидения, театра, мало книг – всё ушло во всеобъемлющую виртуальность, поддерживаемую сетью. Смотришь на человека, и не видишь ничего, а он в это время просматривает новости или фильм; играет или работает, наконец, просто спит, закрывшись от тебя ложной картинкой. Простейшая нано пыль, каждая крупинка которой невероятно проста и дешева, и способна, наверно, только отвечать «да» и «нет», при помощи вживлённых имплантатов соединяет миллиард человеческих мозгов в одну глобальную сеть. Может, это мозговое вещество и является её главным ресурсом? Всё упрощено до предела: сигнал подаётся прямо на зрительный или слуховой нерв – ни экранов, ни очков не надо. Только повсюду вездесущая Пыль – нано боты, распылённые в воздухе по всему жилому пространству. Эта сеть сама по себе что-то эфемерное, неощутимое. Люди её просто не замечают. Внутри своего инфома человек настолько оброс вспомогательными программами, что его впору считать симбионтом с двойственной природой. Благодаря развитым фильтрам человек избавился от многих рутинных занятий связанных с процеживанием информации: этим теперь занимаются виртуальные органы человека. Поиск нужной/полезной инфы; деловая переписка; необязательное чтение и просмотр; те же игры, где люди только снимают сливки с виртуального труда. Правда, многие попали в зависимость от этих слуг и теперь не могут самостоятельно и шагу сделать. Помнишь, Марк занимался разработкой подобных программ? Он публиковал рассказы на трёх литературных сайтах, и ему хотелось сократить время просмотра графоманских творений – вспомнила? Он носился с идеей самообучающейся программы, которая могла бы без его помощи проводить первичную селекцию текстов, обращая внимание создателя только на достойные вещи. Зря ты смеялась над ним. Сейчас всё не так, Марта. Раньше, до заморозки, каждая квартирка на Луне представляла собой замкнутую систему, отдельный модуль, который в случае аварии поселения мог продержаться некоторое время. Сегодня большинство округов представляют собой огромные подземные купола, невероятно прочные, внутри которых люди живут как на Земле и строят обычные, архаичные дома. В таком доме можно, например, открыть окно на улицу. Для меня это непривычно. Хотя размером жилища по-прежнему маленькие. Но это связано с другой причиной – всеобщей виртуализацией. Зачем просторное обиталище тому, кто сутками пребывает в сети? Как ни странно, на Луне много бродяг. Хотя нынешние бродяги отнюдь не аутсайдеры. Части единого лунного города представляют собой большие парки, с комфортным микроклиматом – многим этого достаточно. Какой-нибудь неприхотливый бродяга может оказаться виртуальным миллиардером или популярным блогером, к которому прислушиваются миллионы. Убийца где-то рядом. Человек, лишивший меня жизни, прошёл из студии в оранжерею, чтобы разобраться с оглушёнными копами. Да, пользы от них сейчас немного. Я не могу посмотреть в ту сторону – может, убийца уже покинул моё жильё? Или решил вернуться? Меня заморозили в пятьдесят третьем, за три года до Первой Звёздной войны, которую я благополучно проспала. Так же, как и вторую. Мир неузнаваемо изменился с тех пор, как мы появились на Луне. Мы жили в мирной канадской колонии, держались Земли. Я помню, как дети на соседней станции называли нас «колёсниками», за то, что мы регулярно летали восстанавливать форму на орбитальную станцию, выполненную в форме колеса. Мы рассчитывали вернуться на Землю, космониты-радикалы – нет. Местные задирали колёсников, те не оставались в долгу. Староселениты и федералы подозревали друг друга в разных грехах. Полиция искала клонистов, и постоянно задевала сторонников независимости. С другой стороны, не все обращали на это внимание, занятые своей работой. Возможно, поглощённая домашними страстями я что-то просмотрела. Не знаю. Но примерно через год после моего отбытия наше поселение перешло в другой лагерь. Сейчас, век спустя, трудно понять – почему. В документах упоминается, что муж активно поддерживал эту идею. Интересно, что подвигло его на такой шаг: обычно он отличался рассудительностью. Узнав о раскладе сил перед войной, я подумала, что они все – лидеры нашей колонии, муж и сын – сошли с ума. Но мятежники каким-то чудом выиграли войну. Так что безумцы оказались правы. История странная вещь, особенно когда делаешь прыжок во времени. Всё бы хорошо, да только моей семье победа космонитов мало чем помогла: сын погиб, сражаясь за независимость Луны – как мне сказали: «геройски пал», но в чём его подвиг объяснить не смогли. Мой бедный мальчик! Муж и дочь попали под удар сверхточной земной ракеты, промахнувшейся на пару километров и уничтожившей жилой квартал вместо военного объекта. Ирония судьбы в том, что в итоге всех печальных событий я превратилась в жертву войны и мать героя. За что мне полагалась компенсация: правительство Фридеранта выделило небольшую квартирку и микроскопическую пенсию, которой мне с избытком хватает. Ах да, я забыла сказать: мне тоже довелось стать одной из жертв далёкой войны. Тюрьма, в которой хранили наши замороженные тела, попала в зону боевых действий и большая часть заключённых погибла. Уцелело меньше двух десятков, в документах возникла путаница, и меня разморозили на три года позже срока. В общем, правительство испытывало чувство вины перед нами. Несмотря на то, что мы были убийцами. Да здравствуют сентиментальные правительства. Я оказалась посередине: осталась жива, но получила повреждения при разморозке. Пришлось поставить мне два протеза – заменить повреждённую руку и часть мозга. Право не знаю, зачем они на это пошли. Уже потом я узнала, что мои протезы морально устарели, но не стала устраивать скандал – во-первых, мне было всё равно, а во-вторых, они функционировали более чем исправно. Для моего времени, и эти штуки были пределом мечтаний. С другой стороны, наказание, несмотря на внешнюю невинность, оказалось достаточно жестоким, чтобы превратить меня почти в инвалида. Где я смогу работать, если моя врачебная квалификация упала до уровня пещерного века? Даже новая учёба не может помочь. Проще всего просто жить, благо это можно осуществлять достаточно комфортно. Меня оставили в покое: кому нужна немолодая женщина с сомнительной репутацией и без средств к существованию? Увы, слишком поздно начинать сначала – искать новую любовь, заводить детей. За что-то бороться. Случилось банальное: чтобы отвлечься от пережитого и не думать о тебе, бедная Марта, я стала игроманкой. Пять лет я сидела в своей квартирке почти безвылазно, перепробовав уйму виртуальных игр. Я бы пила, но спиртное сейчас стоит бешеных денег, и пьют его только по особым случаям. Игры – самый доступный способ отвлечься от реальных и надуманных проблем. *** Потом был 161 год. Я брела по улице, больше пребывая в своём игровом пространстве, когда закончились деньги, и меня выбросило в реал. И тогда я – совершенно случайно – увидела толпы ликующих людей. Для завиртуаленной Луны это редкое событие. Как оказалось, мы достигли первой звезды за пределами Старой системы. Ну, не совсем мы: её достигли хаганы с окраинной планеты в Койпере, о которой я до заморозки и не слышала. Но ввиду исключительности происшедшего, всё человечество переживало это событие как общий успех. Мы стали на два световых года ближе к Галактике. Чудно. Значит, Немезида всё-таки существует. Сто лет назад о ней много говорили. Наверно, ради этого стоило прыгнуть в будущее. Прости меня, Марта, за невольное кощунство. Сначала я недоумённо и даже с некоторым раздражением смотрела на окружающих, потом поддалась всеобщей эйфории – смеялась, обнималась с незнакомцами, целовала чужих мужчин и пела. Наверно, это был самый счастливый день после пробуждения. Всеобщее настроение так захватило меня, что несколько месяцев ты мне не снилась, Марта. На следующий день я очистила свой инфом от всех игр. Вдруг вспомнила, что помимо врачебной практики неплохо делала бонсай-парки. Сто лет назад большинство таких игрушек умещалось в стандартном шаре из-под кислорода, а сейчас многие стали настоящими парками. Через год я осмелилась выставить одну работу на конкурс. Я назвала её «Сны о Немезиде». И неожиданно вошла в тройку. Постепенно появились заказы и новые знакомые. Жизнь стала налаживаться и обретать смысл. Я продала старую квартиру