Безумие Эрика Бруберга 1. … С неба покатились огромные соленые капли, люди, не ожидающие такой погоды, с воплями забегали, а Ларс открыл черный зонт и ровным шагом продолжил идти на работу… «Теплый закат. Ворон в саду. Я уже здесь. Я тебя жду. Тоской о солнце он тихо поет. Надгробием пахнет тяжелый налет. Тише. Ты слышишь, как сердце стучит? Холодная кровь по венам бежит…» - разносилось поздней ночью по всем углам шведского городка... А утром над Лулео уже висело жгучее солнце, слепящее взор. Крыши зданий ярко поблескивали, окна были раскрыты. Доктор Ларс решил оставить общественный транспорт и пойти на работу пешком. Казалось, будто он знает практически всех жителей: с каждым здоровался, а те приветствовали его дружелюбными улыбками. Солнце начинало палить жарой всё сильнее, и Доктор уже пожалел, что надел своё тёплое пальто. Он поднес к влажному лицу полосатый галстук, вытер со лба выступивший пот и зашагал дальше. Вдруг Ларс остановился, достал из сумки очки в черной оправе и нацепил их на худое лицо. Перед ним висел рекламный баннер. На светло-бежевом фоне гласила надпись: «Купив всё, что когда-либо хотел, потеряешь мечту». Доктор Ларс тихо повторил фразу, окинул взглядом окружающих и зашагал быстрее. Вдруг его нос легонько задергался. Он, слегка рассвирепев, почесал бритый подбородок и скорчил зрелое лицо. Сделав еще пару быстрых шагов, Доктор остановился, осознавая, как его донимает этот дерзкий запах лилии. Он провел шершавой рукой по тоненькому носу и еле слышно чихнул. Затем он протер свои модные очки и вновь нацепил их. Запах сладких цветов нарастал, от чего Доктору становилось дурно, но, оглянувшись, он заметил, что вокруг этих цветов не было. «Не схожу ли я с ума?» - подумал Доктор Ларс и встряхнул головой. Это был самый обычный понедельник, такой же унылый и сметенный постоянной работой, как всегда. Только выросшее на небе яркое солнце забавляло людей и не давало вылиться напряженному дню в массовую депрессию. Сначала Доктор не спешил на работу: он вышел из дома с задатком времени, поэтому можно было идти спокойным размеренным шагом. Но, когда человеку, постоянно пользующемуся транспортом, наскучит данный образ жизни, и он выбирается из своего засидевшего гнезда, то начинается такое неизмеримое чувство отчаяния, что он начинает разглядывать всё и каждого, находя во всём что-то волшебное. На самом деле Ларс не так уж и засиживался за работой, хоть и выполнял её очень хорошо. Практически каждое утро он надевал свой спортивный синий костюмчик, натягивал на ноги простые кроссовки с белыми полосками по бокам и отправлялся на пробежку. Правда, вечно мелькавшие дома по хорошо знакомым улицам быстро приедаются и становятся не такими интересными, как те, что ты видишь впервые. Вот и сегодня Доктор Ларс бегал по набережной – такому привычному дня него месту. Неожиданно что-то сзади зацепило его толстое пальто. Ларс обернулся и увидел бледную девочку лет семи в ярком розовом платье, с огромным цветком в золотистых волосах, с холодными, как у куклы, глазами. - Возьмите, - прошептала она, протягивая Ларсу длинный черный зонт в виде элегантной трости. На скрученной ручке зонта, обитой темной коричневой кожей, можно было заметить пару волновавших взгляд бриллиантов. Особенно в тот момент, когда на них попадал солнечный луч, они загорались страстным пламенем и ослепляли глаза. Такие зонты Доктор еще никогда не держал в руках и, убедившись, что девочка говорит именно с ним, ответил: - Не думаю, что он мне понадобится. Он еще раз оградил её своим томным взглядом и приметил в кудрявых волосах белую лилию, издававшую то самое амбре, от которого Доктор уже чуть ли не лежал на земле. Но златовласая девочка, не шелохнувшись, стояла по-прежнему на месте и глядела глубокими серыми глазами на Доктора. Вся её нечеловеческая бледность вызывала у Ларса страшное отвращение, но как только он смотрел в её светло-серые ледяные глаза, он забывал всё то, что мог подумать о ней еще две секунды назад и начинал заново её ненавидеть. Однако ненавидеть людей никогда не входило в его привычку, поэтому он тихо вздохнул, стараясь не показать свою неприязнь, вытянул тонкую ручку из своего пальто и мигом схватил черный зонт. - Спасибо, - словно скрипя зубами, просвистел Доктор Ларс, - Как тебя зовут? Где твои родители? – попытался он показаться заботливым. - Я Анника, - ответила девочка, а от её рта медленно вытянулся холодный пар, - Вы увидитесь с моим папой сегодня. Анника не только выглядела как кукла, но и вела себя подобно игрушке. Даже голос её звучал нежной льдинкой в этом заполненном машинами мире. Но что скрывалось под этой горой пустого льда? Доктор всей силой пытался понять их удивительный диалог, но ничего не приходило ему на ум. Над головой Ларса раздался оглушающий заунывный крик птицы. Он, зажмурившись, взглянул наверх и увидел пролетающую по чистому небу золотистую ржанку. - Твой папа мой коллега? – спросил Доктор и тут же посмотрел на девочку. Но её уже не было. Ни здесь, ни вдалеке. Да и запах исчез, освободив нос доктора от изнурительного испытания. С неба покатились огромные соленые капли; люди, не ожидающие такой погоды, с воплями забегали, а Ларс открыл черный зонт и ровным шагом продолжил идти на работу. 