Слушающий Меня вели через бурлящий множеством голосов космопорт планеты N. Чашеобразный купол огромных размеров неуверенно покрывал все помещение и пропускал ворчанье ветра и стоны воцаряющейся поздней осени, на пятки которой наступала жестокая своей длительностью и тоскливостью зима. Все лица, проплывающие мимо моего взора, отражали тусклость и мрачность природной стихии на улице, взгляды людей хлестали меня угрюмостью и безнадежностью. Спина моего провожатого – министра по социальным вопросам – свернула в сторону администрации космопорта, мои ноги послушно двинулись следом. В огромном по размерам кабинете ожидал и приветствовал нас президент объединенных народов планеты – высокий, как трехметровая башня, серьезный и величественный, как гора, с печально-нервным взором осеннего настроения. Вопрос по которому меня вызывали – космоинженера высшей категории – был весьма важен для небольшой планеты, поэтому и решался на самом высоком уровне. По предложению руки президента, я утонул в огромном подстать главе народов, кресле и, переместившись в другую неудобную позу, устроился на краю, сделал профессионально-понимающее лицо с намеком на решение любой даже самой сложной проблемы. Президент еще несколько секунд удерживал взгляд на безрадостной серо-тусклой картине за окном, внутренне вздохнул и обратил взор ко мне. Мне сразу вспомнился образ Понтия Пилата, и на плечи опустилась часть, хоть и небольшая, но очень тяжелая, эмоционального груза, когда президент начал посвящать меня в суть сложившейся ситуации: - Спасибо, что прилетели к нам – в космоглубинку, провинцию разведанного космоса, так сказать. -Пока не за что, я еще ничего не сделал. -Независимо от результатов вашей работы, мы все равно вам благодарны, что уделили нам время. Обычно мы обходимся собственными силами, но здесь уникальный и очень сложный вопрос. Немного истории. Еще пол сотни лет назад наша планета была слаборазвитой, малообжитой, всеми забытой и никому не интересной. Жители, и, тем более, нечастные приезжие, были сильно подвержены глубокой депрессии, неврозам, часто болели. По сравнению с другими, более благоприятными, с точки зрения климата планетами, у нас намного больше суицидов и клиентов психбольниц. Наши психологи полагали, что это связано во многом с климатом планеты – очень редкому появлению Солнца из-за обилия туч, сильной ветрености, частым дождям, тусклому однотонному пейзажу, частым сильным холодам зимой, которая занимает большую часть года. Другие психологи выявляли более глубокие причины такого влияния планеты на людей, впрочем, их исследования ушли незаконченными в мусорные корзины за ненадобностью после полученного Подарка, да и специалисты этой направленности, впрочем, тоже почти все уехали из-за отсутствия спроса на услуги. -А что за подарок? – заинтересованный спросил я, хотя читал об этом в сети ПЛА-нет[1]. -О, это тоже весьма давняя и запутанная история. Наша планета обладает весьма большим количеством ценных полезных ископаемых, на которые покушалась межпланетная республика Хазэд[2]. Были войны, долгое время, не смотря на вхождение в эпоху цивилизованных вне планетных отношений, мы жили под угрозой решающей битвы за свой дом… внезапно при смене правителя Республики, она признала незаконность своих прошлых намерений и в качестве извинений за содеянное сделала нам Подарок. Подарок – это мощный камень, или каменная глыба, где-то четыре на четыре метра с тайными символами, обладающий чудесным свойством – слушать. Слушающий практически никак не реагирует на то, что ему рассказывают, кроме чуть заметного свечения, но при этом становится гораздо легче, сразу приходит вера во все самое хорошее, расцветает светлая надежда и хочется жить ярко, активно, все проблемы становятся мелкими и решаемыми. Так, к Слушающему потянулись вереницы