Инверсия

Тема в разделе '4 Группа', создана пользователем Знак, 4 фев 2013.

  1. Знак Админ

    Ночь для Айзека растянулась почти на сутки. С каждым рейсом он забирался все дальше на запад, улетал от солнца. Выспался на пересадке в Ванкувере и потом смотрел, как мерцают за толстым стеклом иллюминатора далекие звезды.
    Когда-то Айзек мечтал о межпланетных путешествиях. Зачитывался Азимовым и Кларком, увлекался астрофизикой. Но романтика космоса оказалась менее прибыльной, чем энергетика. Кинетические преобразователи приносили ощутимый доход. «Вестингауз» поставлял транскины всему миру и хорошо платил за консультации.

    ****

    В аэропорту Красноярска Айзека встретил китаец.
    - Профессор Белкин? – спросил он и представился: - Чен Цзиан. Пойдёмте – посадка уже началась.
    Пока небольшой самолет с винтовыми двигателями карабкался в светлеющее на востоке небо, Айзек размышлял: почему китайцы, практически владея Сибирью, все еще используют на местных линиях эти устаревшие машины? Ведь производят же они в Синьцзяне приличные самолеты. Могли бы наладить их производство в Иркутске. Наверное, в подражание Штатам хотят оставить высокотехнологичное производство у себя. Или считают, что для России хватит и подобного хлама.
    - Вы уже видели запись? – спросил Чен.
    - Нет. Мне сказали, что нежелательно передавать ее по сети. А что у вас случилось?
    - Транскин выскочил из желоба.
    - Как, выскочил?!
    - Как пробка… Наши инженеры говорят: такого быть не может.
    - Не может… - повторил Айзек и посмотрел на Чена. Тот невозмутимо пояснил:
    - Я всего лишь начальник службы безопасности.

    Главный инженер гидростанции Федоров присоединился к ним в Черемушках. В машине он подал Айзеку тонкую папку:
    - Здесь состав комиссии и объяснительная записка начальника смены станции. Мы очень надеемся на вас…
    Почерпнуть что-нибудь сверх сказанного Ченом не удалось. Прочитав написанный по-русски текст, Айзек вспомнил, как после окончания университета разбирал документы для «Вестингауза». Сотни папок – бумажных, с пожелтевшими, исписанными от руки листами. Изобретения дилетантов, много лет пролежавшие в архивах. Среди них он и нашел эскизы кинетического преобразователя. Несколько листков без формул, без расчетов.
    Бубнил на соседнем сидении Федоров - рассказывал о своей учебе в США. Под его монотонный говорок Айзек смотрел на подступающий к самой дороге лес, на текущую по широкому каньону реку.

    Высокая стена плотины упиралась в скалистые берега каньона. Построенная во второй половине прошлого века, она пережила несколько аварий, но устояла.
    - Несчастливое здесь место, господин Белкин, - сказал Федоров, когда машина въехала на стоянку возле проходной. – Хорошо, на этот раз – весна, а то пришлось бы лед рубить. Сейчас не две тысячи девятый! Зимой морозы ниже пятидесяти стоят.
    - Пятидесяти? - переспросил Айзек, удивленный тем, что на юге Сибири бывают запредельные холода.
    - По Фаренгейту, - пояснил Чен.
    Айзек поморщился. Такие русские иногда встречались в университете. Их отбирала специальная комиссия и направляла получать образование в США. Чиновники из госдепартамента считали, что подобные программы повышают престиж государства и способствуют распространению демократии.

    Транскин уже подняли со дна реки. Пострадал он очень сильно. Изоляторов на токосъемнике не осталось. Опорный фланец смят, словно бумажный. Раскололось даже керамическое сопло.
    Вокруг пятнадцатиметровой воронки таскали рукава пожарные. Смывали грязь под руководством толстого суетливого китайца. Айзек, постояв на краю огромной лужи, решил отложить осмотр. Попросил водителя забросить сумку в гостиницу и направился к машзалу. В правой его части над развороченным фундаментом зиял темный провал выбитого остекления.