и удачно купила складское помещение в полузаброшенном шахтёрском посёлке с незамысловатым названием «Копи Соломона». И превратила его в просторную студию. Вокруг дооборудовала жилые помещения: уютную спаленку и длинную оранжерею, совмещённую с тренажёрным залом; кухню. Взяла кредит и прикупила устаревшее оборудование: пару потолочных манипуляторов, лазерный резак, инкубатор для растений. Зажатый между двумя шумными округами Мерсии и Кекленда, посёлок представлял почти райский уголок, тихий и полупустой. В переполненном людьми Фридеранте таких немного. Здесь живут в основном «реалисты» и художники, то есть люди подобные мне. О лишнем не расспрашивают. Я думала, что сумела уйти от своего прошлого. Но прошлое всё-таки догнало меня. Однажды мне позвонил Мориц. Во время следствия наши камеры были рядом. Мы общались, поддерживали друг друга, играли в шахматы. Жизнь продолжается, даже если ты обречён. Когда от меня отвернулась семья, он был со мной. Но потом, после освобождения, наши пути разошлись – его разморозили раньше. Не всем хочется общаться с тем, кто напоминает тебе о совершённых ошибках. Не скажу, что очень обрадовалась, когда он позвонил и попросил о встрече. Но делать нечего – пришлось тащиться за пятьдесят миль от моего тихого уголка до густо заселённого Каберзе, где обитал он. Каберзе – округ специфический, по улицам бродит нереально много зомби, погружённых в виртуальность. Я ещё подумала, что здесь легко совершать преступления: никто и не заметит, что произошло. Вид этих людей вызывал у меня невольную дрожь. Мориц встретил меня на станции надземки и повёл не домой, а в какое-то хитрое кафе, в котором нас не должны были подслушать. Я делала вид, что с пониманием отношусь к его конспирации. Кафе было заполнено такими же зомби, которых Сеть заставила подкрепить свои силы дешёвой трапезой. Мориц был немногим лучше этих несчастных. Он сильно постарел с тех пор, как я его видела в последний раз. Наверно, три года назад и я была не лучше. - Ты знаешь, кто-то следит за мной – сказал он, с подозрением оглядывая соседние столики. Потом достал из кармана связку грязных женских чулок: - Последнее время мне подбрасывают вот это… - рука его задрожала. Хм, я вспомнила, что тихоня Мориц задушил свою молодую жену её же чулками. Кто-то очень жестоко шутит над ним. - Только ты можешь понять, каково это, каждый день находить у себя в комнате новый чулок. А ведь я живу один. Да, если бы мне подкидывали тот скальпель… Так немудрено и с ума сойти. Мы проговорили около часа и расстались. Я, как могла, пыталась его отвлечь растормошить. Посоветовала обязательно переехать в другой округ. Сообщить в полицию. Но Мориц только замахал руками – он не любил копов и это понятно. Да и отнесутся ли они всерьёз к такому заявлению? А частный сыщик только тянул из него деньги, не помогая ничем конкретным. С тем мы и расстались. После это тревожащей встречи мы ещё перезванивались пару раз, пока я не получила тот страшный звонок: «Помоги…» На Луне не принято спешить, но для особо экстренных случаев есть реактивное такси на поверхности. В тот день я была на выставке в Кло, но бросила всё и прибыла в Каберзе минут через пятнадцать после сигнала, всё время вызывая Морица. Но на линии похоже случился обрыв: складывалось ощущение, что сеть в его доме исчезла. Я мучительно колебалась в желании вызвать полицию, но не была уверена, как к этому отнесётся Мориц… если он жив. Пока не увидела значок, означающий, что полиция уже у него на квартире. Видимо, сработал виртуальный управляющий. Сердце у меня упало, но я не могла повернуть назад и решительно направилась в сторону квартиры Морица. Мой последний друг жил на первом этаже. Дверь была открыта, вокруг толпилось несколько полицейских – людей и роботов. У дверей стояли носилки с прикрытым телом, из-под простыни свисал жгут, свитый из тех самых чулок. Зомби, как всегда вяло ползли мимо. - Что с Морицем? – спросила я, подходя ближе. - Повесился, – равнодушно отозвался полисмен и, обернувшись, спросил: - А вы кто? Его подруга? О, чёрт! Он так походил на того, кто посадил меня за решётку! Не иначе как сын. Или