Тема подсказана Знаком.http://k-l-f.ru/threads/На-Темной-Стороне-за-десять-баксов-с-аналом.82/page-2#post-1120 По университету пробежал противный звон. Пришло время занятия. Аудитории алчно всосали студентов из высоких коридоров, прокуренных туалетов и засаленных буфетов. В коридорах стало тихо и гулко. В пустом полумраке спешит на пару Андрей. Светлая короткостриженная голова угнетенно нагнута под тяжестью эха. Шаг замедлился. Ослепительно яркая, наполненная майским солнцем аудитория распахнула дверь и приняла опоздавшего. На миг все в комнате обернулись. А… свой. Интерес к вошедшему пропал. Головы вновь повернулись к доске. Потихоньку пробравшись к парте, Андрей открыл тетрадь. У доски невысокий черноволосый студент бараньим взглядом смотрит на формулу. Сочувствие цепко сжало горло Андрея. Он не мог спокойно наблюдать мучение одногруппника. - Эдик, по параметру! По параметру дифференцируй! – подсказал Андрей, не в силах сдержаться. - Ну, продифференцирую, и что дальше? - Потом альфу выразить сможешь. - Это борода, Андрюх. Альфа не поможет. - Да ты попробуй, там сразу все видно станет. - Слушай - сиди тихо, решай себе, - оскорблено ответил Эдик. Преподаватель вмешался в диалог. - Гм. Эдуард, действуйте как Андрей – не ошибетесь. А Андрей решит задачу в релятивистском случае. На время в аудитории повисла рабочая тишина, нарушаемая усердным стуком и царапаньем у доски. - Ну вот, получилось, – удрученно сказал Эдуард и бросил колючий взгляд на Андрея. - Андрей, Ваша очередь. Релятивистский случай, - сказал преподаватель приглашающе. Эдик считается сильным студентом в группе. Андрей почувствовал, что задел его самолюбие. Захотелось загладить вину или хотя бы дать возможность отыграться. Горько, тяжело вздохнув, Андрей поднялся и начал врать. - Я не могу решить задачу в такой постановке. Вот сейчас попробовал – не получается. Рука вяло указала на тетрадь, как бы подтверждая, что пробовал, что не получилось. Эдик, покидая доску, язвительно растянул губы. - Что?! только с места кричать умеешь? Иди, решай давай, - мстительно произнес он, нарочно тонким, дребезжащим голосом. Андрей в ответ лишь виновато улыбнулся. Все кончается. Закончилось и это занятие. Радостно прозвенел звонок на перемену. Волна студенческих тел вырвалась на свободу по-детски погалдеть или по-взрослому глотнуть свежего табачного дыма. Чернявый маленький Эдик подошел к Андрею в коридоре. Посмотрел снизу вверх. - Слушай, чего ты лезешь постоянно со своими подсказками? Самый умный что ли? – зло сказал Эдик. - Эдик, ну не могу я мимо пройти, если человек мучается. Тебе же нужна была помощь, - примирительно ответил Андрей. - Да с чего ты взял, что мне нужна помощь? Я сам через минуту догадался бы. - Вместе же быстрее! - Я сам хочу решать! Ты мне мешаешь. - Я тебе наоборот помогаю. - Иди ты лесом со своей помощью. Ты что?! Не понимаешь? Не лезь. - Чудак ты, Эдик. - От чудака слышу. - Я же тебе добра желаю. Помогаю, как могу. - Дятел! - Да сам ты дятел, - сорвавшимся голосом сказал Андрей и отвернулся. На душе стало гадко. Губы задрожали, кровь ударила в лицо. На этом разговор закончился. Походив немного, отдышавшись и успокоившись, Андрей зашел в аудиторию. И не зря. Там разыгрывалось грандиозное представление. Эдик стоял на руках на парте и умудрялся подпрыгивать. В прыжке он хлопал в ладоши. Черные кудри