паломников-страдальцев, практически исчезли случаи самоубийств, сильно сократилось число сумасшедших, люди повеселели, стали спокойней и умиротворенней, со всех планет стали прилетать туристы: изведать на себе целебное чудо Слушающего. Планета стала быстро развиваться, население воспряло духом, стало жизнерадостным, в гору пошел и туризм, и собственное производство, наука и искусство. Так продолжалось долгие годы на радость всем жителям, но… Недавно он как-будто «сломался»… - не закончив свой рассказ, президент замолчал, словно слова утонули в страшном видении будущего. -Наркотик? - торопясь за его мыслями, уточнил я. -Да, стало еще хуже, чем было до Подарка. Потому что люди уже привыкли к Слушающему, практически, как к наркотику, а психологи, изучающие проблему духовного кризиса на планете, которые хоть как-то могли бы помочь, уехали в неизвестном направлении. И сейчас каждый день приходят страшные известия… поэтому Слушающего нужно срочно починить, это для нас очень важно. Иначе… - он встал с кресла, подошел к пасмурному шубуршанью дождя за окном, - Иначе мы будем всех эвакуировать, потому что ситуация с каждым днем все ухудшается. - Я понял. Но я не гарантирую… - На вас последняя надежда, мы привлекали уже много специалистов, но все, кто не справился, называли ваше имя – только вы сможете разобраться. - Я не гарантирую, но приложу все силы. -Мы очень на вас надеемся, - беспомощно добавил министр. -Оплата? – хотя мой вопрос показался даже мне самому несколько неуместным, но не задать его было нельзя. - Трехгодовой ваш заработок в случае положительного решения проблемы. - Хорошо. Я готов приступить хоть сейчас. -К слушающему Вас проводит наш специалист по чрезвычайным ситуациям - более бодро сообщил президент, и нажал на столе на кнопку вызова. Когда я уходил, вслед за юрким лысым, то и дело оборачивающимся на меня, словно боясь потерять, специалистом, меня нагнал в дверях самоподбадривающийся голос президента: -Мы верим в вас. -Спасибо, постараюсь не подвести, - неловко полу обернувшись на миг, ответил я. Прорезав быстрой ходьбой здание космопорта, мы вышли на стоянку самокрылов: больших серо-синих птиц с хоботом вместо клюва и грустными выпуклыми глазами, оседланных и прикованных к парковочным столбам. Специалист освободил одного из них – с черно-белыми номерами - президентскими – и пригласил меня движением руки располагаться на его спине. Шпорами заставив его взмыть в плотный от пыли, поднятой ветром, воздух, он направил самокрыла к горам, тот жалобно гаркнул друзьям на прощание что-то на своем режущем слух языке. Те жалеющее проводили его взглядом. -Какие послушные птицы, сложно было тренировать? – ненароком заметил я. -Если бы, - ухмыльнулся специалист. На самом деле, их невозможно приручить. -По ним не заметно, - ухмыльнулся я. -Мы долго пробовали и лаской, и не только… Ничего не получалось. Тогда мы разработали чип, который внедряем им в голову – так они и стали «послушными». Только все равно нужен глаз да глаз – даже птицы в наших краях слегка не в своем уме и способны на суицидальные приступы. -Ничего себе планетка… Что людей сюда тянет, не понимаю? -Знаете, на других планетах, немало тех, кто не хочет быть счастливым, даже когда все условия для этого есть….Здесь они находят то, что ищут, и могут вдоволь нажалеться себя… - Может быть, -недоуменно ответил я, так как понять этого не мог. - Я-то приехал сюда делать карьеру… Но что пугает – общая обстановка затягивает. И начинает нравиться, когда тебе плохо. Надеюсь, что я здесь не задержусь надолго, - подумал про себя я, подмечая все больше серости и безнадежности в пейзаже. Летели мы не высоко и я мог разглядеть, покуда хватало зрения, впечатляющие, настораживающие, даже пугающие расстилающиеся долины, будто покрытые прахом, хмурые, острые, словно изрезанные неумелым парикмахером, горы. Практически