    Жёлоб второго агрегата выглядел так, словно в нем что-то взорвалось. Посмотрев на разбежавшиеся по бетону трещины, Айзек спросил:
    - Взрывотехники были?
    - Да. Но ничего не нашли, - ответил Чен. – И на записи ничего не видно. Но комиссия считает, что это сделано умышленно.
    Айзек подумал, что в комиссии нет ни одного русского. Конечно, Саяно-Шушенская ГЭС принадлежит китайцам, но можно было пригласить Накшина. Пусть он преподает в Иркутске – это намного ближе Окленда. В России никто не разбирается в теории кинетического преобразования лучше него. Видимо, испугались, что профессор будет защищать своих, а противопоставить его знаниям и авторитету нечего. И Федорова не включили в комиссию по той же причине. Главный инженер, хоть и почитает все американское, русский персонал в обиду не даст. Вот и сейчас бормочет за спиной: «Какие партизаны? Откуда им у нас взяться? И вообще, за безопасность господин Цзиан отвечает. Всех обязан проверить, прежде чем на работу брать».

    На выходе из машзала Айзек спросил:
    - Где остальные члены комиссии?
    - Они всю ночь ждали, пока вытащат транскин, и теперь отдыхают.
    - Тогда посмотрим архив системы управления.
    Главный инженер сунулся что-то сказать, но китаец его опередил:
    - Извините, профессор! Базы данных пропали, - и жестко добавил, повернувшись к Федорову: - Это все ваша безалаберность! Почему Ефимов остался один?
    - Что случилось? – остановил Чена Айзек.
    - Контроллер второго агрегата пропал. Видимо, его унес оператор, управлявший генераторами во время аварии.
    - А-а…
    - Диск компьютера тоже пропал, - обреченно пояснил китаец. – И копия из резервного комплекта… и оператор…
    Федоров, воспользовавшись замешательством Чена, затараторил:
    - Господин Белкин! Я не виноват! Весь персонал проходит проверку в службе безопасности. А начальник смены обязан в первую очередь руководить спасательными работами. Ну, он и побежал… А в это время Ефимов остановил генераторы. А я не виноват! Было указание – ставить операторов по одному в смену. В целях экономии. Транскины очень надежны. За двадцать лет – ни одного сбоя. А тут – эта авария. А за безопасность отвечает господин Цзиан…
    Слушая, как Федоров пытается свалить вину на Чена, Айзек хитро щурился. Теперь он понимал, почему китайцы пригласили стороннего эксперта. Понадеялись, что он будет настаивать на вине персонала.
    «А стоит ли лезть в местные разборки?» - спросил себя Айзек.
    Он всю жизнь старался стоять в стороне от политики. Вернее, после того разговора с людьми из ФБР, когда ему дали понять: если бы не похожая на русскую фамилия, транскин мог быть назван преобразователем Белкина.

    До вечера Айзек перебирал документы. Отличий от чертежей он не нашел. Регламентные работы проводились по графикам с несвойственной русским педантичностью. Чувствовалось, что порядки на станции устанавливают китайцы.
    Видеозапись ничего не прояснила. Поток воды через второй генератор иссяк по неизвестной причине. Воронка выскочила из бетонного основания и, подняв огромную волну, утонула. Осыпались выбитые стекла. Две секунды – почти двести пятьдесят кадров с четырех камер, и ни одного намека на причину аварии.
    Создавалось впечатление, что транскин начал работать наоборот. Косвенно это подтверждалось падением мощности на первом и третьем агрегатах, будто у них отбирали энергию.

    ****

    Добравшись до гостиницы, Айзек устроился в кресле с планшетником. Хотел поработать, но формулы казались бессмысленными, авария – нереальной. Он закрыл глаза. Очень хотелось свалить всё на партизан. Но как им удалось изменить вектор преобразования?
    Сейчас уже невозможно сказать, задумывался ли об инверсии автор изобретения. Документация пылилась в архивах с конца прошлого века, пока кто-то не продал ее «Вестингаузу» вместе с другими рацпредложениями. Вряд ли продавец понимал, какую кладезь технических решений содержат в себе древние картонные папки. Как не понимали этого люди, положившие на полку гениальное изобретение.
    Или понимали, но не захотели использовать?
    Айзек вспомнил, о чем писали информагентства во времена его юности. Русские тогда замораживали любые проекты по нетепловой энергетике. Имея огромные запасы топлива, они поставили в зависимость от нефти и газа весь мир. Опутали газопроводами Европу. Поставляли нефть в Китай. Предлагали проложить трубопроводы даже на Аляску. И постоянно поднимали цены.
    Чтобы устранить конкурентов, разжигали войны на Ближнем Востоке, свергали правительства, устраивали диверсии на атомных станциях. И только Соединенные Штаты противостояли имперским амбициям Москвы.
    Айзек с гордостью подумал, что именно его работа освободила мир от нефтегазовой зависимости. Но, пораженный гениальностью изобретения и простотой конструкции, он тогда не задумался об инверсии преобразования. И только получив лабораторию в университете, заинтересовался этой проблемой. Корпел над теорией, перенастраивал управляющий контроллер, изменял параметры питающего напряжения, но успеха не добился. Транскин и без того с трудом вписывался в существующие законы.
    Отложив планшетник, Айзек поднялся. Раздвинул жалюзи и уперся лбом в прохладное стекло. Как это ни обидно, но мальчишка-оператор смог посмотреть на мир глазами, незашоренными физикой Ньютона и Эйнштейна.
    Пискнул, приняв сообщение, телефон. Накшин приглашал «на шашлыки». Обещал хорошую компанию, и отдых на берегу Ангары. Видимо, прослышал о том, что старый знакомый прилетел в Россию.