свешивались вниз, смешно дергаясь в такт движениям. Столпившиеся студенты хором считали хлопки: «Пять! Шесть! Семь!». Парта тряслась. Лицо Эдика налилось краской, но держался он уверенно, прыгал без особых усилий. А совсем рядом открытое для проветривания окно. Ноги Эдика дрыгались в опасной близости от стекла. «Или стекло разобьет, или вывалится» - подумал с замиранием сердца Андрей. - Э! Живо прекращай! Стекло кокнешь! – крикнул он, перекрывая общий галдеж. - Уберись, без тебя веселее, - натужно, сипло отозвался Эдик. Он подпрыгнул еще раз. Раздался хлопок ладоней. Зашаталась парта. Кроссовки пронеслись в миллиметре от стекла. - Восемь! – дружно выдыхает коллектив. Не теряя ни секунды, Андрей расталкивает ребят, расчищая дорогу, и протягивает руки к Эдику. - Пошел в пень! – кричит Эдик. Он энергично дергает корпусом. Нога влетает в окно. Раздается треск и большой кусок острейшего стекла летит гильотиной вниз. Горло Андрея встречает удар гильотины хрустом. Эдик не удержав равновесие, пошатнулся и начал выпадать из окна. Студенты оцепенели. Андрей заваливается на бок. Хлюпая с присвистом он делает вдох. Судорожно дергаются руки у горла. Глаза вылезают из орбит. Светлая алая кровь толчками выходит из раны. Страшная лужа растекается по полу. В последний момент ухватившись за подоконник, Эдик выпадает из окна, ноги бьются о стену, пальцы соскальзывают. И Эдик падает с пятого этажа на асфальт. После была суета, скорая, милиция, слезы девчонок, сбивчивые рассказы парней. Надолго всем запомнился этот совершенно дикий, невообразимый случай.
(с подозрением) ... это что это я подсказал? В жисть не запрещаю ребёнку огонь потрогать, пускай немного обожгётся, поорёт. Влезаю только если спичку подносит к бензобаку чтоб погреться. Ну или если предполагаю что способен человек мозги включить.
Я додумал. Зеленым пометил с целью: типа я не просто болтал тогда, а правда собрался и правда написал (всем безразлично, а мне приятно).
Блин... действительно с моих слов можно так подумать. Бывает, да. Ляпну что-нибудь, не взвесив. Но не сказал бы, что это "обычно".
Как там Вещего Олега учили маги... подбирай слова точно ибо как аукнется, так и кукарекнется. )) Оно между простых разговоров проскочит и не царапнет, а среди тех кто сам над словом ворожит...
Рассказ отличный, последнее предложение тянет на -5 по 10-балльной шкале. А хотя нет. Каждое из двух последних предложений тянет на -2,5 по 10-балльной школе.
Концовка, Лорд? А как насчёт началки: Светлая короткостриженная голова угнетенно нагнута под тяжестью эха.
Да хрен с ней с началкой, такие вещи пролетают на автомате, ерунда по-моему. А вот концовка живо напоминает золотые бессмертные слова: "Сел богатырь Добрыня Никитич, всхрапнула гулко лошадь, затряслась густая грива. На выглянувшем солнце блеснула "рыбья чешуя" доспеха, острие шлема победно вскинуто вверх. Гаркнул Добрыня призывно, вылетел из ножен острый клинок булатный, свистнуло в рассекаемом воздухе резко. Взял Добрыня лук свой любовно выделанный, оттянулась шелковая тетива до плеча самого, высоко полетела в небо каленая стрела, пронеслось острие сквозь облака и тучи до самого красна солнышка. Добрыня взял в руки выделанную самоцветами уздечку, зацокали тихо копыта по сырой от утренней росы земле. Дальше он ездил по разным странам и пережил много интересных приключений".