отсутствовали цвета кроме черно-серых, изредка белых. А когда появлялись, тоже были затемненные, закопченные. Словом, было с чего впасть в уныние. Даже такому жизнерадостному пофигисту, как я. - А почему вы не добавляете ничего яркого в свою жизнь? Например, одежду не подкрашиваете в светлые, жизнерадостные цвета? – спросил я, удивляясь тусклости всего, что наблюдал, даже одежде собеседника. -Мы пробовали. Мы привозили самую яркую одежду, наиболее устойчивую и надежную краску, красили ей дома, но все безрезультатно. Все быстро теряло насыщенный цвет, окрашивалось в серые тона, словно приобретая оттенок общих мыслей и мировоззрения. Но если раньше это был серый, светло-серый цвет, то сейчас все начало темнеть, в направлении черного цвета… это очень настораживает, даже пугает. - Да, мистического здесь много. Слишком странно все это в наш рациональный космовек, - откликнулся я. Вскоре мы высадились у самостроящихся домиков – это те, которые при нажатии кнопки сами упорядочиваются, конструируются и превращаются в более-менее уютные временные жилища. Часть элементов делается не из очень качественных материалов, да и маленьким оно получается, но для недлительных поездок очень даже приличный вариант. Таких домиков было здесь более дюжины, около полусотни человек обосновались в лагере для защиты Слушающего от поклонников или же их самих от столь обманчивого Подарка, напоминающего Троянского коня. Пройдя через лагерь, направились к Слушающему по извилистой, как мозговая извилина гениального человека, тропке. Через пол часа я почувствовал что-то очень нехорошее. Негатив шел как раз оттуда, куда мы направлялись. Местность мрачнела, становилась более изрезанными вокруг горы. Приближение Его ощущалось всем телом, но особенно нервной системой. Когда я увидел Слушающего, мне захотелось мигом развернуться и стремглав помчаться отсюда подальше пока не произошло непоправимое. Вечерело. И тень горы превращала Слушающего в черное пятно, будто Черную дыру. Я воззрился на него, пронизываемый неодолимой тоской, безнадежностью и бесполезностью своего существования. Но, взяв себя в руки, мотнул головой, прогоняя наваждение, подошел, профессионально достал очки и начал разглядывать объект исследования со всех сторон – может пропустили очевидное. Но темнело быстро, и очень скоро потребовался фонарь, затем более мощный фонарь. Далее я решил расположится лагерем около Слушающего, чтобы продолжить исследования завтра рано утром. На самом деле, у меня было некое ощущение глубоко-личностное, что если я останусь, произойдет нечто мистическое, что поможет мне в понимании происходящего. Однако, только я достал палатку (я любил традиционные способы обустройства быта, ведь инноваций мне и в профессии хватало), как мой провожатый бурно замахал руками, будто забыл временно изученный всеми Единый язык. Потом, успокоившись, вспомнил не «ручной» способ передачи информации и стал объяснять, что все исследователи, кто оставался вот так на ночь, потом сходили с ума, либо уходили от реальности еще дальше… А так как я – самая большая, более того, последняя надежда, то меня никак нельзя оставлять здесь на ночь, о чем был даже специальный приказ президента. Взглянув в полные решительности на любые действия глаза, я понял – сопротивляться бесполезно. В лагере я быстро уснул с нарастающим чувством тревоги и безысходности, а проснулся, не было еще и 8-ми, от кошмарного сна, который, к счастью, тут же забыл. Хотя он мог быть вещим… Несмотря на ушедшее далеко вперед по технологиям человечество, по вопросам недоступным для науки мы продолжали оставаться на уровне шаманской мистерии. Но я предпочитаю не впускать необъяснимое в свою профессиональную сферу и везде искать научное понимание проблемы. Решив, не медлить, ведь времени, судя по быстрому ухудшению ситуации, было