    ****

    За завтраком Айзек поинтересовался у Чена, нашли оператора или нет. Китаец оглядел полупустую по случаю субботнего утра столовую. Подался вперед и тихо сказал:
    - Они не хотят искать его.
    - Кто – они? – машинально переспросил Айзек.
    - Никто не хочет. Полиция отправляет запросы, на которые получает бестолковые ответы. Паспортная служба выдает адреса, по которым проживают совсем другие Ефимовы. Из Иркутска вообще нет ответа.
    - Из Иркутска? – удивился Айзек. – Почему из Иркутска?
    - Он там учился. У него там знакомые, невеста…
    - Стоп! Где он учился?
    - В университете…
    - На Энергетическом факультете, - продолжил Айзек и, отметив утвердительный кивок китайца, подумал, что Накшин может помочь отыскать своего бывшего студента. - Чен, отвезите меня в Абакан. Хочу навестить кое-кого из знакомых.
    - В Иркутске?
    - Да. В университете.
    - Вы там поосторожней! – сказал китаец.

    ****

    Из-за неудачно составленного расписания Айзек просидел в аэропорту до обеда. Созвонился с Накшиным, перекусил в небольшом кафе и на посадку пришел раньше всех. О предупреждении Чена он вспомнил, когда посмотрел на проплывающие под крылом бескрайние леса. По слухам, именно в тайге скрывались партизаны. А что им стоило заложить бомбу в самолет? Страх принес воспоминания о бандах, бесчинствовавших в городах во времена его юности. На улицах царил хаос. Молодые парни, бежавшие из разоренных Россией стран Ближнего Востока, грабили магазины, устраивали погромы. Их подстрекали засланные Москвой террористы.
    Зависящую от российского газа Европу наводнили мусульмане. Самобытная культура Старого Света исчезала под напором шариата. Чтобы спасти мир, Соединенные Штаты выбросили на рынок транскины. Притязания Москвы на мировое господство иссякли вместе с потоками платежей за нефть и газ. Содержать армию стало не на что. Непомерно огромная страна распалась, передав ядерные арсеналы под контроль ООН.
    Некоторое время губернаторы пытались сопротивляться, но глобальная экономика оказалась сильнее мелких заводиков, едва выживавших за счет дешевой рабочей силы. Русские смирились с неизбежностью, и на карте мира появилось еще несколько демократических государств. Партизаны притихли, изредка устраивая провокации на базах НАТО, да занимаясь выбиванием денег из живущих в Америке и Европе соотечественников.
    Сообразив, что неизвестный никому профессор вряд ли заинтересует террористов, Айзек успокоился. Включил планшетник, чтобы еще раз попытаться найти ошибку в собственных выкладках.