По университету пробежал противный звон. (эй смотри за поплавок, такой хороший рыба пробежал)) Пришло время занятия.(не нужное уточнение) Аудитории алчно всосали студентов из высоких коридоров, прокуренных туалетов и засаленных буфетов.(не нужно уточнений откуда алчно всосали. Либо отдельным предложением "звон раскатился по высоким коридорам... итд итп, студенты зашевелились, аудитории всосали" В коридорах стало тихо и гулко. В пустом полумраке спешит на пару Андрей.(на пару, а куда же?) Светлая короткостриженная голова угнетенно нагнута под тяжестью эха.(жуть вообще-то прочитал было под тяжестью ушей, но нет, почему то эха... что в эхе тяжёлого то? вот ведь плита свинцовая)) Шаг замедлился. (ну всё, похоже кирдык бедолаге, там то его и казнят за опоздание) Ослепительно яркая, наполненная майским солнцем аудитория распахнула дверь и приняла опоздавшего. (слишком много синонимов всё равно что ярко алое, красного цвета яблоко) На миг все в комнате обернулись. А… свой. Интерес к вошедшему пропал. (чёрт, я чувствую себя обманутым, почему не казнили? ведь и эхо и замедлившийся шаг, всё указывало на голгофу...) Головы вновь повернулись к доске. Потихоньку пробравшись к парте, Андрей открыл тетрадь. У доски невысокий черноволосый студент бараньим взглядом смотрит на формулу. Сочувствие цепко сжало горло Андрея. Он не мог спокойно наблюдать мучение одногруппника.(бараний взгляд это мучение? Или он уже час так смотрит? Не понятно откуда сочувствие вообще взялось) А случай действительно не вообразимый, начиная от прыгающего на крае стола, возле открытого окна на руках студента, до ужасов встречи горлом оконного стекла. ))
В жилу, вполне, не понимаю, что не нравится. Лишнего уточнения здесь нет. Нет, конечно, можно представить себе такого особо отдельного одаренного индивидуума, который, чисто теоретически, представит себе, что из высоких коридоров и прокуренных туалетов студентов всосало, а из низких коридоров и туалетов для некурящих не всосало. Но зачем же ориентироваться на этого индивидуума и жестоко забивать ради него гвоздодером атмосферу университетского здания? С высокими коридорами, прокуренными туалетами и буфетами, да.
Я согласен со Знаком. Мне кажется, лучше было бы так: "Аудитории алчно всосали студентов. Опустели прокуренные туалеты. В коридорах стало тихо и гулко." Черт с ними с этими буфетами. Проблему свою увидел - не получается естественно передать движущуюся картинку, пыжусь смешно.
Последовательно, Ромка. Хорошо что увидели. Теперь бы ещё последовательно нарисовать картинку. Всасывающие аудитории - картинка яркая, весомая. А вот то что опустели туалеты, уже не нужное уточнение. Там уже нет никого - всосали уже аудитории. Поэтому представляются пустеющие унитазы... Предложение картинка универа (студенты курят, жуют засаленные салфетки, кормят хорька, листают конспекты) Предложение звонок - изменение действий студентов. Предложение аудитории всасывают. Предложение что осталось после всоса. Предложение бредёт опозданец... Не нужно жонглировать камерами - нужно водить, тогда возникает объём.