у меня не много, сразу отправился к Слушающему. Специалиста беспокоить не стал, в одиночестве работается лучше, быстро прошел через охранный пост, благо у меня был согласно документу наивысший уровень доступа к объекту, направился через мрачно-черное ущелье к «рабочему месту». По верхушкам окружающих гор переливалось порой солнце редкими лучами, но, в основном, они захлебывались в туманной дымке, не достигая цели. Здесь же – внизу продолжала царить, лишь слегка посветлевшая, ночь. Фонарик я с собой не взял, планируя вернуться еще засветло, о чем сейчас немного сожалел, натыкаясь на очередную малозаметную во мраке глыбу. Так, выражая порой словесно, как мне «нравится» жизнь и все окружающее, я добрался до поляны, где водружен был Слушающий. Лазил я вокруг него долго, изучал таинственные знаки на языке, не обнаруженном мной ни в одном справочнике, пытался даже зайти сзади каменного исполина, но это было очень сложно – он словно врос спиной в скалу. Однако так ничего толком и не обнаружил. Сид застал меня жующим обед, не отрывающим взгляда и мыслей от загадки планеты. -Ну что, как успехи? -Никак пока. Что-то словно вертится в подсознании, догадка какая-то, но выудить ее оттуда все никак не удается. -Знакомые слова. Многие специалисты говорили об этом ощущении… - Может оно хотя бы мне поможет. - Мы все надеемся на вас. - Знаю, знаю, но если вам по инструкции не положено все время за мной наблюдать, то я бы предпочел работать один. - Ухожу. Тем более, за вами и так всегда наблюдают, - он проводил мой взгляд до зрачка видеокамеры, - если будет опасная или нестандартная ситуация, то рядом с объективом находится красная кнопка, при нажатии, приходит сигнал к нам на базу, мы будем у вас через 20 минут. -Хорошо, запомнил, – выползли у меня звуки между двумя кусками ветчины, завершающими обед. Но мой голос завис в одиночестве – Сид уже бесследно исчез. В бесполезных поисках если не истины, то хотя бы решения загадки, я провел несколько дней. С каждым днем все безысходней казалась мне ситуация, все тревожнее и тяжелее становилось на душе, а здоровое чувство самосохранения нашептывало о том, что нужно бежать с этой планеты как можно скорее, пока не поздно. Но чувство ответственности, а еще больше – любопытства (деньги для меня никогда не были определяющим фактором в выборе работы) и азарта, притягивали к тайне все сильнее. После очередной тщетной попытки, я решился на опасный шаг – остаться на ночь рядом со Слушающим. Каждый вечер за мной приходил Специалист и провожал на базу, видимо, чтобы проконтролировать, что я не собираюсь заночевать у Слушающего. В этот день он застал меня, разбирающим палатку и сильно удивился. -Как я уже говорил, вам нельзя здесь оставаться. - Боюсь, что придется. -Исключено. У меня приказ. -То есть вы готовы пожертвовать своим народом, всей планетой ради выполнения этого приказа? У меня не получается разгадать эту тайну, а значит, толку от меня вам уже нет никакого. Поэтому если даже что-то со мной случится, это уже не важно… Стоит рискнуть, ждать более нельзя, я это чувствую, надвигается что-то очень страшное… Сид помрачнел, погрузился в ил мыслей и, мотнув головой, достал из рюкзака фонарь, крун – последнюю модель лазерного ружья и снова подошел в видеокамере: - Напоминаю, мы за вами постоянно наблюдаем – здесь есть режим и ночной съемки, поэтому темнота нам не помеха, даже если будут хоть какие-то намеки на опасность, нажимайте на кнопку. -А рация? -Она здесь не работает. Не знаю, почему, очень мощная, но не работает. Честно говоря, с камерой и сигналом вызова тоже бывают иногда проблемы… -Понятно, на помощь мне рассчитывать не придется… - Нет, что вы, это случается не так часто. Тем более, перед этим наблюдается необычное голубовато-синее свечение, поэтому уже его появление даст нам сигнал спешить вам