2. … Больше всего Ларса удивило то, что никогда он этой пугающей фигуры не видел в своём шкафу… Явившись на работу, Доктор Ларс первым делом снял пальто, поправил тугой галстук и посмотрел в зеркало. Перед ним стоял невысокий худой человек довольно приятной внешности, но уже совсем не молодой. «Признаки старости на лицо»,- уныло пролепетал он и пощупал свои едва обвисшие щеки, на которых, как маленькие речки, раскинулись тонкие морщины. Затем Доктор Ларс сделал пару маленьких шагов назад, выпрямил слегка сгорбившуюся спину, снова взглянул в зеркало и прошептал: «Однако… совсем не плохо, не плохо». Но через пару секунд, без предупреждения, в кабинет вломилась молодая девушка в длинном бежевом жакете. В этот город она приехала издалека около года назад и уже зацепила окружающих нелестной репутацией. Излишнее противоборство существующим правилам истинная полячка называла юношеским максимализмом, относила своё бунтарство к пагубной привычке и не хотела в себе ничего менять. Так изо дня в день она беспристрастно опаздывала, прибегала на работу лохматая, неопрятная и исправляла свой внешний вид в рабочее время. Доктор Ларс изнурительно терпел проделки секретаря и прощал ей каждые промахи. От неожиданности он попятился назад и с силою навалился на стену. - Ой… - раздалось от девушки. Доктор провел по ней строгим взглядом и, не замечая надобного извинения, заговорил: - Вы же знаете, Кристина, Вы держитесь за эту работу, как за волосок. Никто другой в этом городе не даст Вам работы, зная Ваш характер. Пожалуйста, выполняйте добросовестно своё дело. Но Кристина, похоже, была увлечена своими мыслями и, глядя в потолок, наматывала на палец локон белоснежных волос. Правая нога её при этом сильно дергалась, относя свое поведение к некоторому роду нервоза. - Принести кофе? – грубым тоном спросила она. - Было бы неплохо, - вздохнув, ответил Доктор Ларс. Через полчаса кофе было принесено в его кабинет. Ларс поднес горячую чашку ко рту и, разомкнув тонкие алые губы, испробовал кофе. Он был до ужаса крепкий и горький, что пить это было невозможно. Он отодвинул чашку на край стола и покосился на стену, где висел маленький белый листок с расписанием пациентов. «10:15 – Эрик Бруберг», - гласила первая строчка списка. На часах только что пробило четверть часа, и тут же с легкой непринужденностью кто-то постучался в дверь. Ларс вежливо попросил войти, и в кабинет уверенным шагом зашел вымокший, слегка небритый брюнет. На нем висела черная, небрежно заправленная в потертые джинсы рубашка с редкими перламутровыми пугавицами зеленоватого оттенка. - Присаживайтесь, Эрик, - вежливо обратился к вошедшему Доктор, указывая рукой на синее кресло, и сразу приступил к работе, - Что Вы видите на этом рисунке? – спросил Ларс прибывшего пациента и протянул ему белый прямоугольный лист с размазанной черной кляксой, ни на что не похожей. Для самого Доктора эта клякса так и оставалась просто пятном на листе бумаги, и он часто подолгу рассматривал рисунок в надежде найти в нём что-то примечательное. Эрик Бруберг взял в руки рисунок, несколько раз перевернул его. Он пару раз взглянул на Доктора, ожидая мудрых наставлений, но Ларс молчал, сжав ладони под подбородком. Тогда Эрик положил листок с кляксой на стол, почесал затылок и живо заговорил: - Здесь я вижу широкие брюки, гитару… А рядом огромный, просто жирный, жирный сэндвич! – широко разводя руками по воздуху, будто представляя тот самый сэндвич, вскрикнул он. Его темные локоны свисали на большие голубые глаза, окаймленные пушистыми ресницами, нос был слегка грубоват, но вполне сочетался с мягкими полными губами. Говорил он свободно, уверенно, доставляя собеседнику только положительные эмоции. Как ни странно, он уже год работал официантом в одном из местных ресторанах и был доволен своей работой. - Сэндвич? Гм… - прогудел Ларс, взглянув на всё тот же прямоугольный лист, - Знаете, - робко взглянув на пациента, продолжил он, - вчера я показывал Вам этот же рисунок, однако Вы здесь увидели кое-что другое. Вы… - и, приблизившись к пациенту настолько близко, насколько это было возможным, Доктор взглянул в округленные глаза мужчины, который в тот же момент окончательно прилип к креслу так, что практически не мог пошевелиться, - Вы помните? – голос Доктора прозвучал таинственным тоном, и всё в кабинете будто замерло. Вокруг проскользнула длительная тишина, сопровождающаяся легким постукиванием жалюзи, бьющими пустые подоконники. - Вчера Вы, доктор, говорили не со мной, - ткнув своим длинным пальцем в нос Ларса, возмутился пациент, - Вы говорили с Томасом. Доктор Ларс отступил назад и, нахмурившись, стал рассматривать фигурки на шкафу, стоявшем недалеко от раскрытого окна. Больше всего его внимание привлек страшный клоун, раскачивающийся на пружине из стороны в сторону. На его разукрашенном лице самым отвратительным была красная растянутая улыбка, и казалось, будто сейчас он раскроет сомкнутые губы и скажет