внук. - Да, я знала убитого. Скажите, а вы не родственник Клода Дамье? Все ищейки дружно обернулись и уставились на меня, словно юнцы на дешёвую шлюху. Коп сначала не понял, но, расспросив электронного секретаря, быстро сориентировался. - Так, так. Гвендолин Маклафски? – я почувствовала на себе сканирующий лазер – Клод Дамье мой отец. Он, кажется, когда-то вёл ваше дело. А почему это вы назвали господина Серафи «убитым»? Я не имела права ненавидеть этого человека, но и любить не могла. Сын был точной копией отца, каким мне запомнился ТОТ Дамье. Такой же правильный и приторно вежливый, с лёгкой сединой на висках. И тоже звали Клодом. Парадокс путешествия во времени: сын инспектора был старше меня. Я рассказала ему о нашей встрече с Морицем, о его подозрениях и последнем сообщении, которое привело меня сюда. Копы слушали с каменными лицами, потом начали задавать разные дурацкие вопросы, которые кажутся полицейским чинам наводящими. Общение с полицией никогда не было делом приятным. Проходят времена, человечество меняется – скажем, избавляется от алкоголизма, но всегда остаются люди, пекущиеся об общественном благе. И почему-то они невероятно занудливы. Потом робот, который вёл себя как человек, вытащил из-под простыни чулки. - Он говорил про них? - Кажется, да. - Ну и что? – недовольно спросил кто-то из людей – может он фетишист, и сам фабрицировал чулки из чувства вины, а потом взял, и повесился. - Мориц хотел жить, - возмутилась я. - Господин Серафи был психически неустойчив и злоупотреблял виртуальным счастьем – продолжал гнуть своё коп. «Виртуальное счастье» - это такой лёгкий сетевой наркотик, Марта. Сеть способна влиять на человеческое сознание. В наше время такого не было. Наверное. - Это дело рук Тигра – возразил другой. Инспектор предостерегающе глянул на спорщиков, потом обратился ко мне, намекая, что пора удалиться. - Ладно, спасибо за информацию. Мы пригласим вас в качестве свидетеля. В этот момент к нам подошла женщина с рюкзачком за спиной. Чуть постарше меня, одета как все, одним глазом здесь, другим – в сети. Правая сторона лица покрыта шрамами. Инспектор чуть заметно поморщился. Его коллеги напротив, оживились: - Привет, Патриция! Как дела? Скучаешь по старой работе? Когда она подошла все начали «чокаться» - так теперь это называется. Рукопожатие вышло из моды, поскольку на ладони и пальцах сенсоры, необходимые для работы в сети. Нужно отключать руку или сбивать настройки, а это неудобно. Проще оформить контакт тыльной стороной ладони, что и вошло в обиход. Несколько лёгких касаний запястьем о запястье означают приветствие. - Да вот, была у приятельницы, потом увидела вас, решила подойти, - рассказывала дама. Я поняла, что мне здесь больше делать нечего. Она догнала меня на станции надземки. Патриция жила в Кло, куда мне нужно было вернуться на выставку. Хотя, настроение было – хуже некуда. По дороге мы разговорились. Из её рюкзака выглядывала забавная кукла – эльфёнок. Он почти осмысленно крутил головой и «смотрел» по сторонам. - Это Жако, мой дружок! – тепло отозвалась Патриция, заметив, что я рассматриваю куклу. Сейчас на Луне у многих такие «дружки»: собачки, плющевые медведи. Настоящих животных почти нет. Патриция много рассказывала о себе, о браке с инспектором, о том, как разочаровалась в нём после десяти лет брака. Как улетала на Марс, в поисках чего-то нового и как пришлось вернуться обратно. Я слушала вполуха. Но была благодарна за отвлекающую меня болтовню. Мы почти подружились – я рассказала ей про свою студию, дала адрес. Она выразила желание сделать заказ. *** Спала я ужасно и проснулась оттого, что в очередной раз убивала тебя, Марта. Этот кошмар будет преследовать меня вечно. Едва я поднялась, как раздался настойчивый сигнал – ко мне явились гости. Я мигнула, включая видео: это был инспектор со свитой. День начинался скверно, но деваться было некуда, и я впустила их. Как оказалось – не зря. Дамье сказал, что мне угрожает опасность. - Убито пятеро… - он замялся, не сумев выговорить слово «человек» – бывших заключённых. Из вашей, довоенной партии. Все погибшие получили наказание за убийство