    ****

    Иркутск встретил теплым весенним ветерком и клонящимся к закату солнцем. Издалека показалось, что Накшин нисколько не постарел – такой же широкоплечий, подтянутый. Только вблизи бросилась в глаза седина в светлых, коротко стриженых волосах.
    Протягивая руку, Айзек вспомнил мощное рукопожатие русского физика и постарался не уступить:
    - Привет!
    - День добрый! – пробасил Накшин. – Молодец! Постарел, но силен! Хорошо, что выбрал время повидаться.
    На стоянке он направился к большому спортивному электромобилю.
    - Ну, и машина у тебя… - покачал головой Айзек.
    - Это – сына, а мою старушку приходится заряжать по два раза на дню, - Накшин открыл дверку. – Ну, садись – прокачу с ветерком! У нас на Байкальском тракте наконец-то разрешили сто пятьдесят.
    - Какой русский не любит быстрой езды! – вспомнил Айзек.
    - Помнишь! Помнишь, чертяка! Хорошо, что разбираться прислали именно тебя! Посидим, выпьем, как и положено двум русским.
    - Я ж тебе говорил – нерусская у меня фамилия! - с досадой произнес Айзек.
    - При чем здесь фамилия? Просто вспомнилось, как самоотверженно ты пил водку. Будто в прорубь нырял. Так пьют только русские! Помнишь, как мы отмечали Рождество?! Ох! Я как вспомню, кажется – до сих пор не протрезвел. А Голливуд ваш помнишь? Здорово мы тогда повеселились! А Диснейленд? Кстати, как твои? Ах, в Европе? А мой оболтус жениться собрался…
    Накшин болтал без остановки. За окнами пролетали поросшие лесом горы. Дорога плавно огибала склоны, перепрыгивала мостами через неглубокие ущелья. Шуршали колеса. Еле слышно гудел на подъемах мотор. Промелькнул указатель и Накшин сбросил скорость, чтобы вписаться в поворот.
    После безумной гонки машина едва тащилась по узкой извилистой дорожке. Лес приблизился. Казалось, стоит выставить руку в окно и можно дотянуться до растущих на обочине кустов. За деревьями блеснула река. Дорога еще немного повиляла на склоне и вывела к небольшому поселку.

    Дача походила на избу из комиксов про Россию. Непривычно выглядели только тарелка антенны и отнюдь не соломенная крыша.
    На лужайке за домом у дымящего мангала собрались друзья Накшина – преподаватели университета. Айзеку вручили тарелку с мясом, стакан, на дне которого плескалась водка. Все дружно выпили «за американского коллегу» и разбрелись по лужайке. Накшин куда-то пропал.
    Айзек присел на одно из раскладных кресел, выстроившихся у забора. Поставил на соседнее тарелку. Взял кусок мяса и вдохнул пряный с дымком аромат. Шашлык казался дикой едой, пришедшей из глубины веков. Такой же дикой, как русские леса и горы. Глядя на бревенчатый домик, Айзек подумал, что волны цивилизации уже который век бессильно разбиваются о громаду России. Брызги оседают на крышах домов металлочерепицей или антеннами спутниковой связи, застывают на вершинах гор кольцами транскинов-ветрогенераторов. Но русские остаются народом, живущим в гармонии со своими лесами. Все старания включить их в мировое сообщество приводят к тому, что они еще больше замыкаются в себе. Лишь вплетают блага цивилизации в деревенский быт.
    К нему подходили, спрашивали о чем-то. Он односложно отвечал, досадуя, что не поговорил с Накшиным в машине. Постепенно его оставили в покое. Покончив с шашлыком, Айзек решил отыскать хозяина. Но дом оказался пуст. Исчезла и оставленная за воротами машина.
    На лужайке ему всучили новую порцию горячего мяса. Уговорили выпить «за дружбу народов».
    Айзек опять устроился в кресле. Посмотрел на тонкий серп луны, освещенный закатным солнцем. Где-то там – в одном из пыльных морей стоит заброшенный купол исследовательской станции. Два года назад китайцы свернули лунную программу, посчитав ее слишком затратной. Очередная попытка покорить космос провалилась из-за низкой эффективности реактивных двигателей.