переписал рассказ Зима. Воздух морозно загустел. А в армии, как известно, все тяготы умножаются в два раза: и голод, и желание сна, и холод. Окруженная сосновым бором воинская часть засыпана пушистым снегом. Редкий утренний звук рассыпается колючими иголками - холодно. В армейском свинарнике, что за леском, завозились поросята. Слышится голодный визг. Стучат требовательно копыта по полу вонючему. В одинокой избушке, что неподалеку, ярко засветило окошко. Высокий как жердина, чернявый солдат по имени Сергей стоит посреди комнатки. Карие глаза хитро блеснули. - Иван, будь другом, накорми поросят, а? Я к тете Свете сбегаю. Потом два дня подряд моя очередь. Идет? - спросил он нарочно небрежно. Тетя Света – одинокая женщина из ближайшей деревни, принимала у себя солдатиков, как женщина принимает мужчин. Сидящий на стульчике Иван, низенький, светловолосый, задумчиво смотрит в утреннюю темень за окошком. Брови добро поднялись. - Да беги, - спокойно говорит Иван. – Покормлю. Бог с ней, с очередью. Сергей довольно улыбается. - Кстати, Серега, снег ты уже третий раз обещаешь почистить. Смотри, нападало сколько. Может, сегодня наконец почистишь, как придешь? Серегины брови недовольно хмурятся. - И купи молочка, - произносит Иван, подавая экономным, коротким движением сто рублей. Сергей, взяв деньги, вышел. Стремительно пронеслась за окошком его фигура. К обеду он не появился. Иван в обычных свинарских хлопотах провел день. К вечеру трудолюбиво взялся чинить старые валенки. Уже ближе к полуночи ввалился Сергей. По комнатке распространился веселый перегар. - Короче, Вань, у тети Светы сегодня праздник. Пришлось пропить твою сотку. Так что извини, молока нет, - гаркнул Сергей радостно, рассупониваясь. Иван сдвинул недовольно брови. - А снег убирать?! - грустно произнес он. - Завтра приедут кабана валить. По шапкам нам обоим надают за бардак. Руки взволнованно бросили об пол починенный валенок. Сергей отмахнулся, снимая бушлат. Беспечно напился воды и сел у стола. Нос сунулся в кастрюлю с борщом. - Серега, сначала снег, потом жрать, - упорно с нажимом произнес Иван. - Да иди ты со своим снегом! В первый раз, что ли по шапке получишь?! Сергей лениво закрыл кастрюлю и пошел к топчану. Топчан скрипнул, Серега лег. Руки жизнерадостно сунулись под голову. Глаза закрылись, лицо озарилось улыбкой. Иван подкинул дров. Кочерга угрюмо прибрала щепки в угол. «Ладно, почищу сам» - подумал он мрачно и принялся одеваться. Дверь устало выпустила бойца. Обратно в избушку Иван входит во втором часу ночи. Стараясь не шуметь, растирает над теплой печкой закоченевшие руки. С наплывающим теплом приходит сонливая липкая вялость. Наконец спина ощущает покой топчана. Дыхание становится глубоким, ровным. Дернувшись, проснулся Сергей. Взгляд тревожно крутанулся по полумраку дежурного освещения. Зябко подняв плечи, Серега подошел к заросшему льдом окну. «Похолодало, однако» – сообразил он. В печке еще светилось бардовым неровным светом. Подкинув пару поленьев, Сергей дунул на угли. Искры разлетелись, засветило ярче. Скоро разгорится. Довольный Серега выпил воды и лег. Благодушная улыбка тронула губы. Уже рассвело, когда к воротам подъехал тентовый Урал. Весело взревел гудок, пугая тишину. Из кабины выскочил бодрый офицер. - Свинари, мать вашу! Почему не встречаем? Где оркестр?! – весело орал он, направляясь к избушке. Распахнулась дверь. Уверенный армейский шаг отчеканил по деревянному полу. - Спят, голубчики. А ну-ка подъем! – резко скомандовал офицер наглым свинарям. Солдаты, не шевелясь, лежат на топчанах. Необъяснимая тревожная тишина подступила к офицеру. Он пощупал Серегу, проверил Ивана – оба мертвые, оба отравились угарным газом. На лице офицера появилось сострадание. Заслонку закрыл аккуратный Иван. Угарный газ набрался от Серегиных дров. В комнатке понимающе молча, стояли офицер и водитель Урала. Сергей лежал с беспокойно запрокинутой головой. Иван улыбался, спокойно укрытый бушлатом.