что-то. Но клоун молчал, весело поглядывая на доктора и качаясь на старой ржавой пружине. Больше всего Ларса удивило то, что никогда он этой пугающей фигуры не видел в своём шкафу. Вдруг он прервал свои размышления и снова прогудел: - Гм… Доктор Ларс делал это довольно часто, но сам не замечал этого. А когда, бывало, заметит, что гудит, как старый паровоз, так сразу начинал притворяться, будто его мучает страшный кашель. - Томас Нюландер? – переспросил Ларс. Пациент кивнул головой, но Доктор стоял, отвернувшись от него, и не замечал его действий, - Простите Эрик, но боюсь, Вы не правы, - Доктор еле слышно вздохнул,- Тот, кого Вы называете Томасом, сидит внутри Вас, живет внутри Вас, дышит внутри Вас. Томас – это Вы, понимаете? – Доктор резко повернулся и посмотрел на пациента. Тот сидел, печально склонив голову, и внимательно слушал, что скажет ему опытный человек. Очевидно, он не поверил Ларсу. Однако можно было абсолютно подметить, как уважительно относился к Доктору Эрик. В прошлом он и сам был врачом, но сейчас редко вспоминал то время. Он легко помотал головой и, срывая голос, завопил: - Вам легче сказать, что я болен. Легче заставить поверить в это! Только тот, кто внутри меня, доказывает обратное, - затем он смягчил голос, - Он не успокоится. Он вскоре убьет меня, раздавит своей тенью, а Вы и не заметите. Доктор ничего не понял из того, что сказал ему Бруберг, и хотел было извиниться за свою бестактность, но пациент уже вышел из кабинета и теперь быстрыми шагами мчался по коридору, направляясь к выходу. 3. …Эрик напряженно вздохнул и хриплым голосом закричал: «Я чувствую, как ему больно!»… Раньше, бывало, когда Эрику становилось совсем плохо, он представлял, будто он ломает стекло в окне, глядя на рассыпающиеся по земле блестящие осколки, или как он бьется головой о твердую стену. Теперь его выдержка была совсем другой. Сейчас Эрик вразвалочку шел по мокрой асфальтовой дороге. Он выпил всего пару кружек холодного пива, но быстро опьянел. Скорее это было не столько от алкоголя, как от разрушенной психики. Мало кто мог поверить в его раздвоение личности, ведь это явление достаточно нечастое и несколько мистическое. Да и ощущать жизнь какого-то другого человека в себе он начал только год назад, после смерти одного ребенка, произошедшей в местной поликлинике. В то время он еще был врачом, но после этой смерти он поклялся никогда больше не надевать медицинский халат и ушел работать обычным официантом. Платили в ресторане ему не плохо, поэтому Бруберг не имел особенной нужды в дополнительном заработке. Приобретя электрогитару, он увлекся музыкой, разучил несколько музыкальных приемов, таких как hammer-on, pull-of, bend и palmmute. Но дальше любительской игры дело не шло, во всем Эрик винил некоего Томаса Нюландера, проникшего без позволения в его молодое тело и оттесняющего всю любовь к музыке. Он сошел с дороги и упал на землю, покрытую сырой, от льющего дождя, травой. Щетинки кустарников впивались Эрику в руки и ноги, щекотали лицо. Он опустил потяжелевшие веки и уснул в пьяном удручении. Эрик и сам понятия не имел, сколько времени он пролежал, но, когда глаза его открылись, было уже достаточно темно, солнце начинало лезть за горизонт. Едкий, но сладкий запах воцарился по этой земле. Бруберг огляделся: вокруг росло множество прекрасных лилий. «Теплый закат. Ворон в саду. Я уже здесь. Я тебя жду…» - пронеслись обрывистые звуки детского голоса. Эрик встал и прислушался. Неподалеку слышалось журчание речки, и он направился к ней. «…Тише. Ты слышишь, как сердце стучит? Холодная кровь по венам бежит…» - пронеслось снова, но намного громче. Парень сделал еще пару шагов, и вот перед ним уже расстилалась глубокая темная река, поблескивающая серебристыми волнами. На берегу, сжавшись, сидела маленькая девочка. Вся кожа её была побледневшей, а глаза – стеклянными. Она, как и Эрик, не боялась дождя и спокойно сидела, донося до Эрика слова своей песни. Он подкрался к девочке поближе, так, чтобы не спугнуть, присел рядом и прислушался. Анника дрожащим голосом продолжала напевать, глядя в речную даль. - Ты кого-то ждешь? – спросил Эрик. - Тебя, - ответила девочка. Эрик поднялся, схватил камень с земли и плеснул его в воду. Тот сделал пару прыжков «лягушкой» и смирно ушел под воду. Потом парень резко обернулся и повторил: - Меня? Меня ждешь? Анника достала цветок из влажных волос и поднесла его Эрику: - Ты помнишь? Эрик предпочел молчать, сжимая свои ледяные ладони. По лицу стал бить тяжелый ветер, смахивая тяжелые капли дождя с лица. Девочка, откинув назад золотые кудряшки, кинулась на растерявшегося Эрика, схватила тонкими ручками его бледную шею и принялась душить его, скрипя молочными зубами. «Верни его», - задыхаясь, слышал Эрик. «Верни Томаса! Верни!» - кричала девочка, сильнее сжимая руки. Глаза Бруберга стали медленно закрываться, он тяжело кашлял, совершенно не сопротивляясь. Вскоре он практически перестал ощущать свое присутствие, кто-то другой дергался внутри него. Эрик напряженно вздохнул и хриплым голосом закричал: «Я чувствую, как ему больно!» Девочка разжала сцепившиеся в шею руки и наивно взглянула на слабого человека. Он, чуть дыша, схватил её за руку и протяжно произнес: «Я знаю, Томас ищет тебя. Я видел его…» Спустя мгновение на месте златовласой девчонки осталась сгустившаяся пустота. Она исчезла, оставив о себе только воспоминание. 