    Увлеченный размышлениями и шашлыком, Айзек не заметил, когда гости начали расходиться. Вздрогнул, услышав веселый голос:
    - Давай, выпьем! – Накшин сел рядом, подал стакан и неожиданно сказал: - Авария подстроена, чтобы заманить тебя в Россию.
    - А если бы приехал кто-нибудь другой?
    - Как это «другой», если я лично тебя китайцам нахваливал? Убеждал, что лучшего специалиста им не найти.
    Айзек ужаснулся: вдруг его собираются убить?! Русским не нужна конкуренция. Они инвертировали действие кинетического преобразователя и не собираются ни с кем делиться открытием. Но он не единственный физик в мире! Теперь, когда известно, что инверсия возможна, не менее десяти человек засядут за расчеты. И кто-нибудь обязательно добьется результата. Фамилии Айзек постарался не вспоминать, будто опасался, что Накшин прочитает мысли.
    Опустевшая лужайка в начинающихся сумерках добавила страха. Лес на склонах показался дремучим, поселок – вымершим. Ветерок взъерошил волосы, забрался за воротник. Пробежал ознобом по спине.
    - О-о! – поднял брови Накшин. – Ты что подумал-то? Ну-ка, выпей, расслабься! Ты мне живой нужен.
    Зубы жестко ударили о стекло. Айзек продышался и спросил:
    - Что тебе от меня надо?
    - Погоди! Потом расскажу, - отмахнулся Накшин. – За нами должны были прислать машину, но она почему-то задерживается.

    На маленький таежный поселок наползала тихая ночь. Дом стоял без света, будто нежилой. Первые звезды бледными точками загорались над потемневшим лесом. Вокруг глухая тайга. Сколько ни кричи – никто не услышит. Разве что выйдет из-за дерева медведь – лучший друг партизана…
    «Стоп! – Айзек оборвал панику. – Чен знает, куда я полетел. Камеры в аэропорту записали нашу с Накшиным встречу. И телефон! Если здесь есть сеть, то определить его координаты можно за пару минут».
    Рука непроизвольно потянулась к поясу.
    - О! Про телефон-то я и забыл, - улыбнулся Накшин. – Давай-ка его сюда!
    Выключив трубку, он засунул ее в сумку Айзека. Неожиданно поднялся и посмотрел в сторону леса. Оттуда донеслось едва слышное шипение. Заслоняя звезды, из-за забора вылетело что-то большое, черное. Резко, будто невесомое, затормозило и опустилось на лужайку.
    - Ну, пошли – покатаемся.
    Вблизи угловатый корпус походил на толстый карандаш. Больше ничего разглядеть не удалось. Открылась круглая дверка, выпустив на траву сноп света. Сумерки превратились в непроглядную тьму.
    Изнутри летательный аппарат напоминал салон автомобиля.
    Накшин подтолкнул Айзека:
    - Залезай! – и сел в соседнее кресло.
    Пилот обернулся к нему:
    - Люк закрой! Да, нет! Ручку опусти. Вот!
    Раздался громкий щелчок, погас свет. На установленном впереди панорамном экране теплый мангал сиял изумрудом, словно на приборах ночного видения. Едва светлел неровный край дощатого забора. По бокам горели разноцветные сектора и столбики с непонятными шкалами. Позади что-то зашипело. Изображение смазалось, и через мгновение они уже летели над рекой. Совершенно не ощущалось ускорение при маневрах, хотя аппарат шел вдоль берега, повторяя его изгибы. Будто в кино проносились мимо еле заметные на фоне черного неба вершины гор. Пилот иногда набирал высоту, срезая путь над лесом.

    - Ну, скоро будем на месте. Там я тебе все и объясню, - повернулся к Айзеку Накшин.
    «Что тут объяснять?! Инверсия преобразования полностью скомпенсировала инерцию, потому и нет перегрузок. Неясно только, почему сохраняется вес в салоне? И за счет чего мы движемся? Прямоточный двигатель? Маловероятно… Масса рабочего тела тоже попадает под действие транскина. Может быть – турбина?» - Айзек прислушался к шипению за спиной, но определить на слух тип двигателя не смог.
    Его уже не беспокоили ни похищение, ни страх затеряться в сибирских лесах или погибнуть от рук русских террористов. В душе поднималась волна нетерпения. Хотелось разобраться во всем. Понять, что сотворил с транскином Накшин. Юношеские мечты выплыли из глубин памяти, заслонили страх. Холодные, невидимые в инфракрасном спектре звезды стали ближе.

    Но закончился длинный, насыщенный событиями день совсем не так, как ожидалось. Усталость и выпитая напоследок водка подкосили Айзека. Он едва мог шевелить ногами.
    Накшин, усмехнувшись, помог ему выбраться из салона. Обнял крепкой рукой за плечи и повел вглубь ночного леса:
    - Ничего, с кем не бывает. Ну, не подумал я, что у тебя нелегкий денек выдался. Сейчас ляжешь, поспишь, а утречком и поговорим.