молодых женщин. Мы считаем, что имеем дело с маньяком, помешанным на идее справедливости. Все убиты точно также, как сами совершали убийство. Мы полагаем, что вы можете стать следующей жертвой – он кисло улыбнулся. - О, нет! – невольно вырвалось у меня. Я сразу пожалела, что поселилась в таком уютном, уединённом месте. - Гвендолин, мы готовы предоставить вам охрану, но предпочли бы устроить у вас дома засаду – сказал Дамье Младший. Ненавижу этот голос. - Хотите использовать меня в качестве козлёнка, приманки для тигра? – невесело пошутила я. Он снова не понял, и некоторое время консультировался с сетью, потом пожал плечами: -Что-то вроде того – он выжидающе уставился на меня. - А у меня есть выбор? – я вздохнула. Мы разговаривали с инспектором, когда фабрикатор включился и застрекотал, что-то выпекая. Я бы не обратила на это внимания, но заметила, как напрягся инспектор. Передо мной возник виртуальный распорядитель и объявил: - Вам посылка, мэм. Механическая рука подхватила только что испечённую коробочку и протянула мне. Нехорошее предчувствие куснуло сердце. И точно, когда я открыла её, там был скальпель. Копия того самого. Нет, я не упала в обморок. Просто выругалась и пошла на кухню готовить чай. Когда я вернулась, то оказалась вовлечена в разговор о маньяке. О чём ещё говорить с копами? Мне даже стало интересно. Я спросила: - А почему, собственно, мужчина? Женщины тоже убивают. - Убивают, - инспектор нехорошо глянул на меня - но маньяки среди женщин встречаются редко. - Но ведь встречаются. Вспомните дело Гизы Ле Конт. Как насчёт вашей бывшей жены? – спросил робот – мы дважды видели её недалеко от места преступления. - Не говорите глупости, коронер! Я хорошо знаю Патрицию: она хоть и стерва, но на убийство неспособна. Патри веганка и способна плакать от жалости над поломанным стулом! – оборвал его инспектор. - К тому же, добавил он после паузы – она не настолько умна, чтобы водить нас за нос. - Я не человек, Клод, - размеренно отозвался робот – я учитываю все, даже маловероятные варианты. - Хорошо. А как же тот обрывок записи, на котором виден человек в камуфляже «тигра»? это мужское снаряжение. Меня они уже не стеснялись. Это нравилось и пугало одновременно. - А что такого в этих тиграх, как их там, дахо? – поинтересовалась я. Мне хотелось знать, чего следует опасаться. На меня посмотрели с должным презрением к моему невежеству, наконец, робот пояснил: - Это марсианский спецназ, очень страшные люди. Точнее клоны. Были невероятно сильны и жестоки… В ходе Второй Звёздной войны их всех истребили, но снаряжение тигров ещё попадается на чёрном рынке. И приносит много бед. Он бесцеремонно слонялся по студии, заглядывая во все уголки, и рассматривая мои творения. Некоторые хвалил. Робот выказал определённое понимание современного искусства внеземных бонсай-парков. Я поставила ему плюсик в зачёт. Инспектор Дамье, увешанный оружием, словно рождественская ёлка шарами, ушёл в себя, точнее – в онлайн, и отвечал с некоторой задержкой. Так прошёл день, и прошла ночь. Я смирилась с присутствием незваных гостей в моём доме. Долгие разговоры о маньяке как-то сблизили меня с группой. Особенно с роботом. Но сидеть, сложа руки, тяжко и я занялась очередным бонсаем. Именно тогда всё это и случилось – катастрофы никогда не идут по плану. Увы, если все начинают думать одинаково – скорее всего, они ошибаются. Когда нападение всё-таки случилось, Дамье отправился домой. Со мной в студии был только робот-коронер, и ещё двое копов сидели в оранжерее. Бедняга коронер, вырубившись после исчезновения сети, умудрился попасть под работающий резак и сейчас ему не до охоты на преступников. Я забыла о Патриции, пока не увидела её перед собой в камуфляже и со скальпелем в руке. Теперь я знаю, что ты испытала той ночью, Марта: удивление. Так нелепо погибать от того, кому доверяешь. Бедное, бедное дитя! Инфантильное и жестокое. Ей даже и поговорить толком не с кем, кроме тех, кого она убивает. О, она успела рассказать мне кое-что! О том, как попала в лагерь к марсианским террористам, исповедовавшим радикальный феминизм, и готовилась стать смертницей; как потом