4. … Но мужчина к нему так привязался, стал кричать: «Сдрейфил!». Затем он вовсе стал бить руками по стене, вызвав у Доктора сомнения по поводу его дееспособности… Поздним вечером того же дня на Стургатан в Лулеосгустилась огромная толпа людей, говоривших на совершенном английском. Деловые мужчины, с выпученными животами, шли под руку с женщинами, от которых исходил неприятный приторный блеск, появлявшийся то от сверкания нелепо навешанных бриллиантов, то от прямых жидких волос, словно намазанных маслом. Все они направлялись в казино. Сам Доктор Ларс приоделся, натянул на грубые ступни черные лакированные туфли и поспешил в казино, взяв с собой небольшую пачку шведских купюр. Уже через пару часов карманы Доктора были набиты кронами, выигранными в рулетке, блэкджеке и пунто-банке. Он был необычайно весел и постоянно повторял одну и ту же фразу: «Мне сегодня необычайно везет!» - Как бы ни сглазить удачу, - усмехнулся подкравшийся к нему элегантный мужчина, на котором старомодно висел коричневый шевиотовый пиджак с длинными рукавами. Его русые вьющиеся волосы были зачесаны набок и зализаны каким-то неприятным гелем, но симпатичное выражение лица внушало доверие. - Бросьте, - отозвался радостный Ларс, - У меня белая полоса в жизни началась! Такое нельзя сглазить! Неизвестный мужчина, выдавив кривую улыбку, решил бросить вызов и предложил Доктору сыграть в покер. Доктор Ларс уже набрал полно денег и не желал расставаться с выигранным, поэтому всячески пытался увильнуть от нежеланной игры. - Я… я не думаю, что это хорошая идея, - качал он головой, всем видом показывая свою неуверенность. Но мужчина к нему так привязался, стал кричать: «Сдрейфил!». Затем он вовсе стал бить руками по стене, вызвав у Доктора сомнения по поводу его дееспособности. - Хорошо, хорошо, - тихо залепетал Доктор Ларс. - Будем играть в Техасский Холдем! – гордо произнес мужчина, добившийся своего. Данный вид игры дает оптимальное соотношение общей информации и потому является самой популярной разновидностью покера. В казино нашлось немало людей, желающих проверить свою интуицию на деле. За один стол, не считая Ларса и его попутчика, сели пятеро мужчин и две немолодые женщины. Все были мало знакомы и с самого начала игры строго наблюдали друг за другом, ожидая найти жулика. Для начала они внесли анте, обе дамы внесли ставки вслепую. После нескольких кругов торговли, бросив на стол «королевскую масть», Ларс выкрикнул: «Роял-флэш!», - и жадно заулыбался. Остальные игроки, вздохнув, встали из-за стола и отправились в другой зал. Довольный Доктор быстро стал сгребать деньги со стола, тихо посвистывая, как его резко оборвал мужчина в коричневом пиджаке: - И всё же белая полоса, значит? - Да, - вздохнул Ларс, - говорю же Вам! Сегодня утром была прекрасная погода. Но по пути на работу я встретил малышку, которая буквально заставила взять меня зонт. И что Вы думаете? Как только она исчезла, полил дождь! Окружающие заёрзали, как мыши, а я гордо шел под зонтом, - Доктор вдруг непроизвольно кивнул головой и посмотрел на мужчину. Тот уже, недослушав скучных историй, стоял у барной стойки и пил виски. - Виски моему давнему другу - Доктору Ларсу! – неожиданно закричал он. Ларс ужасно удивился и, насторожившись, поплелся к барной стойке. - Мы знакомы с Вами? – спросил доктор, угощаясь крепким алкогольным напитком. Он уже давно не пил ничего крепкого, и каждый глоток ароматного светло-желтого виски жег горло. Собеседник взглянул на удивленного Ларса и тихо прошептал: - Томас Нюландер. Меня зовут Томас Нюландер. Доктор Ларс восторженно покосился на Томаса. На того самого Томаса! И, правда, он не мог поверить этому. Легче было списать на действие алкоголя и назойливых женщин, то и дело пристававших к доктору, глядя на его набитые деньгами карманы. И всё же перед Ларсом сидел самый настоящий Томас Нюландер, внезапно ворвавшийся в жизнь Эрика. Доктор не находил ни единого слова и оба они еще долго молчали, по-прежнему ощущая во рту сладкий вкус виски. 5. … Он принялся уговаривать прекратить смеяться толстяка, но тот уже чуть ли не хрюкал, вспоминая испуганное лицо собеседника… Вскоре Доктор Ларс сообщил Эрику, что тот немедленно должен отправляться в город Юккасъярви, расположенный в Графстве Норрботтен. Но Эрик даже не подозревал о том, что это было указание самого Томаса. Взяв с собой только немного денег, Эрик сел в полупустой поезд. Сегодня он не выспался и, опасаясь опоздать на поезд, не принял утренней трапезы. Вскоре он уже сидел в поезде в футболке цвета глаз и темных широких брюках с золотистыми ниточками, окаймляющими их низ. Эрик наблюдал через окно, как дождь с углублением вдаль всё усиливался и создавал в воздухе водную стену. На одной из станций в поезд зашел полный, похожий на пряник, человек. Глядя на этого