на помощь. Хотя мы часто не успевали… -Обнадеживает, - хмыкнул я, и продолжил водружать свое ночевальное место. Специалист, покачав головой, как старая раздавленная жизнью собака, поплелся к ущелью, отгораживающего поляну от всего остального хоть и мрачного, но менее мистичного и опасного, мира. Практически растворившись в тени, он вдруг осознал, что, возможно видит меня в последний раз… живым… и бросив безнадежный взгляд, попрощался: - Как только что-то подозрительное наметится, сразу нажимайте кнопку. Мне его стало в этот момент очень жалко, хотя вроде бы себя надо жалеть взамен, захотелось вселить веру: - Все будет хорошо, не волнуйтесь. Не зря же меня считают хорошим специалистом, - зачем я это брякнул? Зазнался? По крайней мере, в тени проблеснул огонек улыбки от моего ребячества – уже не плохой результат. Он ушел. С одной стороны до меня доползал затихающий гул шагов, с другой – все насыщенней становился отголосок вламывающегося в сознание страха. Но я собирался крепко держать оборону: слабонервным себя никогда не считал. Разложив палатку, отодвинул прожектором тяжелое нависание тьмы. На секунду, правда, почудилось, что прожектор моргнул, словно не справившись с мраком, но это все сверхъестественное влияние страха. Странность заключалась в том, что никогда ранее не боялся я темноты, в то время как ситуаций, подобных этой, было в жизни превеликое множество. Нынче словно в мозг с ногами влез страх как живое существо и начало пробираться во все удаленные надежные и светлые уголки сознания. «Нет», - подумал я. Хватит этих игр мозга. Чем бы страх не был вызван, я сильнее. В доказательство я сел на палаточный утепленный пол, взял тетрадь и стал, вынуждая себя ни о чем другом не думать, заносить заметки сбежавшего дня. Так меня хватило, правда, ненадолго, за страхом, осаждающем замки серых извилин мозга, пришел куда более настырный соперник мой - сон. Никогда я в этой жизни не мог выспаться, даже во время затянувшихся путешествий в пространстве-времени, находилось тысяча и одно дело, которое нужно срочно сделать, отложив сон на потом. Поэтому, если кто и мог победить мое сознание, то прежде всего, это был он – мой недосып, который не смогла еще победить ни одна человеческая технология. Так, в свое время, была непобедимой и обычная простуда. Я заснул прежде появления ощущения подушки под головой. Образы один тяжелее другого заструились во сне. Несколько раз я вздрагивал, будто по мне проходила молния или сгусток чуждой энергии, просыпался, лежал подолгу, пытаясь понять, что случилось, снова погружался с опаской и недоверием к окружающему миру в нервное полузабытье. Так повторялось раз от разу, пока меня не разбудил истошный крик. С ним я окончательно проснулся, весь в поту и с ощущением рези в глазах выбежал из палатки на яркий могильно голубой свет. Впереди словно плавал в ослепительном пламени проклятый камень. После недолгого безуспешного сопротивления, его образ проник ко мне в мысли, управляя мной. Он велел подойти с другой стороны, там где подлезть к нему было совсем не просто – нужно было залезть немного на скалу, загораживающую заднюю сторону камня, затем спуститься. Ободрав руки об острые выступы, подвернув ногу и потеряв фонарик, я оказался, ведомый непонятной чрезвычайно сильной мыслью-рукой, с противоположного края порученной мне загадки. Таинственные символы, начертанные явно не земной цивилизацией светились кровавыми отпечатками и тянули дотронуться до них. Словно не моя рука тянулась к Глыбе медленно и безнадежно. В момент прикасания я ощутил то ли жгучий холод, то ли получил леденящий ожог. Доли секунды… И словно поток негативной болезненной до самого сердца достигающей энергии полился через руку-проводник к моему существу. Я почувствовал, что еще секунда – и эта боль проникнет и пронзит меня насквозь, тогда от