    ****

    Деревянные балки потолка и бревенчатые стены напомнили Айзеку, куда он попал. От благодушия не осталось и следа. Вчера они отмахали больше сотни миль. Добраться до населенных мест отсюда крайне трудно. Может быть, какой-нибудь следопыт и посчитал бы такую задачу выполнимой, но Айзек знал: в незнакомом диком лесу ему не выжить.
    Он нашел дверь в современный санузел. Сумка осталась на даче, но аккуратно сложенное полотенце на полочке и зубная щетка в упаковке явно предназначались для него.

    Перед домом росли сосны, а дальше до горизонта протянулась водная гладь. Айзек вспомнил, что до моря от Иркутска далеко. Зато Байкал – вот он – огромный, надежный, будто отлитый из стали.
    За столиком под деревьями Накшин разговаривал с молодым парнем, в котором Айзек узнал пилота. Увидев гостя, русский физик махнул рукой:
    - Иди сюда! – откинул с кастрюльки цветастое полотенце с иероглифами, наколол на вилку картофелину. Почистил и подал Айзеку: - Угощайся!
    Пилот выбрался из-за стола:
    - Пойду, сварю еще кофе.
    - Ага! – кивнул Накшин. – И побольше! Нам тут еще долго разговаривать.
    Посмотрев вслед пилоту, Айзек застыл в изумлении. Дом терялся на фоне отвесной скалы. Сверху его прикрывали кривые сосны, непонятно как уцепившиеся за трещины. Ярко-зеленый вьюнок карабкался по стенам. На камнях фундамента пятнами лежал мох. Казалось, дом вырос в таежной глуши, чтобы стать прибежищем русских охотников.
    «Или партизан», - подумал Айзек. Он не понимал, как мог ученый, прекрасно говорящий по-английски, учившийся в Европе и Штатах, связаться с террористами.

    Снимая кожуру со следующей картофелины, Накшин рассказывал:
    - Завтра – в понедельник сибирские губернаторы потребуют вывода иностранных войск из России и объявят о национализации некоторых предприятий. Во избежание влияния граждан других государств на технологическое развитие России, - монотонно, словно цитировал официальное сообщение, произнес он. Положил на картофелину кусочек масла. Откусил и, не дожевав, продолжил: - Владельцы, конечно, взбеленятся. Разные клоуны на страницах новостей будут вещать о нарушениях прав человека. Ваши ястребы пригрозят вторжением. Ты представляешь, что такое обезьяна с гранатой?
    - Ну-у…
    - Ну! Только граната у них – ядерная!
    Айзек вздрогнул. Возвращался кошмар его юности. Русские опять задумали какую-то гадость. Мало им было Хиросимы и Нагасаки, Чернобыля, Фукусимы…
    - Зачем вам война?! – почти выкрикнул он.
    Накшин подался вперед. Оперся локтями о стол:
    - Нам война не нужна! Мы хотим жить на своей земле! И жить так, как хотим! А до тех пор, пока в России существуют иностранные базы, пока нашими заводами владеют американцы и китайцы, Россия будет плестись в хвосте. Думаешь, нам дадут возможность самим производить транскины с инверсией? Нет! Их будут производить в Китае или в Америке, а нам продавать по бешеным ценам.
    - А я-то тут при чем?
    - У тебя есть авторитет! Значит, есть шанс объяснить, какой величины кратер получится, если разогнать до космических скоростей полутонный транскин и врезать им по большому городу. Сошлешься на аварию, расскажешь, как летал над Ангарой, покажешь несколько роликов, которые мы тебе предоставим. Нужно охладить пыл особо ретивых ястребов, чтобы они не вздумали размахивать своей гранатой.
    - И вы меня отпустите?
    - Да! – кивнул Накшин. – Но не сразу. До зимы поживешь здесь. Нам нужно время. Понимаешь, мы не просто так всё это затеяли. Тот кораблик, на котором тебя везли – первый, экспериментальный образец. Два десятка подобных, с транскинами на подвесках – всего лишь противовес войне. В космос на них не полетишь. Тут нужны корабли с грузоподъемностью выше ста тонн и автономностью не менее полугода. И мы готовы выпускать их! Ребята с «Иркута» построили один. Втихаря. А хотелось бы поставить их на конвейер. Вот только нам не дадут этого сделать. Скажут: спасибо, мы и без вас освоим Солнечную систему. А я этого не хочу! Россия была лидером в космосе, и так будет всегда! Конечно, лет через пять, если не раньше, нас догонят. Патентовать я ничего не собираюсь. Это всё равно не остановит ни вас, ни китайцев. Представляешь, что будет твориться в Солнечной системе через десять – пятнадцать лет? Но всё это – детские игрушки. Нас ждут звезды! В отсутствие гравитационных полей скорость тела, не обладающего инерцией, вырастает выше скорости света. Я провел моделирование и даже немного поэкспериментировал.
    Хлопнула дверь. Пилот принес большой металлический чайник. Молча налил себе кофе и ушел с кружкой в дом.