румяного кренделя, нельзя было не умиляться: он так старательно двигался вперед, перекатываясь с одной ноги на другую! Несмотря на то, что в вагоне было много свободных мест, он сел рядом с Эриком. - Вы не против того, что я здесь сел? – вежливо спросил крендель. - Конечно, нет, - улыбнулся Эрик. Он обратил внимание, что этот полный человечек довольно красивый, и даже волосы у него приятно поблескивают сединой. Вскоре он представился Яном Нильссоном. - Юккасъярви обычно посещают зимой! – удивился Ян, узнав, куда направляется попутчик, - Это популярный зимний курорт. - Да, я просто ищу одного человека, - промямлил Эрик. Толстяк улыбнулся в ответ и полез большой рукой в свою сумку. Тут он достал из неё румяные, теплые булочки и ароматные пирожные. Эрик отвернулся к окну, чуть не давясь слюной. - Друг, будешь? – прожевывая булочку, невнятно сказал Нильссон. Эрик отказался, но Ян никак не отвертывался от него и назойливо предлагал угощения, видя, как новый приятель скоро задохнется от приятного аромата. Вскоре он согласился и испробовал вкус румяных пряностей. Угощение оказалось действительно таким приятным, что Эрик, чуть мыча, лепетал: «Ох, не плохо!». А Ян по окончании трапезы облизал свои липкие пальчики. Вдруг он резко повернулся на собеседника и не своим голосом забормотал: - Я иду к тебе. Бруберг достаточно удивился, отодвинул сладкую булочку и поинтересовался: - Ян, с тобой всё нормально? Но толстяк продолжал бормотать: - Я иду к тебе. - Слушай, не смешно уже! – заволновался Эрик. Оба они выглядели достаточно напугано. Ян округлил свои серые глаза и вцепился ногтями в сидение. - Что происходит?! – завопил уже он. Эрик буквально уставился на него, но толстяк еще недолго с серьезным видом посмотрел на него, но, не выдержав, закатился громким смехом. - Видел бы ты своё лицо! – кричал Ян, всхлипывая от смеха. Разочарованный Эрик возразил, что такие шутки совсем не смешные. Он принялся уговаривать прекратить смеяться толстяка, но тот уже чуть ли не хрюкал, вспоминая испуганное лицо собеседника. Но вскоре Ян прекратил смеяться и задергался на месте. - Я уже не куплюсь на это, нет, - отрезал Эрик. Однако Ян на этот раз и не думал шутить. С резким стуком он слетел со своего сиденья и вылетел в проход, между сидениями. Напуганный Эрик схватил голову руками и стал кричать о том, чтобы кто-то позвал врача. Те, кто сидели в этом вагоне, стали подниматься с сидений, наблюдать за пострадавшим, спрашивать, что произошло. Но никто не мог ответить. Вдруг поезд с неистовым треском затарахтел и резко остановился. Пассажиры мигом выбежали из распахнувшихся дверей и вовсе забыли о толстяке. Только Эрик остался с ним. Он жалобно умолял его подняться, но тот лежал на полу без сознания. Топ, топ… Эрик услышал, как кто-то, цокая, медленно подходит. Эрик поднял голову и увидел высокого русоволосого человека в коричневом пиджаке. Как только он наклонился к Яну и прикоснулся своей стройной рукой к его голове, толстяк подскочил, глубоко дыша. Эрик неловко взглянул на неизвестного мужчину, потом перевел взгляд к приятелю и осторожно спросил его: - Эй, как ты? Ян покачал головой и стал жалобно просить прощения у Эрика, но парень словно не слышал его. Он смотрел на улыбающегося спасителя. И видел в нем что-то знакомое. Встряхнув выступивший пот со лба, Эрик вышел из поезда. - Ты уверен, что сам доберешься? – спросил он уже поправившегося толстяка. Ян в ответ кивнул головой, еще неоднократно поблагодарил и побежал в сторону вокзала, который был едва виден издалека. Эрик же решил остаться здесь, в неизведанной глуши. Он провел взглядом всё вокруг, осмотрелся: того странного мужчины нигде не было. И только где-то впереди виднелась потертая табличка «Добро пожаловать». 6. …Нет, это действительно была не Швеция. Здесь не было спокойствия… Похоже, кроме него посетителей здесь не было. С неба мелкими каплями крапал надоевший дождь. Прямо перед Эриком расстилалась неширокая улица, по краям которой вплотную стояли огромные дома. Алекс посмотрел по сторонам, убедившись, что из людей здесь никто не присутствует, и зашагал вперед, по этой неширокой улице. Под ногами скользили мокрые серые камни, не давая идти быстро. Приблизившись к первому дому, он заметил, как из окна за ним наблюдала морщинистая старуха. Она смотрела на гостя темными глазами, прищуриваясь от злобы. Алекс зашагал немного быстрее. Но и за окнами других домов он замечал напуганных людей, глядевших на него, как на призрака. Вдруг на дорогу выскочила высокая худая девушка с разноцветными волосами. Все её руки были исколоты татуировками, губы накрашены в яркий красный цвет. Она крепко схватила парня за руку и повела за собой. Всю дорогу она нервно рычала, оскалив крупные зубы, и повторяла: «Не понимаю, как ты мог здесь оказаться?» Но Эрик смущенно брел за ней, осматриваясь по сторонам. Это было темноё невзрачное место, и если бы Эрик оказался здесь пару лет назад, то он мигом бы скрылся и не появлялся бы тут никогда. Вскоре они забежали за ржавую железную дверь. Так Эрик оказался в большом каменном строении, где было совсем не