моей личности ничего не останется, поэтому из последних сил я оторвал руку, упал, ударившись о край скалы и ползком устремился скорей обратно. Если бы было под рукой оружие, я бы на тот момент готов был совершить большую глупость с собой – настолько было в душе плохо, ничего не хотелось, только забыться навсегда. Не осталось никаких желаний, даже жить, не хотелось пытаться что-либо изменить – было все равно, и большая душевная наравне с болью тоска… Только что-то очень глубокое, до чего не успел добраться всеобъемлющий негатив, все-таки боролось во мне до последнего… То, что иногда ощущаешь глубокой ночью, вдохнув свежего влажного воздуха, или ранним утром, остановивши бег мыслей и вдохнувши по-детски наивно и счастливо. Тогда кажется: есть забытое, прекрасное нечто, Настоящий Дом, Огромная невозможно счастливая и светлая Любовь, Возвышенная Радость великого Творчества и Всепонимая. Это есть в каждом как отголосок самого прекрасного, самого великолепного, но очень глубоко в нас сидящего чувства. В загнанной жизни этот отголосок почти не слышен, но, временами, замерев, вспоминаем словно это Нечто, самое важное, таинственное, ускользающее ощущение непомерного Счастья, которое оставляет неизменную светлую грусть – я еще туда вернусь, окунусь в этом чувство, из которого меня вырвали когда-то. И это далекое чувство словно в этот момент пришло мне на помощь, позвало меня в сторону жизни. Падая почти в бессознательное выкарабкался я к палатке, путанными шагами подобрался к кнопке спасения и нажал ее, падая в никуда. Очень мрачное и темное, безнадежное никуда. Очнулся уже в лагере. Нет, они не услышали сигнала – его заглушил, видимо Слушающий. Но увидели яркий свет, такой же, как и в другие ночи, когда пропадали или сходили с ума другие ученые, пытаясь разгадать загадку Подарка. И на меня смотрели, как на вернувшегося с того света. Однако с подоплекой, что застрял я все-таки в другой мире – сумасшедших, и сочувствие уже отражалось на мрачных лицах. Особенно Сид, допустивший, по его мнению, случившееся, корил себя. Хотя именно он сидел всю ночь около экрана, заподозрил неладное, когда он забарахлил, начав всех будить, и первым помчался на появившийся свет безо всякого поданного сигнала. - Привет, -сказал я, и внутренне ухмыльнулся их удивленным неверящим лицам: неужели не сошел с ума? - Как вы себя чувствуете? – с сомнением в голосе спросил Сид, ожидая услышать от дикого хохота, до реакции аутиста – молчание, но только не нормальный ответ. - Могло бы быть и лучше, - развеял их мысли я. - Что-то болит? Вас принесли всего исполосованного… - Я лазил к другой стороне камня. -Зачем? – уже полностью уверившись в моей адекватности, начал расспрашивать Специалист. – Все, кто туда забирался либо не возвращались, как вы знаете, либо уже становились иными. - Мне тоже сейчас очень дурно, но не из-за исцарапанных конечностей и удара головой - морально, эмоционально. Мне ничего не хочется, мне даже жить не хочется. Только одна последняя надежда глубоко-очень глубоко теплится и сохраняет меня в этом мире. И пока она держится, - усталым голосом продолжал я, - нужно успеть что-то придумать. Мне кажется, я почти все понял… - Что вы поняли? - Вопросом ответил я на вопрос, ведь только я понимал, что хватит меня не надолго и терять времени нельзя: - А были ли те, кто до ученых из числа паломников дотрагивались с противоположной стороны Камня? Сид опустил глаза, словно решая - сказать или нет: - Да были, эти случаи, правда, тщательно скрывались, чтобы не наводить панику. Результат – такой же, как и с учеными. Эти случаи были записаны и сохранены… - Мне срочно нужно их посмотреть. - Принесите оборудование и записи, - заволновавшись из-за уходящего огонька в моих глазах, чуть ли не крикнул коллегам Сид. Через пару минут большой экран уже водрузился рядом с