сдала их объединённой полиции, но та быстро отказалась от её услуг. Она осталась сама по себе, без работы, но с жаждой справедливости в сердце. А потом ей встретился один из нас – из тех, кто когда-то убивал женщин. И стала мстить. Бедняжка, она не знала, что я мертва лишь отчасти. Патриция использовала спрей, разработанный дахо и уничтожающий сетевых нано ботов: нано киллеры против нано пыли. Дёшево и сердито. Впрочем, в будущем термин «нано технологии» не в ходу. Сейчас, дорогая сестричка, говорят: «сборка из кварков». Мне же привычнее старые названия. Поначалу никто ничего не замечает, но потом процесс лавинообразно нарастает и – раз, все в отключке. Пыль затягивает пустоты, но в ней образуются временные лакуны, скрывающие момент убийства. Считали, что убийца хорошо маскируется, или манипулирует сетью, а она эту сеть просто стирала. Убийца действовала проще, грубее и эффективнее. Вся наша (или – вся их?) цивилизация пронизана сетью. Нет сети – ничего нет: что они могут сами, если привыкли препоручать ей всё, что только можно? Даже питание многих приборов осуществляется через сеть. Хуже того, большинство обитателей Фридеранта используют сеть в качестве внешних носителей – каждый человек, каждый робот сейчас едва ли не больше присутствует в виде сетевого шлейфа, чем внутри своей черепной коробки. Поэтому любые проблемы с сетью вызывают массовое отключение сознания. Все эти люди, величественные в виртуале, так беспомощны в обычной жизни. Если бы когда-нибудь дахо высадились на Луне, современное общество долго не продержалось бы. Но я – не из их числа. Я реликт прошлого, примитивный динозавр, калека с устаревшими имплантатами, которого не просто убить. Я не могу сдаться. Копы мне не подмога – они все вырубились после исчезновения сети и наверно уже убиты, или нейтрализованы на долгий срок. Думай, Гвен, думай. Я осматривала комнату в поисках зацепки, благо думать я теперь могла быстро, хотя и узко. И вдруг увидела на столе эльфёнка – то, что надо! Видимо, когда Патриция пошла в оранжерею разобраться с полицейской засадой, она оставила его на столе. Я вспомнила, как она усаживала куклу, используемую в качестве «свидетеля» свершения справедливости. Значит, мы по-детски сентиментальны и привязаны к нелепой игрушке? Очень кстати. Ювенальное, почти бесполое существо, продолжало бессмысленно таращиться по сторонам. Теперь я уверена, что она вернётся. Патриция знает, что место глухое и тревогу сразу не поднимут. Так что должна вернуться – в самое ближайшее время. Осталось только подготовить ей достойную встречу. Что у меня есть? Для обработки каменных глыб я использовала лазерный резак. Честно сказать, резак этот – полный отстой и едва ли не мой ровесник. Но только поэтому я и смогла его купить. Соседи в шутку называли меня старьёвщицей, но что делать, если мне проще работать со всем этим хламом? Управляется непосредственно от нейрошунта, а не через сеть. Но в этом и есть мой шанс. Сколько уже раз так было в истории, что устаревшее и примитивное побеждало новое? Рука работала, тело, естественно, нет. Поначалу, вытягивая протез, я чуть не свалилась на пол. Резак был в каком-то метре от меня, но до него ещё нужно было добраться. Раз за разом, секунда за секундой, я вытягивала руку в направлении стола, пока не смогла ухватиться за линейку, далеко выступающую за край стола. Сила тяжести на Луне невелика (я так до конца и не привыкла к этому), а кресло, на котором лежит мой труп – на колёсиках. Со стола посыпался всякий хлам, сдёрнутый линейкой, но я достаточно приблизилась к нему. Только бы не села батарейка протеза. Дальше – проще. Я осторожно подтянула кресло к столу, со второй попытки взяла нейрошунт. Ещё немного эквилибристики в условиях ограниченности движения и он встал на место. Ну вот, совсем другое дело! Резак ожил и повернулся в сторону входа. Для вящего пижонства можно взять куклу в руку. Вот и всё. Капкан расставлен. Мне остаётся только дождаться тигрицу и убить. У меня должно получиться – однажды я уже сделала это. Лишь бы я не рассыпалась на части раньше, чем она вернётся. Где ты, мой тигр? Козлёнок уже заждался тебя.