много мебели. Помещение напоминало старый бар, в котором даже сейчас присутствовало несколько человек. У самой дальней стены стоял смуглый парень с длинными дредами, а на уши у него были навешаны большие круглые наушники. В такт еле пробивающейся через наушники музыке он двигал головой то вперед, то назад. За круглым столиком сидел еще один смуглый парень. В отличие от другого, он был стрижен, но также находился в странном состоянии и, не двигаясь, смотрел в стену. Девушка вытащила из кармана сигарету, зажгла её крупной серебристой зажигалкой и спросила: - Ты что, самоубийца? - Нет, конечно, - возразил на глупый вопрос Эрик. Он вовсе не понимал в чем дело. Тогда девчонка бросила на него свой томный взгляд, достала изо рта сигарету и, кусая свою нижнюю губу, представилась Джиной. Эрик назвал ей своё имя, а она, вместо того, чтобы приветливо улыбнуться, нахмурила тонкие брови и спросила: - Какого черта ты здесь делаешь? Эрик пожал плечами, поправил упавший на лоб локон и ответил: - Ищу одного мужчину. Томас Нюландер. Может, ты знаешь о ком я? Джина помотала головой, сделала губы трубочкой, и из её рта повалил вонючий дым. - Ты знаешь кого-нибудь Томаса? – обратилась она к парню с дредами. Он снял наушники и сказал, что не расслышал вопрос. Тогда Джина повторила, - Ты Томаса знаешь? – но он также помотал головой, не выдавая ни слова, и снова продолжил слушать музыку, - Вот и я не знаю никакого Томаса. Слушай, ты можешь здесь остаться на день, но ночью тебя здесь быть не должно. И, живо подпрыгнув, она высунула язык и быстрым движением руки провела по воздуху возле горла. «Это будто не Швеция», - подумал Эрик Бруберг. Но ведь и правда. Все здесь были то ли нервными, то ли буйными. Сама Джина показывала своей бешеной походкой сумасшествие и бунтарство. Нет, это действительно была не Швеция. Здесь не было спокойствия. 7. …Открыв глаза, парень уставился на зеркало, висевшее перед ним. На нем черной грязью было намазано: «Дай мне уйти»… Эрик еще раз провел глазами помещение. Оно было слишком скудным, грязным и отвратительным. Но сейчас это было единственным спасением. Томас не появлялся в его теле уже несколько дней, и это, должно быть, что-то значило. По крайней мере, Эрик надеялся на это. Он поднялся по старой лестнице и нашел на втором этаже этого здания старую деревянную дверь. Пару раз дернув за ржавую ручку, стало ясно, что дверь заперта. Он сделал несколько шагов назад, и дверь, с едким скрипом, медленно раскрылась. За нею расстилалась небольшая комната с приторными фиолетовыми обоями. Возле просторного окна, закрытого темно-синей шторой, стояла широкая кровать. Неподалеку от неё были налеплены потрепанные кресла, деревянный стол, старый бордовый шкаф на тоненьких ножках и маленькая тумба с недостающей передней дверкой. Эрик устало прошел по шерстяному ковру и направился в ванную комнату. Он повернул ручку над умывальником, и из крана полились ледяные струйки воды. Набрав в руки немного воды, Эрик плеснул капли на своё горячее лицо, провел мокрыми пальцами по уставшим глазам, завернул руками воду за шиворот голубой футболки. Вдруг по ванной комнате проскользнул ядовитый холод, кожа Эрика покрылась множеством мурашек. Изо всех углов вновь стала разноситься песня Анники. Открыв глаза, парень уставился на зеркало, висевшее перед ним. На нем черной грязью было намазано: «Дай мне уйти». Эрик от неожиданности вздрогнул и отступился назад, а зеркало с треском упало и разлетелось множеством осколков по полу. Песня, преследующая парня, становилась громче, сильнее стучала по его пугливому сердцу, задевала вены, от чего дрожали его руки и ноги. Он выбежал из ванной и резко остановился. На одном из кресел сидел мужчина в коричневом пиджаке и читал газету. Глаза его при этом не бегали, а были нацелены в одну точку. Скорее всего, он не читал, а просто напросто рассматривал картинку, ожидая встретить парня. Волосы у него были по-прежнему прилизаны набок, но теперь имели искусственный сероватый оттенок. Приметив присутствие Эрика, он отложил газету в сторону и скользко улыбнулся. - Я давно искал с тобой встречи, - прошипел он, как змея, - но это не так-то легко найти человека, которого видишь в зеркало по утрам. - Томас?! – воскликнул Эрик, покосившись на мужчину. Он в ответ блеснул белоснежными зубами, встал и направился к выходу. - Ну, - посмотрел он на Эрика, - ты идешь со мной? Эрик в недоумевании помялся на месте и, еще раз осмотрев комнату, побежал вслед за Томасом, уже спускавшемся по лестнице. 