кроватью. Я смотрел на кадры, где паломники, которым не хватило места подойти и прислонить руку в внешней стороны Подарка, карабкались как очумелые, к противоположной стороне. Там, дотронувшись, быстро менялись в лице и корчившись от боли, падали рядом. Сотрудники лагеря уносили их вечером, когда все пришедшие выгонялись с паломнической поляны. Их сразу же увозили в сумасшедшие дома, которые в небольшом количестве еще оставались на планете, так как пострадавшие становились полностью неадекватные и пытались постоянно покончить с собой. Все удрученно смотрели на экран, когда я не выдержал и попросил выключить запись. - Я вспомнил смысл тех таинственных знаков на Слушающем, увидев их сейчас еще раз в записи. И могу вам все объяснить. Все воззрились внимательно на меня. - Прежде всего, хочу сказать, что все очень плохо. И если я не успею вам дорассказать прежде, чем последую за остальными учеными, вам нужно решить, как можно срочно Слушающего с планеты эвакуировать. - Но это невозможно… - Это нужно сделать, как – придумайте сами. Вам Подарили, можно сказать, «Троянского коня». Как следовало из вашего рассказа, много лет назад вы враждовали с той расой, которая неожиданно перестала воевать и сделала Подарок. Неужели вас не удивил такой резкий переход от войны к извинениям? Просто новый президент у них оказался на редкость изобретательным. Метод борьбы, выбранный им, использовался еще в древние времена: под видом благих намерений страны предлагали помощь, а когда враги переставали вкладывать свои силы в производство ресурсов, которые и так им стали доставаться даром, ставили очень жесткие условия… Но деваться уже некуда: собственного производства нет, на восстановление уйдут многие годы. История движется по спирали. На место одних ресурсов развития рас, стран, планет, приходят другие. А методы используются и срабатывают те же и сейчас. Вот и президент противостоящей вам расы, вместо того, чтобы продолжать бесполезное затратное противоборство, поручил ученым изобрести Накопитель эмоциональной энергии. Используя принцип кругооборота энергии, их инженеры совместно с психологами изобрели Слушающего. Он накапливал, хорошо впитывал энергию, которую ему отдавали. Так, когда вы получили этот Подарок, позволили всем своим психологам разъехаться – тем, кто действительно рано или поздно мог помочь решить проблему и худо ли бедно справлялись в текущем режиме, а труды их были утеряны за ненадобностью. Камень же, который любезно привезли «новые друзья» из республики Хазэд на вашей планете был нацелен постоянно получать большие объемы отрицательной энергии, которые, накопившись, приобрели форму эмоциональной отрицательно заряженной бомбы. Чтобы ее разрядить нужен большой аналогичный объем положительной энергии, который нейтрализует отрицательный заряд. Или выпустить отрицательную энергию обратно в мир. Но бомба скоро начнет необратимо разряжаться самостоятельно. Только представьте – 50 лет накопленной сконцентрированной отрицательной энергии. Да и не только жителей вашей планеты, но и туристов… Тогда… надеюсь, я сойду с ума или смогу улететь отсюда раньше, чем это случится. - Когда? - Завтра, в полночь, судя по тайнописям сзади камня, которые специально были скрыты скалой. Это ведь хазедцы так установили Подарок? - Да, это они привезли Слушающего и установили его. Более того, у нас нет столь мощных кораблей, чтобы увезти его отсюда. Думаю, это они тоже просчитали. Все замолчали, а я подвергаясь общему пессимизму, продолжал падать в безысходное никуда, все меньше удерживаемый далеким и таинственным ощущением Великого Счастья. Оно было слишком далеко. А беспощадная реальность слишком близко. - Я пойду, доложу президенту. Спасибо вам, как мы все и ожидали, вы хорошо выполнили свою работу и можете покинуть планету в ближайшее время, тогда вы успеете