    Айзек смотрел на Байкал. Казалось, здесь каждое дерево, каждая скала создают монолит под названием «Россия». Но это ощущение надежности толкает русских на необдуманные шаги. Даже лишившись ядерного оружия, они считают себя непобедимыми и пытаются диктовать свою волю остальному миру.
    - Ты думаешь, кто-нибудь поверит, что вы не хотите войны?
    - Главное, чтобы поверили тебе. Остальное – дело политиков. Надеюсь, ни один ястреб не захочет превратить свою страну в пепелище.
    - Ладно, я попробую. Но если ты не отпускаешь меня, объясни: что произошло на станции?
    - Ерунда! – махнул рукой Накшин. – Во время профилактического осмотра шахты ослабили крепления агрегата. Вывели защиту и резко подняли мощность процентов на пятьдесят выше предельной. Как только вода на выходе из воронки остановилась, инерция потока выбила преобразователь из жёлоба.
    - А куда вы дели излишнюю мощность?
    - Ну, синхронизировать одновременное снижение нагрузки на соседних агрегатах было непросто, но Ефимов справился.
    Айзек покрутил головой: только русские могли без зазрения совести нарушать инструкции.
    - Это же совсем не то!
    - А ты думал, я вот так – запросто выложу на блюдечке то, над чем голову ломал не один год? Чтобы вы пришли на всё готовое?! Нет! Пусть помучаются, пока сообразят, что никакой инверсии преобразования там не было.
    - Но я-то тебе не конкурент, раз сижу здесь, - попытался схитрить Айзек.
    Накшин усмехнулся:
    - Если расскажу, ты отсюда уже не уедешь.
    Русский язык Айзек знал неплохо, но тут задумался: то ли его будут держать в тайге всю жизнь, то ли…
    Страшась получить отрицательный ответ, он спросил:
    - Ты предлагаешь мне работу?
    - Ага! – улыбнулся Накшин. – Когда я убеждал китайцев пригласить тебя, то думал и об этом. Понимаешь, я – теоретик и в системах управления разбираюсь плохо. Без тебя мы провозимся слишком долго. А хотелось бы самому, пока не состарился, долететь до какой-нибудь Альфа Центавра.
    Айзек задумался. Предложение казалось заманчивым. Неизвестно, как быстро удастся догнать русских. Знать, что кто-то вырвался далеко вперед, идти по его стопам – неприятно. И хорошо, что жена увезла дочь к матери во Францию. Там на них вряд ли будут коситься, как на родственников предателя.
    К тому же, Накшин намекнул, что он собрался сам лететь к звездам. Может быть, и за него замолвит словечко? По старой дружбе и в благодарность за помощь. Значит, надо помочь…
    - Ладно, я согласен. И как ты добился инверсии преобразования?
    - Просто вывернул транскин наизнанку. Ты сидел внутри него, когда летел сюда, - Накшин взялся за чайник и подмигнул ошарашенному простотой решения Айзеку. – Давай, хлебнем кофейку, а то в горле что-то пересохло.

    Золотились под утренним солнцем стволы сосен. Ветерок доносил с берега тихий шелест волн. Перекликались высокими голосами птицы. Айзек сжимал в ладонях горячую кружку, вдыхал аромат кофе и думал о том, что русские опять перевернули всё вверх дном, принесли хаос в спокойное и размеренное существование мира.
    Но они открыли дорогу к звездам!
    Юношеская мечта, давно похороненная под грудой сиюминутных проблем, неожиданно охватила душу предчувствием небывалых открытий. Как в молодости, казалось, что все впереди. Хотелось начать работать прямо сейчас. И если для того, чтобы добраться до звезд, надо жить в тайге рядом с партизанами – он согласен!
    fiatik и lutov нравится это.

Поделиться этой страницей