8. … Они шли по пустынной улице в самую её глубь, и, чем дальше они шли, тем сильнее и сильнее появлялся запах сладких лилий… На улицу уже опустилась страшная тьма, когда Эрик и Томас вышли из помещения. Эрика это достаточно удивило, ведь немного времени прошло с тех пор, как он появился в этих местах. Томаса же этот факт не насторожил, и он шел степенным уверенным шагом, как подобает тем, кто находится на своей родине. Это и был его дом. С неба по-прежнему падали капли соленого дождя… Они шли по пустынной улице в самую её глубь, и, чем дальше они шли, тем сильнее и сильнее появлялся запах сладких лилий. - Моя жена любила эти цветы, - сказал Томас. Но Бруберг ничего не ответил. Он тихо шел за ним, наслаждаясь ночным дуновением ветра. Томас остановился у большого светло-голубого дома и тихо произнес Эрику: - Я не могу туда зайти. Сделай это сам. - Что сделать? – переспросил Эрик. Томас очаровал его своей улыбкой и, глядя на окна своего дома, стал поведывать рассказ: - Ты помнишь, с чего всё началось? Ты был хирургом в поликлинике в Лулео. Однажды в больницу привезли истощенную болезнью девочку. С её болезнью прогнозы были неутешительны, она должна была умереть с минуты на минуту. Но ты пытался её спасти… Узнав о её смерти, моя жена сразу умерла, а я с тех пор лежу, не приходя в сознание, здесь, в этом доме. - Я ушел с работы после этого, - отозвался Эрик, - Анника, её звали Анника. Она твоя дочь. Теперь я всё понимаю. Томас повернулся к нему, взглянул в его голубые глаза и настойчиво спросил: - Так ты сделаешь то, чего я хочу? Эрик незаметно кивнул головой и направился к дому. Дверь была открыта, и он без труда зашел. Внутри было очень уютно: стоял старый камин, на пурпурных стенах висели детские рисунки, обрамленные золотистой рамкой, на потертых ножках стоял большой стол с кружевной скатертью. Чуть дальше, у окна, Эрик заметил изгибистую лестницу и поднялся по ней. Верхний этаж и вовсе напоминал больницу. Кругом стояли различные приборы, издававшие еле слышный писк. По центру была расположена широкая кровать, на которой лежал больной. Эрик Бруберг медленно подошел к кровати и взглянул на больного: это был Томас Нюландер. Он неподвижно лежал с закрытыми глазами. Со всех сторон к нему было прицеплено множество проводков, ведущих к главному источнику приборов. Перед кроватью был темный лакированный округлый табурет, на котором стояли слегка повернутые рамки с фотографиями трагичной семьи. Эрик приблизился к табурету и взглянул на старые фотографии: Томас на них был совершенно другим, без приторной лести и злобы, он мило улыбался в объятьях красивой полноватой жены. Рядом с ними красовалась маленькая леди с золотистыми волосами, игриво улыбающаяся и насмешливо глядящая на родителей. Было время, когда это была одна из счастливых семей. Такие можно увидеть в нынешних сериалах не часто: обычным там является нетипичная жизнь. Эрик перевел взгляд с фотографий на Томаса, широко раскрыл рот, набрал много воздуха и, сомкнув губы, округлил щеки. - Черт! – опешил он, - Разве могу я его убить? И сломя голову вылетел из дома. Страшно было даже подумать о том, что предложил ему Томас, верный друг. Как может приличный, честный человек, не запятнанный в своей чистой репутации, убить другого? Однако убийство из сострадания, тайная помощь мистическому другу может оказаться чем-то наиболее лучшим, нежели оставаться в тени, ожидая, что всё разрешится само собой. Однако Эрик не мог бы этого сделать даже из жалости. Только одна страшная мысль о том, что он чуть ли не решился на бесчувственное преступление, ломала ему голову, искручивая отвратительные мысли в извращенный вид. По лицу Бруберга стекали ручьи сильного дождя и, падая на землю, они словно разбивались, издавая звучный стон. Эрик торопливо шёл, гневно глядя вперед, как волк смотрит вслед наивной добыче. Казалось, что пройдет еще несколько секунд, и из его ушей повалит горячий пар. Но он, нервно дергаясь, делал шаг за шагом, поправляя непослушные копны темных волос. 9. … Ларс сильно насторожился, подставил своё маленькое ухо к телефону еще ближе и услышал сильное журчание воды … В этот день Доктор Ларс принял решение не отправляться домой, а остаться на работе. Сначала он долго сидел за компьютером, выискивая информацию о Нюландере. Всё, что он там нашел – некоторые биографические данные, не смогли бы помочь ему в поисках правды. Когда глаза его начали краснеть, а видимость стала расплываться, он выключил компьютер и принялся изучать толстую папку с заголовком «Раздвоение личности». «Осознание себя как двух разных индивидов» - значилось в его папке. Доктор еще немного порылся в множестве потрепанных листов и сделал вывод, что заболевание Эрика Бруберга нечто большее. Это было даже сложно назвать заболеванием. «Вселение одного человека в другого?» - спросил себя Доктор и тут же ответил: «Это ли возможно?». Он уже выпил несколько чашек отвратительного кофе, сделанного Кристиной, также оставшейся на ночь в офисе. Доктор Ларс уже стал замечать, как секретарь меняется. Она не просто пыталась угодить ему, но и по-настоящему прилагала усилия для выполнения своей работы. Швеция пошла ей на пользу. Вот уже Кристина присела рядом с Доктором и, широко зевая, быстро хлопала своими черными ресницами, стараясь не уснуть. Была в ней какая-то наигранная красота. Эта нелепая женственность в самом необычном её проявлении. Каштановые брови средней толщины совершенно бы не сочетались с волосами цветом снега у другой, более легкой девушки. Но Кристина, со всеми своими гадствами в одежде, смотрелась прекрасно. Даже Ларс начал замечать, что краснота её полных губ природная, и это не действие жутких ярких помад. Когда