до Эмоционального взрыва. Деньги мы вам перечислим на счет сегодня же. Тусклый взор отразил насколько мне уже все равно. Специалист, не дожидаясь моего ответа, да и каждая минута была на счету, вышел на улицу. Тут у меня завибрировал межпланетный приемник, я из последних сил включил связь и меня всего перекособочило от веселого, жизнерадостного голоса давнего друга, высокопоставленного политика планеты Лаки[3]: почему-то когда тебе очень плохо, то радость другого может быть не особо приятна. - Привет, как дела? – радостно напевал голос Рэда. -Отвратительно, - мрачно пробубнил я. -Что случилось? – хотя мой тон нисколько не расстроил, похоже, моего друга. - Долго рассказывать. - Слушай, на самом деле, не смотря на мой веселый голос, у нас тут тоже небольшие проблемки… - Например. - Да, я понимаю, звучит странно: у нас всегда все хорошо было на нашей планете: хорошая погода, прекрасное настроение, культура развивается, производство и наука просто галопными скачками устремляются в будущее, со всем соседними расами замечательные отношения за исключением некоторых небольших исключений, но… -Но? -Нас словно поразил вирус Счастья. Знаю, звучит странно, но если раньше мы были все Счастливы и радостны, то сейчас мы Слишком счастливы и слишком радостны. - Это как? -Люди словно поражены болезнью излишнего счастья, мы назвали это синдромом безудержного счастья (СБС), и он распространяется все быстрее. Они ходят напевают песни до боли в горле, смеются до коликов в животе, никто от смеха и счастья не может работать, теперь даже пришлось открыть несколько сумасшедших домов и особенно счастливых помещать туда, давая им снотворное и еще что-то, чтобы они от радости не умирали, кто-то впадает в счастливую нирвану и их уже оттуда никак не вернешь… все сходят с ума от счастья по-разному, но это приобретает всепланетные масштабы. Про экономику я уже молчу, ведь теперь под угрозой вся раса. Я хожу в противогазе и, думаю, это спасает меня и остальных политических деятелей, кто еще не успел заразиться… Помоги, пожалуйста, хмык, хмык, - дальше я услышал пронзительный гогот и стал сомневаться, что противогазы хорошо охраняют от заражения вирусом Счастья. Тут меня пронзила великолепная мысль. Даже на какое-то время отступила невозможная тоска и падение в никуда приостановилось. Я попросил тут же позвать Сида. Когда он вошел мрачный, как туча, со словами: -У нас нет возможности вывезти Слушающего, потому что… Я бесцеремонно прервал его: - Я знаю, кто нам поможет. -Но… - На планете недалеко отсюда есть достаточно мощные корабли, чтобы увезти Подарок. -Но куда они его повезут? Все системы, все планеты в округе заселены! А дальше увезти они его не успеют. -К себе. -Он что с ума сошли? - Похоже, да. Думаю, что те же умельцы республики Хазэд занесли им вирус Счастья. Теперь они сходят с ума от счастья, в то время, как у вас – противоположная ситуация. Они перевезут Камень к себе и нейтрализуют его. Я все прикинул, намного большее население и повышенный уровень счастья на планете позволят им нейтрализовать вирус, а вам – бомбу… Несколько дней спустя. Когда через неделю я приземлялся на планете Лаки, меня приятно удивила умиротворенность и спокойная улыбка моего друга Рэда. Честно говоря, до этого порядком надоедала, даже раздражала порой, слишком счастливое его лицо, жизнерадостный до наивности смех. В этот раз, впервые за долгие годы, я вспомнил, как хорошо мы друг друга понимали и ладили, учась в институте, словно всегда были на одной и той же эмоциональной волне: чуть отклоняющейся от нейтральной в сторону грусти или радости, но никогда не зашкаливающей, никогда не бывающей Слишком. Таким он мне нравился больше. И я себе тоже. [1] Межпланетарная информационная сеть [2] Hazard (англ.) – опасность, угроза [3] В переводе с англ. luck - везение, удача, успех