Доктор Ларс, присев в удобное кресло, начал неосознанно засыпать, Кристина вздрогнула, услышав неожиданный звонок. Она вскрикнула своим жестким голосом и разбудила Доктора, указывая на звонящий телефон. - Алло, - проскрипел сонным голосом Ларс в трубку телефона. - Я знаю выход, я знаю выход, - повторял кто-то в ответ. Ларс сильно насторожился, подставил своё маленькое ухо к телефону еще ближе и услышал сильное журчание воды. Несомненно, он знал, с кем разговаривает в данный момент, но никак не мог проследить действия Эрика, явно намеревавшегося что-то сделать. Его голос сильно дрожал, и было понятно, что сейчас он сильно боится. - Мы должны спешить! – воскликнул Доктор Ларс, натягивая на себя толстое пальто. Кристина кивнула головой и, выбежав из кабинета, на ходу стала надевать бирюзовую куртку. Услышав до боли знакомое журчание реки, Доктор не мог не догадаться у каких вод находился Эрик. Он в один миг отмел все сомнения и направился загород, где находился небольшой летний домик - кафе Evas Konst-iga. Окна кафе прямо выходили на берег реки Lule, журчание которой узнал Доктор Ларс. - Вы уверены, что он там? – удивленно спросила Кристина, повернувшись в сторону Доктора Ларса, когда они ехали на такси. Он едва кивнул головой и строго произнес: - Я бывал в тех местах столько, сколько Вы еще не пожили на своём веку. Секретарь не нашла подходящих слов и уставилась в окно автомобиля, хоть и в такую ночную тьму она не могла ничего различить. 10. … Да и сама Кристина боялась выкладывать общую тайну своим знакомым, сохраняя улыбку на своем загадочном лице… Прибыв на место, Доктор и Кристина никого не обнаружили. Они исходили весь берег, но никого не нашли в эту глухую ночь. Только что-то плескалось в реке, что-то большее, чем простая рыба. Вдруг брызги воды резко оборвались, и наступила глубокая тишина, пронизывающая с ног до головы тела находившихся на улице в тот момент, проникая в их умы, обезвоживая мысли, заставляя обесценить интеллект и отдаться воле. Доктор Ларс скинул с себя пальто, бросил на берег свои тяжелые ботинки и бросился в воду. Он начал перебирать руками, надеясь найти там что-то живое, и вдруг зацепил пальцами чью-то, уже безжизненную ногу. Ларс стал тянуть ногу на себя, пытаясь вытащить из реки уже полегчавшее тело; но оно никак не поддавалось и тянуло Доктора вниз. Кристина прилипла к берегу и стояла там, как оцепеневшая курица, вытаращив глаза. Она продолжала наблюдать за схваткой коллеги с чем-то уже мертвым, но никак не могла понять, как может покойник нести такую силу. Ларс, поборовши эту силу, нащупал в воде чье-то лицо и поднял человека из воды. Он и не сомневался, что это был Эрик. Лицо его уже было темного фиолетового оттенка, щеки разбухли, вена, находившаяся у виска, приобрела яркий синий цвет. Ларс несколько раз встряхнул его, по-прежнему находившись в воде, но Эрик не приходил в сознание. По нему уже прошел тот ледяной холод, который встречают только мертвецы. По щекам разбитого Доктора потекли целые реки соленых слез, он прижал Бруберга к себе и стал умолять его очнуться. «Теплый закат. Ворон в саду. Я уже здесь. Я тебя жду. Тоской о солнце он тихо поет. Надгробием пахнет тяжелый налет. Тише. Ты слышишь, как сердце стучит? Холодная кровь по венам бежит…» - пронеслась песня Анники. Сегодня она звучала необыкновенно ярко и весело, что Эрик, услышав песнь, не за что бы ни поверил своим ушам. - Папа! - послышался детский звонкий крик, ударяющий по ушам. Тут из воды на берег вышел не менее радостный Томас и отрезал благодарное «спасибо» куда-то в воздух. Впереди появилась его маленькая дочка и с пронзительным визгом приняла его в свои объятия, - Мы с мамой тебя заждались! – радостно вопила она, стараясь не отпускать отца из своих рук. Еще прошло несколько секунд, и они просто растворились в ночной глуши. - Значит, у меня всё получилось? - Что? – спросил Доктор Ларс, не понимая, с кем он говорит. - Значит, у меня всё получилось? – снова спросил Эрик. Он медленно открыл глаза и взглянул на небо: упала последняя капля и задела его мягкий лоб. Доктор искренне рассмеялся и вытащил парня из реки. Вскоре Эрик вернулся к нормальной жизни и уже с откровенным спокойствием вспоминал всё пережитое. У него исчезла необходимость посещать Доктора Ларса, но всё же он не мог удержаться от частых встреч с ним и нередко наведывался в его офис. Они могли говорить о чем угодно: о новых европейских стилях, о самых изысканных блюдах шведской кухни, о самых незабываемых книгах… Но никогда их разговор не доходил до воспоминаний о реке Lule, ибо они оба боялись затронуть настолько щекотливую и невообразимую историю. Да и сама Кристина боялась выкладывать общую тайну своим знакомым, сохраняя улыбку на своем загадочном лице. С тех пор Доктор Ларс не потратил ни единой монетки из тех денег, что он выиграл в казино. Сначала он собирался потратить на что-то необычайно полезное и нужное. «В любом случае, деньги из казино - грязные деньги», - подметил Доктор Ларс и рассыпал выигранные кроны над могилой, над которой золотистыми буквами значилось «Томас Нюландер».
